Генрих Эрлих - Иван Грозный — многоликий тиран?

• Название: Иван Грозный — многоликий тиран?
• Автор: Генрих Эрлих
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17424-9

Книга Генриха Эрлиха «Иван Грозный — многоликий тиран?» — литературное расследование, написанное по материалам «новой хронологии» А.Т. Фоменко. Описываемое время — самое загадочное, самое интригующее в русской истории, время правления царя Ивана Грозного и его наследников, завершившееся великой Смутой. Вокруг Ивана Грозного по сей день не утихают споры, крутые повороты его судьбы и неожиданность поступков оставляют широкое поле для трактовок — от святого до великого грешника, от просвещенного европейского монарха до кровожадного азиатского деспота, от героя до сумасшедшего маньяка. Да и был ли вообще такой человек? Или стараниями романовских историков этот мифический персонаж «склеен» из нескольких реально правивших на Руси царей?

---

Как ни рвался Иван в Москву, к супруге своей благоверной и новорожденному наследнику, но дела государственные не отпускали его. Ему пришлось остановиться и во Владимире, и в Суздале, и в Ростове, везде он возносил благодарственные молитвы. Заехал он и в Троицкую обитель, знаменовался у гроба Святого Сергия и лишь потом двинулся в Москву.

Я выехал навстречу Ивану лишь в последний момент, когда он остановился на ночевку в селе Тайнинском, но не задержался там, лишь обнял брата, рассказал ему все последние известия и немедля поспешил обратно. Сердце у меня болело за Анастасию и царственного младенца, коих охраняло всего лишь пятьдесят стрельцов, да и нужно было проверить, как Москва готовится к встрече царя и его славного воинства.

Все было хорошо, слава Богу. На следующее утро народ даже не пришлось особо выгонять, сами вышли и заполонили берега Яузы и все пространство от Ростокина и до посада, оставив лишь узкий проезд для Ивана, его воевод и войска. Колокола храмов благовестили не переставая, народ возвещал Ивану многолетие и старался хотя бы прикоснуться к его сапогам, к его коню.

У монастыря Сретенского царя встретил митрополит со всем Священным Собором, с крестами и с чудотворными иконами. Иван сошел с коня, помолился и приложился к иконам, возвестил: «На ваших трудах и молитвах много вам челом бьем» — и поклонился до земли митрополиту и Священному Собору, а вслед за ним и все воинство. Макарий же ответил Ивану словами благодарственными, после чего вместе со всем Собором и со всем народом пал перед царем на землю.

И все же Иван, двигаясь по улицам Москвы, хоть и кивал милостиво на обе стороны, но был невесел, уж я-то его знаю. Впрочем, не буду сейчас об этом говорить, ведь такой праздник вокруг! То был, наверно, самый радостный для державы день его царствования.

* * *

Что же было в Казани? Это и меня интересовало в то время превыше всего. Ивана я пока не рисковал расспрашивать, дабы не отвлекать от отдыха и семейных радостей, поэтому первым делом стребовал с князя Владимира обещанную мне справку. Свиток был не так чтобы толст, но я принял его с благодарностью, развернул в нетерпении, едва дойдя до своей палаты рабочей, и принялся внимательно изучать.

«Июля, 3. Село Коломенское, храм Успения. Молились пред иконой Богоматери, что была с Димитрием Донским на поле Куликовом. Отъезд.

…

Июля, 20. Муром. Молебен над гробом Святого князя Александра Невского. Литургия в память Святых Муромских Угодников, князя Петра и княгини Февронии. Ночевка в княжеском дворце.

…

Августа, 1. Река Мяна. Освящение воды. Переправа.

…

Августа, 6. Речка Кивата. Литургия. Причащение Святых Тайн. Продолжение похода.

…

Августа, 13. Свияжск. Молебен в Соборной церкви. Ночь в шатре.

Августа, 29. Под Казанью. Освящение полотняных церквей Архистратига Михаила, Великомученицы Екатерины и Святого Сергия.

…

Октября, 2. Литургия. Подрыв стен Казанских. Продолжение литургии, причащение Святых Тайн. Взятие Казани. Молебен. Водружение креста на месте, где стояло знамя царское, — быть там церкви во имя Нерукотворного Образа.

Октября, 3. Посещение Казани. Возвращение в стан. Молебен в церкви Святого Сергия.

Октября, 4. Посещение Казани. Закладка церкви во имя Благовещения Богородицы. Молебен, освящение воды, крестный ход по городским стенам. Возвращение в стан.

…

Октября, 6. Посещение Казани. Освящение церкви Благовещения. Возвращение в стан».

Что за недотепа! Вот нарочно сделаю его в своей истории слабоумным! Тогда я, конечно, так не думал, не мог думать. Я много хуже думал, прости меня, Господи!

Но я и не надеялся особо на записи князя Владимира, у меня было много других свидетелей под рукой. Первым из них был Андрей Курбский, заслуживший в том походе прозвание «бича Казани», вторым — тесть мой многоуважаемый, князь Дмитрий Палецкий, третьим — князь Александр Горбатый, хоть и Шуйский. Его многие называли «покорителем Казани», но то, как я понимаю, недоброжелатели князя, так они хотели поссорить его с царем, возбудив у того ревность. Но Иван тому не поддался, князя Александра весьма жаловал и именовал всякими высокими словами, типа приведенного выше, но на то его монаршая воля. Кроме этих трех героев, я допросил еще князя Михайлу Воротынского, боярина Михайлу Морозова и многих других, которым несть числа. Так, подковавшись, я принялся за «Сказание о взятии Казани», которое должно было стать первым алмазом, сверкающим в короне «Жития Благоверного Царя Иоанна Васильевича». Вестимо мне, что потом и другие такие же сказания появились, но мое самое правильное, потому как появилось сразу после событий и записано было со слов непосредственных участников, и каких участников!

Господи, как же легко описывать то, чего не видел! Когда воскрешаешь в памяти виденную тобою картину, то она своими житейскими деталями, обычно неопрятными и нестройными, наводит на ненужные раздумья и наливает руку свинцом. И уж сам не рад, что вспомнил, убеждаешь себя, что это мелочь, недостойная ничьего внимания, отгоняешь ее от себя как только можешь, но не отгоняется! Другое дело — пересказ. Тут картины наплывают со всех сторон, откуда только и берутся! Всюду блеск, красота, восторг — выбирай любую! Перо так и летает по бумаге, мысли теснятся и вперед пера спешат, в ушах шум, будто от звона колоколов или рева труб, одно слово — вдохновение!

Я то сказание на одном дыхании написал. Так и чешутся руки его полностью в это мое повествование врезать, но удержусь. Кто хочет, тот свиток разыщет и прочитает. Здесь же только некоторые куски вставлю, чтобы и вы взятием Казани восхитились. А еще, как честный летописец, опишу то, что тогда опустил, не от забывчивости или небрежения, а потому, что как-то не вписывалось.

Итак, «августа 13-го открылся перед ними Свияжск. С живейшим удовольствием царь Иоанн разглядывал этот юный град, созданный всего два года назад по его велению и по совету его возлюбленного брата Георгия. Крепкий тын окружал город, что вкупе с необычайно выгодным расположением делал его крепостию неприступной в пределах зловерия. Духовенство с крестами и боярин Заболоцкий с воинской дружиной приняли царя во вратах крепости и препроводили его в Соборную церковь. После молебна царь объехал город, проверил его богатые запасы, восхитился его красивыми улицами и домами, воскликнув: «Воистину велик народ русский, который за столь краткий срок возвел на месте доселе пустынном такой град дивный!» Но когда бояре предложили ему разместиться в городе, он то предложение отвел, сказав: «Мы в походе!» — и, выехав из города, стал в шатре подле него на лугу в окружении своей дружины, дабы разделить с ней все тяготы ратные».

«Из Свияжска Иоанн в который раз послал казанцам грамоту, что, если захотят без крови бить челом государю, он их пожалует, а чтобы грамота лучше дошла, послал ей вслед свое воинство. Переправлялись через Волгу кто как может, но уже через три дня сто пятьдесят тысяч ратников было на Луговой стороне Волги, а еще через два — за речкой Казанкой, у стен Казани. Тут пришел к царю Иоанну ответ от царя казанского самозваного Едигерки, сплошь ругательства на христианство, на Иоанна, на Шах-Алея. Опечалился царь такой неразумности и с тяжелым сердцем постановил ответить бранью на брань».

«Но тут колдовством татарским был наслан на наш лагерь вихрь неистовый, который снес даже и шатер царский, лишь церкви полотняные устояли. Вслед за тем разверзлись хляби небесные и обрушился на землю такой ливень, что навел всех на покаянные мысли о Всемирном потопе. Но царь крестом чудотворным вихрь смирил, а молитвой долгой и обращением страстным к защитнику своему Небесному потоп тот прекратил и установил погоду ясную на все время осады. Тем он возмущение подавил, смятенное воинство свое успокоил и на подвиги его вдохновил».

Надо же, только сейчас заметил, что слово «возмущение» в мое сказание воровски прокралось. Вот, значит, почему говорят, что слово из песни не выкинешь, понятно. Что ж, придется и о том рассказать, хоть и не хотел. Войско в том походе несколько раз почему-то недовольство высказывало, то, наверно, бояре, по своему обыкновению, воду мутили. Начали те ратники, что с Курбским после победы над крымчаками прибежали. Говорили, что-де две битвы на один поход многовато будет, устали они, поизносились и отощали. Тем Иван просто сказал: «Кто хочет, идите домой, отпускаю без злобы. Лежите на печи, сосите лапу, ни жалованья, ни подарков царских с добычи богатой вам не будет». Никто не ушел. Под Казанью, под дождем измокнув и три дня пищи не имея, опять возмутились: «Не хочет Господь нашей победы. Надо назад вертаться». Ответствовал им на то Иван, что стоять будем под Казанью, пока не возьмем, коли до зимы врага не одолеем, значит, будем и зимовать тут. Видя такую твердость, войско преисполнилось решимости взять Казань как можно быстрее. Немало тому способствовала и доставка изрядного количества серебра из Москвы, то я сам по первому слову Иванову снарядил. Ибо всем известно, что лучше серебро в руках, чем золото за крепостными стенами.