Елена Сенявская - Противники России в войнах ХХ века (Эволюция «образа врага» в сознании армии и общества)

• Название: Противники России в войнах ХХ века (Эволюция «образа врага» в сознании армии и общества)
• Автор: Елена Сенявская
• Издательство: Российская политическая энциклопедия
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-8243-0782-2

Монография посвящена комплексному изучению одной из актуальных проблем социальной и «ментальной» истории — раскрытию социокультурного и психологического феномена восприятия «чужого» в экстремальной ситуации войны. Впервые в историографии в данном ракурсе рассматривается массовое сознание общества и армии России/СССР в условиях основных внешних войн в XX столетии (русско-японской, Первой мировой, иностранной интервенции в период Гражданской войны, советско-финляндской, Великой Отечественной, Афганской, а также военных кампаний против японской армии накануне и в ходе Второй мировой войны). Исследование основано на широком круге архивных документов и историко-социологических источников, агитационно-пропагандистских материалов, источников личного происхождения и др. Среди важнейших задач монографии — изучение роли социальных институтов (государственных структур, СМИ, литературы и искусства, и т. д.) в формировании отношения к врагу и эволюции его образа, а также исследование влияния идеологических и психологических факторов на восприятие противника.

Книга основана на редких архивных документах, письмах, дневниках, воспоминаниях участников войн и материалах «устной истории». Она будет интересна не только специалистам, но и всем, кому небезразлична история Отечества.

---

Храбрость русских солдат восхищала французское начальство, которое щедро раздавало ордена русскому начальству за доблесть их подчиненных. За время участия в боевых действиях у русских солдат, проливавших свою кровь на полях Франции и на Балканах, накопилось немало поводов для обид. Особенно настроения значительной части Русского экспедиционного корпуса стали меняться после Февральской революции в России и кровопролитных апрельских боев в ходе «операции Нивеля». Стали раздаваться требования о возвращении на родину, но они получили отказ. В войсках началось брожение. Из-за начавшихся волнений французское командование в мае 1917 г. вынуждено было снять русские части с фронта и временно отвести в тыл, во внутренние лагеря, где солдат держали на голодном пайке.

Менялось и отношение во французском обществе к русским. Быстро иссяк прилив добрых чувств к русским солдатам и в официальных французских кругах, поутихли восторги в адрес русских героев, которых теперь обливали грязью. В прессе их называли изменниками. Оказалось, что русские солдаты не только отказываются идти в бой Францию, но своим примером смущают души французских солдат, среди которых тоже прокатились волнения. Сами французские власти, видя, что русские части охвачены революционными настроениями, оказались заинтересованными в том, чтобы вернуть их в Россию. Но у Временного правительства не было желания возвращать бунтарские бригады из Франции: бунтарей хватало и на русском фронте. Переговоры затянулись: не находилось необходимого транспорта ни у Временного правительства России, ни у англичан, ни у французов.[567] При этом Временное правительство дало указание новому командованию экспедиционного корпуса «о применении к мятежным элементам русских бригад смертной казни». «Со своей стороны французское командование было обеспокоено распространившимися слухами за границей, и особенно в России, что якобы репрессии по отношению к русским войскам применяют и французы. Это, естественно, возбуждало умы просвещенной части общества не в пользу Франции. Было дано указание французскому военному атташе в России категорически опровергнуть перед русским командованием подобные слухи. Рекомендовалось официально засвидетельствовать, что русские бригады на французском фронте, особенно в апрельском наступлении, проявили высокую воинскую доблесть, в связи с чем бригады понесли большие потери, что и заставило французское командование оттянуть их с фронта в тыл для пополнения. А «некоторое возбуждение» в рядах русских приписывалось революционной пропаганде и переходу бригад на новое положение, установленное статутами, введенными Временным правительством. В этих условиях французское военное командование, дескать, и сочло своим долгом сосредоточить русские бригады в одном из внутренних лагерей, дабы дать им возможность прийти в спокойное состояние».[568]

В конце июля размещенные в лагере Ля-Куртин части 1-й Особой пехотной дивизии подняли восстание, отказавшись снова выступить на фронт. Вот одно из писем русских солдат на родину, которое выражало широко распространенные настроения в экспедиционном корпусе: «…Мы, солдаты революционной России, в настоящее время находимся во Франции не как представители русской революционной армии, а как пленные, и пользуемся таким же положением… Наш генерал Занкевич выдает нам на довольствие на каждого человека 1 франк 60 сантимов, или русскими 55 копеек. Что хочешь, то и готовь на эти жалкие гроши себе для суточного пропитания. Жалованье с июля месяца совсем не дают… Мы в настоящее время арестованы и окружены французскими войсками, и нет выхода. Поэтому я от имени всех солдат прошу и умоляю вас, товарищи великой революционной России, услышьте этот мой вопль, вопль всех нас, солдат, во Франции. Мы жаждем и с открытой душой протягиваем вам руки — возьмите нас туда, где вы…»[569] Лишь спустя полтора месяца попали эти письма в Россию и были напечатаны в «Социал-демократе». К этому времени выступление русских солдат в Ля-Куртине за свои права было уже подавлено: в начале сентября против них была проведена карательная операция русскими войсками, оставшимися верными Временному правительству и командованию экспедиционного корпуса, при поддержке французских войск. После четырехдневных боёв восставшие были разгромлены, потеряв более 200 человек убитыми и около 400 человек ранеными. Более 100 руководителей и активных участников восстания были отданы под военно-полевой суд и приговорены к каторжным работам.[570]

Незадолго до этого, надеясь на мирное разрешение конфликта, ля-куртинцы написали обращение к французским властям, в котором говорилось: «Находясь на земле Франции более шестнадцати месяцев и немало пролив своей русской крови на полях Шампани, а также под Курси, мы, солдаты 1-й Особой пехотной бригады, доведены нашим русским начальством до такого положения, что мы не знаем, кто мы — пленные или арестованные?.. Мы окружены со всех сторон французскими патрулями, и нам не дают никакого выхода из лагеря. Кроме того, нам не дают хлеба и других продуктов, и мы остаемся голодными… У нас в России, как известно, более трех миллионов пленных: немцев, австрийцев и турок, и они все там сыты, а мы, вольные граждане свободной России, находясь в союзной нам стране, остаемся голодные! Нас здесь морят голодом, и никто не хочет слышать наши крики!.. Вчера по всем газетам [нас] восхваляли за храбрость, а сегодня по всем войскам громят … как бунтовщиков. Но что мы плохого сделали для Франции?..»[571] Ответ французского правительства был лицемерен: оно не вмешивается в дела русского отряда и русского командования. Однако в подавлении выступления ля-куртинцев приняли участие не только недавно присланные Временным правительством русские войска, но и французские, в том числе стянутые с фронта. Лагерь был блокирован, французская артиллерия заняла позиции на горных склонах. ««Двухъярусное» расположение союзных войск было не случайным. … Кое-кто открыто заявлял, что не пустит в ход оружие против солдат-земляков… Таких, разумеется, немедленно арестовали, но можно ли было поручиться за благонадежность остальных, не дрогнут ли они в последнюю минуту и, больше того, не начнут ли перебегать на сторону восставших? Такого рода попытки и должны были пресечь французские войска. Они выполняли двойную функцию: были направлены против мятежников и создавали угрозу удара в спину для тех, кто вздумает поколебаться».[572]

Вскоре все русские части во Франции были расформированы, а солдатам и офицерам предложено продолжать военную службу во вновь созданном Русском легионе или «добровольно» вступить в тыловые команды действующей французской армии. Аргументировалось это так: «У нас во Франции даром хлеб никто не ест… Мы ведем тяжелую войну, и каждый, кто живет на французской земле, должен трудиться на пользу Франции… Вы составляете обузу для Франции, мы не знаем, кто и когда будет расплачиваться за ваше содержание и питание. Поэтому вас скоро направят на полезные работы…» Русские солдаты возмущались: «Мы уже расплатились!.. И за себя и за нашу страну. Мы целый год защищали французскую землю под Реймсом, мы обильно полили ее своею кровью под Бримоном, да и на других участках фронта много наших братьев пали смертью героев. Какой еще цены вам надо, какого вы расчета требуете?…»[573] В итоге свыше 2 тыс. человек, несогласных с выдвинутыми французами условиями, отправили на принудительные работы в Северную Африку, большинство согласилось на «добровольные работы» в тылу и лишь несколько сотен человек вступили в Русский легион, сразу же отправленный на фронт.[574] В июле 1918 г. Советское правительство осудило Францию за незаконное удержание российских граждан, но лишь в 1919–1921 гг., после его неоднократных требований о возвращении бывших солдат Русского экспедиционного корпуса, основная их часть вернулась на родину.

У французов оказалась короткая память. Уже в ходе самой войны они забыли, что Россия ценой огромных жертв не раз спасала их от полного разгрома, и предъявляли к ней материальные претензии. Тем более не вспоминали они о спасительной роли своей союзницы после войны: Советской России французы выставляли финансовые счета по долгам царского и Временного правительств и участвовали в интервенции против нее. И в конце XX в. они отнюдь не забыли о долгах, взятых союзницей в начале столетия для того, чтобы сражаться с общим врагом, через 80 лет заставив ослабевшую постсоветскую Россию «вернуть старый должок».

* * *

Среди образов союзников России в Первой мировой войне Соединенные Штаты Америки занимали крайне незначительное место. Они вступили в войну только в апреле 1917 г., оставаясь до этого нейтральными, но осуществляя поставки вооружения странам Антанты и получая от этого огромные прибыли, то есть, по общему мнению, «богатели на войне, ничем при этом не жертвуя». Вступление Америки в войну произошло уже после падения монархии в России и прихода к власти Временного правительства, которое они поддержали, предоставив займы. Но еще при царском правительстве США стремились воспользоваться финансовыми трудностями воюющей России, впрочем, как и других европейских стран. Американский посол в Петрограде Дэвис в 1916 г. предлагал заключить экономическое соглашение, предоставляющее США особые права в России и превращающее ее, по сути, в сырьевой придаток и рынок сбыта американский продукции, мотивируя свое предложение тем, что плодами русских побед могут воспользоваться англичане, предъявив России счет за долги. Американцы получили вежливый, но твердый отказ.[575] Вполне естественно, что сложившийся за годы войны образ Америки как «торгаша, наживающегося на чужой крови» и после ее запоздалого выступления на стороне Антанты не сильно изменился к лучшему: было совершенно очевидно, что США вступили в войну, когда исход ее был уже предопределен, чтобы не опоздать к разделу «германского пирога». После Октября 1917 г. США больше всего возмутил отказ большевиков от финансовых обязательств их предшественников, и они участвовали в интервенции против Советской России, высадив экспедиционные войска в ряде районов Севера и Дальнего Востока. Вплоть до 1933 г. американское правительство не признавало СССР и не имело с ним дипломатических отношений.