Булат Галеев - Советский Фауст

• Название: Советский Фауст
• Автор: Булат Галеев
• Издательство: ТГЖИ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1995
• ISBN: issn 0869-8961

Библиотека журнала «Казань» — № 9-12/94

Спецвыпуск: у нас в гостях — Академия наук Республики Татарстан

От издателя

В данной документальной повести излагается трагическая и прекрасная судьба великого изобретателя Льва Сергеевича Термена (1896–1993), пионера электронного искусства, который в последние годы своей жизни тесно был связан с автором книги и СКБ «Прометей», неоднократно бывал в Казани и выступал перед казанцами. Искусство и «тайная» техника, аплодисменты восторженных залов всего мира и тихие кабинеты Лубянки, — этот союз белого и черного, добра и зла сопровождал его всю долгую, почти вековую жизнь...

^{Bulat Galeyev's documentary book «Soviet Faust» reveals tragic and beautiful fate of great Soviet inventor Lev Sergeyevich Termen (1896–1993), electronic art pioneer who had tight relations with author of the book and SKB «Prometheus» in last years of his life. Lev Sergeyevich visited Kazan many times, appearing before its citizens. Art and «secret» technology, storm of enthusiastic applause in concert halls all over the world and silent KGB rooms — such combination of black and white, of evil and goodness was distinctive feature of all his long, almost century long life.}

Книга издана при содействии Фонда современного искусства Сороса (Россия, Москва)

В книге использованы графические портреты работы казанского художника Н.Альмеева, а также фотографии, сделанные Р.Сайфуллиным, Р.Мухаметзяновым, Ф.Губаевым, С.Зориным, Л.Кавиной, А.Кулешовым, И. Снигиревым (и неизвестным фотографом из ведомства Л.Берия). Стихи из «Фауста» Гете цитируются по изданию: Гете. Фауст. — М.: Искусство, 1962 (в переводе Н.А.Холодковского).

© Галеев Булат Махмудович

---

В Омске Лев Сергеевич жил в одном доме с семьей Берия, жену его знал, Зину, а его сын, говорят, любил прибегать к Термену, — уж больно хороши были придуманные им технические игрушки.

Еще более занимательные «технические игрушки» пришлось придумывать Термену, когда его перевели в закрытый институт НКВД где-то под Ленинградом. Задачи, которые решались дружным коллективом этой сверхсекретной «шарашки», близки, судя по всему, к тем, что описывает Солженицын в «Круге первом»: шифрование, дешифровка, спецсвязь.

— Лев Сергеевич, а Вы не пересекались в те времена с человеком по фамилии Солженицын?

— Нет, не помню такого.

Выходит, не один был такой институт. Хотя сюжеты и нравственные коллизии, связанные с «научной деятельностью» этих шарашечных НИИ, были весьма схожи. Чем только не пришлось заниматься изобретателю терменвокса в те годы, работая без свободы, но с охраной! Кто только не посягал на его талант! Термен, по-видимому, и выжил тогда лишь потому, что был нужен сильным мира сего, мира лемуров.

Термен разрабатывает уникальную систему подслушивания — на расстоянии. У него все на расстоянии, все — бесконтактное. И рука в терменвоксе, и «терпситон», и «дальновидение», и охранная сигнализация, и, наконец, подслушивание.

И тут я должен был бы снова перейти на лирический курсив и воспеть оду подслушивающим устройствам. Но моя книга не об этом. Очень коротко. Я, как всегда, услышав очередное воспоминание Льва Сергеевича, на этот раз о бесконтактных, дальновидных, дальнослышных «клопах»[52], бросился знакомиться с литературой об этой разновидности радиоэлектронной фауны. Чтобы узнать и, извините, проверить пионерство Термена уже в этой области.

И я понял тогда, прозрел после этого — уединения на земном шаре нет, не может быть! И я запел в экстазе: «Как прозрачен этот мир!»

Спасибо, Лев Сергеевич, за то, что, пусть и нечаянно, приобщили меня к этой литературе, оказалось, — очень полезная. Всем ясно, что могут, если надо, подслушивать каждого во время любого разговора по телефону. Это норма, «не телефонный разговор». Или даже, когда трубка лежит на телефоне, — могут. Но, признайтесь, кому в голову может придти, что «клопом» может служить звонок в телефонном аппарате?! Или обычная радиотрансляционная точка в квартире... Ода радости «Обнимитесь, миллионы» крепнет, когда узнаешь, что «клопа» могут подсадить даже в сетевую розетку, от которой он и питается, болезный, ненасытный и любознательный. А уж что творится, оказывается, в гостиницах, — там не только клопы, там тараканы водятся. И все с усами-антеннами!

Шутки шутками, но, как предупреждает печатный орган гуманитарной организации ЮНЕСКО (подразделение ООН), основным и самым дешевым инструментом, обеспечивающим прозрачность информационной конфиденциальности, является тривиальный радиопередатчик, изобретенный Поповым и Маркони, только в миниатюрном исполнении. Ваш ближайший друг, выполняя настоятельную просьбу службы сыска, помещает его незаметно от вас в вашем доме в любой щели, а под окнами, — радиус действия «клопа» небольшой, — дежурит, когда надо, легковая машина с антенной. Скромно и со вкусом[53].

Но со всем этим можно бороться. Средств для выявления и уничтожения клопов и тараканов изобретено бесчисленное множество[54].

Ну а то, что придумал Лев Сергеевич, напомним, 50 лет назад, — простым дихлофосом не возьмешь. Потому, что — просто и гениально!

Когда люди разговаривают в комнате, воздух от этих разговоров шевелится и заставляет шевелиться, дрожать, совсем незаметно, стекла в этой комнате. Издалека, из другого дома, может быть, за полкилометра, на эти стекла направлен луч света (невидимый, в инфракрасном диапазоне, чтоб не заметили). Этот свет отражается от стекла и, возвращаясь, попадает на устройство, которым пользовались когда-то для подтверждения теории относительности (называется интерферометр), а затем на фотоэлемент. Короче, стекло от разговора мелко-мелко, очень мелко, на уровне длины электромагнитной волны, дребезжит. И в итоге, за полкилометра от этого стекла, в другой, заинтересованной комнате, «дребезжит» громкоговоритель. Бесконтактный, очень элегантный сеанс односторонней связи! Суметь сжать свет в узкий пучок, сделать его невидимым, изловить жалкие остатки при отражении, — это вам не «клопа» засадить в сетевую розетку!

Сейчас даже дети знают по чужеземным видеофильмам, что такие изощренные дела с подслушиванием легко можно творить с помощью лазеров. Но тогда-то, в 1945-46 году, лазеров не было! Ну и что — не было. Термену сказали — надо! И он сумел. «Ни более и ни менее». Разработанная им система называлась «Буран» и использовалась в рамках ненавязчивого советского сервиса для бесконтактного, дистанционного, т. е. очень вежливого, незаметного «обслуживания» посольств наших бывших союзников. Французского, американского... Кончилась Вторая мировая. Началась Третья, холодная война... И пока она продолжалась, пока не завершилась полным нашим поражением, последователи Термена по этой новой для него специальности с гордостью несли его эстафету. Чего стоит, например, многолетняя истерика американцев, никак не могущих обнаружить даже следов от «клопов» при очевидном их наличии в новом здании своего посольства в Москве. Оказалось, передающим устройством является сама арматура здания! Гениальные все-таки у нас инженеры, пусть Н.Бердяев и расстроился бы снова за Россию...

Я долго не решался задать Термену вопрос, боясь обидеть. И в первый раз увидел, как мгновенно слетело с его лица вечное выражение добродушия и детской безмятежности.

— Лев Сергеевич, а Вы не задумывались, что «Буран» мог быть использован не только против потенциальных противников, иностранцев, но и своих, причем безвинных? Например, против меня...

— Ну это уж пусть они отвечают, те, кто пользовался моей техникой! Да и что мы можем сказать ненужного?.. Меня беспокоило другое — как от шумов в усилителе избавиться...

Но дело-то в том, что совести не было и нет у любой службы сыска. Не положено, ведь это не Собес[55]. Хотя у наших Мефистофелей отсутствие совести было особым, принципиальным, классовым, передовым, научно обоснованным, т. е. не отягощенным никакими буржуазными предрассудками.

Лаврентий Берия, тогдашний руководитель советского сыска, по совместительству любовно пестовал в те годы и секретную оборонную науку. И, как мы видим, все происходило в нашей стране по рецептам гетевского «Фауста»:

Цивилизация велит идти вперед;
Теперь прогресс с собой и черта двинул.

Поэтому он, Берия, вероятно, души не чаял в этом отчаянно талантливом советском Фаусте с детскими глазами и — была тогда в НКВД такая добрая традиция — представил изобретателя «Бурана» к Сталинской премии.

Из воспоминаний советского академика Ландау (кстати, тоже успел отсидеть в тюрьме): «Когда в 1947 году НКВД внесло Термена в списки на представление к лауреатству, посчитав, что он достоин быть награжденным Сталинской премией 2-й степени, Сталин, самолично утверждавший эти списки, против фамилии „Термен“ перечеркнул цифру 2 и написал 1 (Сталинская премия — сто тысяч рублей в старом масштабе цен)»[56].

«Ни более и ни менее»! Но, главное, это означало еще — свобода, легальное жилье и прописка в любом месте[57]. Благо и срок приговора кончался.

Сталинская премия, квартира в престижном доме КГБ. Термен доволен, Берия доволен, Сталин доволен. Только любопытная деталь: бедный Джугашвили не знал, что его друг Лаврентий использовал впоследствии терменовскую технику для подслушивания самого Сталина. Чем больше узнаешь про те времена, про их вершителей, тем больше удивляешься еще раз: ну и гадюшник же был, прости господи, сплошное царство лемуров[58]!..

Ну а что ж с нашим Фаустом? Приобретший свободу, помыкавшийся на воле, где ни радиолампы нужной не найти, ни четкого задания полезного не получить, он стал тяготиться свободой в пользу «осознанной необходимости» и, наконец... вновь оказался перед дверью мефистофелева ведомства: «Пустите, пожалуйста, обратно!» Ах, Лев Сергеевич, ну что же Вы так? Или, может быть, там, за забором Вы чувствовали себя в большей безопасности, чем на свободе?..

— А где Вы пребывали, если не секрет, после освобождения, после того, как вернулись к ним, уже вольнонаемным? Как назывались организации, где Вы работали до окончательного «выхода в свет»?

— Названий не помню. У меня есть где-то несколько почетных грамот, там написано. Какие-то «почтовые ящики»...

«Империя зла», полюбишь и козла, или ода ВПК

Помнится, в вечерних кулуарах на какой-то из первых всесоюзных конференций «Свет и музыка», на которой присутствовал и Термен, — это было лет 15–20 назад, я выступил с потешным импровизированным докладом: «Роль военно-промышленного комплекса (ВПК) в развитии авангардных форм искусства в СССР». Доклад начинался так: «Влияние НТР сказывается не только на БТР, но и на тех формах искусства, которые используют новейшие технологии...» Слушатели тихонько посмеивались в кулачок. Но призадумались, — ведь на самом деле, почти все, кто занимался тогда кинетическим искусством, электронной музыкой, видео-артом, светомузыкой, лазериумами, компьютерной графикой, световой архитектурой, голографией, хоть каким-то боком, но были связаны с «почтовыми ящиками», пусть и не такими суровыми, как у Льва Сергеевича Термена.