Сергей Беляев - Десятая планета

• Название: Десятая планета
• Автор: Сергей Беляев
• Издательство: Государственное издательство детской литературы Наркомпроса РСФСР
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1945

Профессор Юрий Кричигин, изобретатель очень быстрого средства передвижения — планетоплана, для подтверждения своей теории о десятой планете Солнечной системы пригласил в путешествие к ней своего учителя — академика Солнцева. Вместе они посещают эту планету, переживают на ней множество занятных приключений и узнают историю ее обитателей. Заканчивается книга довольно неожиданно, но что бы полностью понять последние строки художественной части, нужно прочитать главу «От автора».

Примечание:

Издание на польском языке: Bielajew S. — Dziesiąta planeta,1951

Издание на болгарском языке: Десетата планета — Сергей Беляев. 1948. Изд. Народна просвета, София. Превод: Огнян Бояджиев [Десятая планета / Сергей Беляев (1945)]. С ил. Тираж: 10 500 бр. Страници: 72 с. // НФ роман.

_{Источник: fantlab.ru}

---

— А про кино нечего и говорить, — подхватил Юра. — Комбинированной съемкой можно сотворить любые необычайности. Я сам видел на экране обезьяну величиной с дуб мамврийский. Обезьяна влезала на стоэтажный небоскреб, ухитряясь держать одной лапой прелестную блондинку с распущенными волосами, которая голосила так пронзительно, что на выручку прилетела эскадрилья не то «кобр», не то «питонов»…

Он взглянул на показания счетчиков и опять обернулся к академику:

— Пока все в порядке. Летим… вокруг Солнца…

— Вы хотите нагнать Десятую по земной орбите?

— О нет. Есть другой путь, — улыбнулся Юра.

Академик вопросительно поднял брови.

— Неужели вы надумали лететь с Земли на Десятую напрямик? Да мы изжаримся! Вернее, превратимся в пар. В атомы[6], чорт возьми!.. Действительно, рискованное путешествие… и очень продолжительное.

— Что вы, Михаил Сергеевич! — засмеялся Юра. — Ведь мы не пешком идем.

— Еще бы пешком! — насупившись, отозвался академик. — Пешком мы только до Солнца дошагали бы через три с половиной тысячи лет…

— На курьерской «стреле» мы бы доехали в сто восемьдесят. Но мы летим.

— Вижу, — сурово пробурчал академик. — Если ваш аэро… не знаю даже, как назвать… планетоплан, что ли… Если, одним словом, эта штука быстрее «кобр» и «питонов», то мы будем ввинчиваться в пространство лет сорок… Покорнейше благодарю, но мой визит на вашу Десятую никак не состоится по той естественной причине, что до ста лет мне не дожить. Впрочем, вам не придется заботиться о моих похоронах. Как только мы врежемся в Солнце, крематорий с жаром в шесть тысяч градусов по Цельсию будет к моим услугам бесплатно…

— Мы долетим скорее, — загадочно произнес Юра.

— Ага, догадываюсь. — ответил академик: — вы приспособили чудовищную ракету, и теперь мы пожираем расстояние со скоростью снаряда, выпущенного из зенитки последнего образца… Могу я рассчитывать, что половину пути до Десятой, до пересадки на станции «Солнце», мы проедем по вашему графику этак к осени 1964 года? Да мы с голоду ноги протянем…

Юра всплеснул руками:

— Я и не подумал, что вы успели проголодаться! Прогулка по эфиру всегда возбуждает аппетит… Пожалуйста, возьмите в саквояже налево от вас бутерброды и кушайте. Кофе там же, в термосе. На третье — яблоки. Я снял их с дерева у себя в саду на Алтае часа два назад. Прошу вас…

От легкого завтрака академик не отказался. Пространство и время как-то перестали существовать. Остались кабина планетоплана, бутерброды и яблоки. Академик достал бутерброд с ветчиной.

— Благодарю, — сказал он, — но на двоих до 1964 года, кажется, маловато.

— Вы забыли о других скоростях, — заметил Юра.

— Не забыл, а не дошел до них, — отозвался академик, нащупывая в саквояже второй бутерброд. — От Солнца до Земли луч света достигает в течение восьми минут восемнадцати секунд…

Лицо Юры приняло торжественное выражение.

— Наконец-то, дорогой мой, — воскликнул он, — наконец-то я вижу, мы добрались до настоящего пожирателя расстояний!

VII

— Надеюсь, вы без намеков насчет пожирателей, — усмехнулся академик, разглядывая второй аппетитный бутерброд, с черной икрой.

— Я намекаю на свет… Вернее, на частицы света, на известные вам фотоны, — сказал Юра. — Мой планетоплан глотает расстояние со скоростью двести девяносто восемь тысяч километров в секунду…

Академик на мгновение перестал жевать и пробормотал:

— Любопытно, хотя и невероятно.

— Невероятно, но факт. Правда, эта скорость несколько меньше общепринятой. Однако вспомните, что общепринятая скорость света выведена лишь как средняя из немногочисленных наблюдений и опытов. Я убежден, что скорость света действительно может быть различной. Правда, разница не превышает одной-двух тысяч километров в секунду, но она существует и зависит не только от среды, через которую проходит свет, но и от источника света. Хотите, я вам докажу, что свет от Сириуса распространяется с иной скоростью, чем свет от зажженной спички?

Академик поперхнулся и в замешательстве сунул недоеденный бутерброд в жилетный карман.

Юра взглянул на циферблаты счетчиков и озабоченно проговорил:

— У нас остались считанные минуты, поэтому буду краток. Вот уже больше полустолетия наука толковала о колоссальных запасах внутриатомной энергии. Я долго искал подходящие электроны и наконец нашел. Вспомните таблицу Менделеева. В ней остаются незаполненными три места под номерами шестьдесят один, восемьдесят пять и восемьдесят семь.

— Вы открыли новый элемент? — спросил академик.

— Да, я назвал его «радий-два». Он занимает восемьдесят пятый номер в таблице элементов Менделеева и более радиоактивен, чем радий. Его электроны в камере из особой пластмассы превращаются в фотоны, и их энергии вполне достаточно, как видите… — Юра внимательно вгляделся в показания приборов. — Осталось три минуты… Для своего планетоплана я выбрал путь вокруг Солнца по орбите, прямо перпендикулярной плоскости земной орбиты. Описав полуокружность, мы должны будем очутиться на Десятой. Расчет орбиты планетоплана прост. Берем как радиус расстояние от центра Солнца до Земли и высчитываем по формуле два пи-эр, деленные на два. Делим на скорость нашего полета, получаем расстояние в тысячу шестьсот восемьдесят световых секунд. Это составляет точно двадцать восемь минут полета. Мы проговорили ровно двадцать пять минут.

Его прервал академик. С внезапным порывом злости он подскочил на сиденье, крикнув:

— А если никакой Десятой нет?

— Тогда мы, — веско ответил Юра, — облетим вокруг Солнца по оставшейся половине орбиты и вернемся к себе. Фотоны на обратный путь у меня есть.

Через плечо Юра показал академику две черные блестящие коробочки, похожие на плоские пудреницы из папье-маше.

— А если вы… воздушный шофер… — академик почти задыхался от волнения, — если вы промахнетесь при посадке на Землю?

Юра даже не обернулся. Он был занят у приборов и рычагов. Он только пожал плечами:

— Тогда ничего не поделаешь… Да вы не волнуйтесь. Михаил Сергеевич, — тепло сказал Юра. — Ну, будем кружить вокруг нашей Земли, пока свои не выручат. Наши высотники куда угодно доберутся… Хлебните из термоса… Только не из саквояжа, а слева, в кармашке у окна. Чистый лабораторный спирт с водой. Подкрепляет…

Хладнокровие Юры перестало бесить академика. Он покорился неизбежности, уготованной судьбой. Глоток из лабораторного термоса оказался кстати.

«Хорошо!» подумал академик и закрыл глаза в приятной дремоте. Волнения утомили его. Где-то, словно за фанерной перегородкой, слышался отрывистый голос Юры:

— Внимание! Перед нами Десятая… Постараюсь спланировать… Приготовьтесь!

Академик почувствовал толчок в момент посадки планетоплана. Странное спокойствие и лень овладели академиком. Он не испытывал никакого желания посмотреть на Десятую. Он только перевернулся на другой бок и даже слегка всхрапнул.

Но чьи-то руки начали сильно трясти его.

— Да вы живы или нет? Проснитесь! Прилетели! — гремел торжествующий голос Юры над самым ухом академика.

VIII

Академик раскрыл глаза, но ничего не увидал, кроме лампочки распределительного щитка.

— Где мы? — сердито спросил он, не видя, а скорее ощущая, что Юра сидит рядом с ним.

И тут вспомнил все приключения ближайшего часа. Он услышал шорох и догадался, что Юра разыскал саквояж и шарит в поисках бутербродов.

— Да на Десятой, Михаил Сергеевич… На планете…

Юра, видимо, начал жевать ветчину, потому что стал говорить отрывисто и не совсем внятно.

— Только я при посадке маху дал. Боялся, что не дотяну и проскочу мимо… Ну, сгоряча и выпустил в мотор триллиардов пятнадцать лишних фотонов. Переборщил… и перелет дал. Градусов на сто восемьдесят. Не на том меридиане сел. Сами видите, на неосвещенном полушарии… Вокруг ночь… Но, кажется, небо звездное и ветра нет…

— И что из этого следует? — странным для самого себя голосом спросил академик, потому что в голову ему пришла мысль, настолько простая и ясная, что нехватало силы даже рассердиться как следует.

— Как что? — изумился Юра. — Вашим громадным авторитетом вы сегодня поддержали меня. Я не в претензии, что вы сначала строжайше проэкзаменовали меня, проверили. Ваше согласие быть со мной здесь — большая честь для меня… и поэтому уважьте, глубокоуважаемый Михаил Сергеевич, мою просьбу…

— Какую? — сухо спросил академик.

— Сейчас мы должны выйти из кабины, — пояснил Юра. — Пусть ваша нога первой ступит на поверхность Десятой. И я уступаю вам право дать ей название по вашему желанию.

Собственно говоря, соблазн был огромен. Имена греческих и римских богов замелькали в голове академика. Он уже сделал движение, чтобы нащупать ручку дверцы. Но сию же минуту, расталкивая Нептунов, Плутонов и Меркуриев, холодная и отчетливая мысль снова пробралась в мозг, и обычная ирония окрасила слова академика: