Роберт Мейсон - Цыпленок и ястреб

• Название: Цыпленок и ястреб
• Автор: Роберт Мейсон
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти воспоминания американского военного вертолетчика о войне во Вьетнаме мгновенно стали национальным бестселлером в США, но, насколько мне известно, еще не переводились на русский язык. Одна из лучших книг о вьетнамской войне. Некоторые считают, что просто лучшая.

---

И ясное дело, когда батальон потребовал от Кольцевого послать лучшего пилота в Сайгон, на транспортировку важных персон, Кольцевой послал Ступи. Все должны были проголосовать за лучшего, которого туда пошлют. И на совещании Кольцевой объяснил нам простое правило: голосуем за Ступи.

— У нас уже дикая нехватка пилотов, а потому батальон получит то, что я могу себе позволить, — так сказал Кольцевой. — А позволить я себе могу Ступи Стоддарда. Вы, джентльмены, проголосуете за Ступи и мы вернемся к делу.

Когда мне впервые пришлось иметь дело с корейцами, на меня произвело впечатление их рвение. Когда мы проезжали мимо корейцев, охранявших мост, они вскакивали по стойке "смирно" с криком. Когда нас обстреляли из минометов, именно корейцы принесли в лагерь головы ВК и минометный ствол. С самой первой нашей встречи мне казалось, что лучше просто отдать им страну — если они сумеют ее взять. Думаю, сумели бы.

В Туйхоа мы поддерживали корейцев. Там, где мы брали припасы, пять-шесть корейских рейнджеров загрузили наш с Гэри вертолет боеприпасами и провиантом меньше, чем за минуту. Мало кто из них говорил по-английски, а потому к нам подбежал молоденький солдат и протянул листок бумаги с координатами. Потом отсалютовал и убежал. Нам надо было облететь все эти места; те, кто там был, знали, что делать.

В первом же районе, не успел вертолет приземлиться, как целая команда корейцев разгрузила свою долю груза за секунды. Они не сказали ни единого слова. На следующей посадке все повторилось. И на следующей. К одиннадцати утра мы развезли все. Если бы мы снабжали американцев, это заняло бы целый день.

Все корейские солдаты были отборными, отлично обученными добровольцами, настоящими профессионалами, подходившими к делу серьезно. Они работали под пристальными взглядами своих бывших учителей и хотели показать, чего стоят. И показывали.

Мы летали почти каждый день. Заданий было много и я не очень их помню. Я был занят. Гэри получил свои приказы на отбытие из Вьетнама, а я нет. Я посылал Пэйшнс письма, чтобы она связалась с Пентагоном и каждый день заходил в наш отдел кадров. Я считал, что армия действительно могла про меня забыть.

В один из редких выходных я взял парашютный купол (тот, что мы с Гэри стащили с верхушки дерева), отнес его на берег и растянул так, что получился круг нейлона на пятьдесят футов. Взяв полотенце, я улегся в центре купола, чтобы позагорать. Мне хотелось приобрести тропический вид для Пэйшнс. И вообще я старался вести здоровый образ жизни. Я даже вновь бросил курить, надеясь, что Бог будет тронут и решит сохранить мне жизнь.

Я услышал, как кто-то со стукам идет по доскам, которые вели к палаткам. Я лежал с закрытыми глазами; солнце поджаривало меня.

— Эй, Мейсон, что это ты делаешь?

Я открыл глаза:

— Загораю, сэр.

Кольцевой ухмыльнулся и сделал шаг по моему гигантскому пляжному покрывалу:

— У меня тут…

— Стой, — оборвал я его.

— Чего? — Кольцевой остановился и шагнул назад.

— Стой, говорю. Это мое пляжное покрывало. Люди не ходят по чужим покрывалам, — сказал я серьезно.

Сначала Кольцевой улыбнулся, но когда увидел, что я не шучу, выражение его лица стало озабоченным.

— Ты серьезно?

— Да.

Кольцевой, расстроившись, кивнул и пошел по доскам дальше.

Когда он ушел, я увидел, как взлетает вертолет техников, поднимая поврежденную лопасть, привязанную к крюку. Майор Стив Ричардс, старший техник, привязал лопасть к вертолету, чтобы выкинуть ее в море. На войне Ричардс не занимался ничем более опасным, чем проверки свежеотремонтированных машин. Когда лопасть привязали, он спросил, не хочет ли кто прокатиться. На борт запрыгнуло пять человек, в основном техники.

Как только машина взлетела, всем на земле стало ясно, что нести лопасть, висящую снизу, вертикально, нельзя. Когда Ричардс набрал скорость, лопасть дико заплясала. Сержант-техник побежал за вертолетом, крича:

— Майор Ричардс! Стойте! Стойте! Лопасть качается!

Я увидел, как на трехсотфутовой высоте лопасть порхает под вертолетом. Ричардс, конечно, не мог этого видеть. Не успел он долететь до воды, как лопасть взметнулась вверх, отбив часть рулевого винта. Ричардс взял на себя, пытаясь сбросить скорость, но толку в этом не было. Лопасть качнулась вперед, вновь взлетела вверх и врезалась в несущий винт. Поврежденный винт отлетел. Время, казалось, остановилось: я увидел, как машина клюнула носом, перевернулась и исчезла за какими-то палатками, рухнув на берег. Она упала, как кирпич. На какой-то миг наступила тишина, потом раздалось "ввух!". Расплющенный "Хьюи" заполыхал. Сначала пламя было оранжевым, от топлива, а потом стало ярко-белым, когда загорелся металл. В конструкции вертолетов куча магния.

Люди бросились к вертолету — только лишь чтобы шарахнуться назад от огня.

Майор Ричардс, его борттехник, стрелок и еще три техника сгорели. Я все лежал на своем драгоценном пляжном покрывале. Я плакал.

Этим вечером на колья, воткнутые в ряд, надели шесть пилотских шлемов. Капеллан провел службу.

Моим единственным утешением в аду ожидания был лишь мой напарник. Мы с Гэри всегда летали вместе. А когда нам оставалось пять дней, он отправился в Фанрань.

— Не волнуйся, Боб. Придут на тебя приказы.

— Знаю.

— Нет, правда, это какая-то мелкая хуйня. Тебе уже завтра или послезавтра Кольцевой скажет собираться. Серьезно.

— Знаю. Да я в порядке.

— Через день-другой увидимся в Фанрань, ага?

— Конечно. День-другой. До встречи.

— Давай.

— Давай.

Гэри побежал к вертолету, улетающему на главную базу. Через несколько дней он прибудет в Сайгон, а там сядет на "большую птичку", летящую в Штаты.

На следующий день штаб назначил мне в экипаж нового пилота, лейтенанта Фишера.

Мы с Фишером вылетели на запад от Туйхоа, чтобы эвакуировать разведгруппу. Прибыв на нужное место, мы увидели что долина здесь больше напоминает почти круглую воронку. Разведгруппа находилась на дне этой гигантской воронки. Они сообщили нам по радио, что подвергаются редкому снайперскому обстрелу и нам надо заходить поосторожней. Пользуясь случаем, я решил показать Фишеру, как спуститься в такое место, не будучи подстреленным.

Я двинулся к воронке на скорости в 80–90 узлов, заходя по касательной к ее краю.

— Вот так мы всю дорогу будем низко, — сказал я.

Фишер, сидевший справа, кивнул. Это был его первый боевой вылет. На миг увидел на его месте себя самого — мои глаза расширены, а Лиз несется на предельно малой по долине Счастливой. Меня ошеломляла скорость, на которой все происходило и я был уверен, что Фишер сейчас ощущал то же самое.

Пройдя край, я накренил вертолет, так что склон встал перед нами горизонтально:

— Если мы быстро пойдем над самыми верхушками, в нас не попадут.

Мы помчались вниз по спирали. Разведгруппа вызвала нас и сообщила, что слышит постоянную стрельбу.

— Не волнуйся, — сказал я Фишеру. — Они палят вслепую.

В самом низу стоял ряд деревьев. Мне приходилось либо уйти вверх, потеряв прикрытие, либо проскочить насквозь. Поскольку всей целью такого захода было оставаться под прикрытием, я решил идти насквозь. Приблизившись к концу спирали, я выровнял вертолет и пошел на деревья. Как раз за ними была разведгруппа. Выровнявшись, я заодно ушел ниже деревьев, скрывшись из виду группы. Поскольку мы не появлялись над верхушками на их стороне, разведчики решили, что мы разбились. Когда нас вызвали по радио, я шел сквозь деревья. Я вильнул в одну сторону, а потом, быстрым движением, обратно. Это позволило мне очень резко накренить "Хьюи" и его большой несущий винт протиснулся между двумя высокими деревьями, стоявшими в тридцати футах друг от друга. Проскочив, я быстро выполнил подрыв и сел. Радист, запрашивавший, где мы, только и сказал — "Ой". Мы приземлились прямо перед разведгруппой. Когда они запрыгивали на борт, я увидел впереди дульные вспышки. Командир группы провел рукой вокруг, указывая, откуда стреляли. Мы прибыли очень вовремя: группу окружили и ВК подходили все ближе. Хотя на борту были восемь "сапог", не сказать, чтобы гигантский груз, но все же подъем из такого места будет слишком медленным.

— Сейчас я разгонюсь над этим полем, как только смогу, а потом возьму ручку на себя и мы наберем высоту над склоном холма.

Секунду я повисел, а потом резко опустил нос и помчался над полем. Я держал машину на высоте в 4–5 футов, пока мы не набрали 90 узлов. Потом я взял ручку на себя и вертолет рванулся вверх. Высоту мы набирали стремительно — нам помогал запас энергии, которую мы накопили в горизонтальном полете. Но, приблизившись к краю, мы уже еле ползли. Я знал, что в этот момент пули пройдут спереди от нас, потому что стрелять будут с упреждением, как охотник по утке. А потому, когда вертолет начал двигаться очень медленно, я прямо в наборе резко развернул его и пошел в противоположном направлении. Это всех застало врасплох; я услышал крики сзади. Фишер непроизвольно дернулся, чтобы схватить управление, но остановил себя. Спустя несколько секунд мы уже проскочили край и направились обратно к берегу.