без автора - Тысяча И Одна Ночь. Книга 4

• Название: Тысяча И Одна Ночь. Книга 4
• Автор: без автора
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1959

---

И случилось по предопределённому велению и заранее назначенной судьбе, что эта башня и эта комната были старые, покинутые в течение многих лет. И в комнате был римский колодец, где пребывала джинния, которая жила в нем. А звали её Маймуна, и была она из потомства Иблиса проклятого и дочерью Димирьята, одного из знаменитых царей джиннов..."

И Шахразаду застигло утро, в она прекратила дозволенные речи.

Сто семьдесят седьмая ночь

Когда же настала сто семьдесят седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что эту джиннию звали Маймуна, и была она дочерью Димирьята, одного из знаменитых царей джиннов.

И когда Камар-аз-Заман проспал до первой трети ночи, эта ифритка поднялась из римского колодца и направилась к небу, чтобы украдкой подслушивать, и, оказавшись на верху колодца, она увидела свет, который горел в башне, в противность обычаю. А ифритка эта жила в том месте долгий срок лет, и она сказала про себя: "Я ничего такого здесь раньше не видела", - и, увидев свет, она изумилась до крайности, и ей пришло на ум, что этому обстоятельству непременно должна быть причина.

И она направилась в сторону этого света и, увидев, что он исходит из комнаты, подошла к ней и увидала евнуха, который спал у дверей комнаты. А войдя в комнату, она нашла там поставленное ложе и на нем спящего человека, и свеча горела у него в головах, а фонарь горел у его ног. И ифритка Маймуна подивилась этому Свету и мало-помалу подошла к нему и, опустив крылья, встала у ложа.

Она сняла плащ с лица Камар-аз-Замана и взглянула на него и некоторое время стояла, ошеломлённая его красотою и прелестью, и оказалось, что сияние его лица сильнее света свечки, и лицо его мерцало светом, и глаза его, во сне, стали как глаза газели, и зрачки его почернели и щеки зарделись и веки расслабли, а брови изогнулись, как лук, и повеяло от него благовонным мускусом, как сказал о нем поэт:

Я лобзал его, и чернели томно зрачки его,
Искусители, и щека его алела.
О душа, коль скажут хулители, что красе его
Есть подобие, так скажи ты им: "Подайте!"

И когда ифритка Маймуна, дочь Димирьята, увидала его, она прославила Аллаха и воскликнула: "Благословен Аллах, лучший из творцов!" (А эта ифритка была из правоверных джиннов.) Она продолжала некоторое время смотреть в лицо Камар-аз-Замана, восклицая: "Нет бога, кроме Аллаха!" - и завидуя юноше, завидуя его красоте и прелести, и потом сказала про себя: "Клянусь Аллахом, я не буду ему вредить и никому не дам его обидеть и выкуплю его от всякого зла! Поистине, это красивое лицо достойно лишь того, чтобы на него смотрели и прославляли за него Аллаха. Но как могло случиться, что родные положили его в это разрушенное место; если бы к нему сейчас явился кто-нибудь из наших маридов, он наверное погубил бы "его".

Потом ифритка склонилась над Камар-аз-Заманом и поцеловала его между глаз, а после этого она опустила плащ ему на лицо и, накрыв его, распахнула крылья и полетела в сторону неба. Она вылетела из-под сводов той комнаты и продолжала лететь по воздуху, поднимаясь ввысь, пока не приблизилась к нижнему небу. И вдруг она услыхала хлопанье крыльев в воздухе и направилась на этот шум. И когда она приблизилась, то оказалось, что Это ифрит, которого звали Дахнаш, и Маймуна низверглась на него, как низвергается ястреб.

И когда Дахнаш почуял её и узнал, что это Маймуна, дочь царя джиннов, он испугался, и у него затряслись поджилки. И он попросил у неё защиты и сказал ей: "Заклинаю тебя величайшим, благороднейшим именем, и вышним талисманом, что вырезан на перстне Сулеймана, будь со мною мягкой и не вреди мне!"

И Маймуна услышала от Дахнаша эти слова, и сердце её сжалилось над ним, и она сказала: "Ты заклинаешь меня, о проклятый, великою клятвой, но я не отпущу тебя, пока ты не расскажешь, откуда ты сейчас прилетел".

"О госпожа, - ответил ифрит, - знай, что прилетел я из крайних городов Китая и с внутренних островов. Я расскажу тебе о диковине, которую я видел в эту ночь, и если ты найдёшь, что мои слова - правда, позволь мне лететь своей дорогой и напиши мне твоей рукой свидетельство, что я твой вольноотпущенник, чтобы мне не причинил зла никто из племени джиннов - летающих, вышних, нижних или ныряющих".

И Маймуна спросила его: "Что же ты видел этой ночью, о лжец, о проклятый? Рассказывай и не лги мне, желая спастись от меня своей ложью. Клянусь надписью, вырезанной в гнезде перстня Сулеймана ибн Дауда, - мир с ними обоими! - если твои слова не будут правдивы, я вырву тебе перья своей рукой, порву твою кожу и переломаю тебе кости!" И ифрит Дахнаш, сын Шамхураша крылатого, ответил ей; "Я согласен, о госпожа, на это условие..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сто семьдесят восьмая ночь

Когда же настала сто семьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дошло меня, о счастливый царь, что Дахнаш ответил Маймуне: "Я согласен, о госпожа, на это условие, - а потом он сказал: - Знай, о госпожа, что этой ночью я улетел с внутренних островов в землях китайских (а это земля царя аль-Гайюра, владыки островов и земель и семи дворцов). И у этого Варя я видел дочку, лучше которой не сотворил Аллах в её время. Я не могу тебе описать её, так как мой язык не имеет сил, чтобы её описать как должно, но я упомяну о некоторых её качествах приблизительно. Её волосы - как ночь разлуки и расставанья, а лицо её - точно дни единенья, и отлично описал её тот, кто сказал:

Распустила три она локона из волос своих Ночью тёмною и четыре ночи явила нам, И к луне на небе лицом она обратилась, И явила мне две луны она одновременно.

И нос её - как острие полированного меча, а щеки - точно алое вино. Её щеки похожи на анемон, и губы её - точно кораллы или сердолик, её слюна желаннее вина, и вкус её погасит мучительный огонь. Её языком движет великий разум и всегда готовый ответ, и грудь её - искушение для тех, кто её видит. Слава же тому, кто её сотворил и соразмерил!

И две руки её круглые и гладкие, как сказал о ней поэт, охваченный любовью:

И кисти, которые, браслетов не будь на них,
Текли бы из рукавов, как быстрый ручей течёт.

А груди её точно две шкатулки из слоновой кости, сиянье которых заимствуют луна и солнце. И живот у неё в свёрнутых складках, как складки египетских материи, расшитых парчой, и складки эти подобны бумажным свиткам. И доходит это все до тонкого стана, подобного призраку воображения, а он покоится на бёдрах, похожих на кучи песку, и сажают они её, когда она хочет встать, я пробуждают её, когда она хочет спать, как сказал поэт (и хорошо сказал):

И бедра её ко слабому прикрепились,
А бедра ведь те и к ней и ко мне жестоки.
Как вспомню я их, меня поднимут они тотчас,
Её же они, коль встанет она, посадят.

И этот таз обременяет две ляжки, округлённые и гладкие, а икры её - точно столбы из жемчуга, и все это носят ноги, тонкие и заострённые, как острие копья, - творение заботливого, судящего. И подивился я их малым размерам: как могут они носить то, что над ними? И я был краток в описании и кончаю его, боясь затянуть..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сто семьдесят девятая ночь

Когда же настала сто семьдесят девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что ифрит Дахнаш ибн Шамхураш говорил ифритке Маймуне: "И я был краток в описании её, боясь его затянуть".

И, услышав описание этой девушки и её красоты и прелести, Маймуна изумилась, а Дахнаш сказал ей: "Поистине, отец этой девушки могучий царь, витязь нападающий, погружающийся в шум битв и ночью и днём. И не страшится он смерти и не боится кончины, ибо он жестокий несправедливец и мрачный видом покровитель.

Он обладает войсками и отрядами, областями, островами, городами и домами, и зовут его царь аль-Гайюр, владыка островов, морей и семи дворцов. И любил он свою дочь, ту девушку, которую я описал тебе, сильной любовью. Из-за своей любви к ней он свёз к себе богатства всех царей и построил ей семь дворцов - каждый дворец особого рода: первый дворец - из хрусталя, второй - из мрамора, третий - из китайского железа, четвёртый дворец - из руд и драгоценных камней, пятый - из глины, разноцветных агатов и алмазов, шестой дворец - из серебра и седьмой - из золота.

И он наполнил эти семь дворцов разнообразными, роскошными коврами из шелка, золотыми и серебряными сосудами и всякой утварью, которая нужна царям. И он приказал своей дочери жить в каждом из этих дворцов часть года, а затем переезжать в другой дворец. А имя её - царевна Будур.

И когда красота царевны сделалась знаменита и молва о ней распространилась по странам, все цари стали посылать к её отцу, сватая у него девушку. И отец советовался с нею и склонял её к замужеству, но разговоры о замужестве были ей отвратительны. И она говорила своему отцу: "О батюшка, нет у меня никакой охоты выходить замуж. Я госпожа, правительница и царица, и правлю людьми и не хочу мужчины, который будет править мною".