Афанасий Коптелов - Точка опоры

• Название: Точка опоры
• Автор: Афанасий Коптелов
• Жанр: История

---

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1

В апреле простились с Лондоном. Для этого было несколько причин.

Плеханов по-прежнему был недоволен тем, что уехали далеко от него, и даже считал себя оскорбленным. Аксельрод и Потресов отказывались хотя бы на несколько дней приехать в Англию. Вера Ивановна тяготилась тем, что мнение Георгия Валентиновича по тому или иному вопросу могла узнавать только из его писем.

Приближался съезд. Подготовка к нему требовала участия всех соредакторов.

К тому же из Лондона их гнали недуги. От зимней сырости и холодов в квартире у Елизаветы Васильевны ныли суставы, и она большую часть времени проводила в постели, обложившись грелками. А потом расхворался и сам Владимир Ильич. Нелады с Плехановым подорвали его нервы. Болела грудь. Болела кожа. Что делать? Обратиться за помощью к английскому врачу? Но доктора в Лондоне дороги, за визит надо платить гинею*. А денег и без того не хватает на самое необходимое. И Надежда пригласила Тахтарева, когда-то учившегося на медицинском факультете. Тот поставил диагноз - "священный огонь", тяжелая болезнь, при которой воспаляются кончики грудных и спинных нервов.

_______________

* Гинея состояла из двадцати одного шиллинга - на один шиллинг больше фунта стерлингов.

Надежда, по совету Тахтарева, вымазала мужа йодом. Ему стало еще тяжелее. Он метался от боли.

Так больным и привезли его в Женеву. Там, в пансионе мадам Рене Морар, где частенько живали российские эмигранты, он окончательно свалился.

Но апрель одарил Женеву солнечными днями, и силы к больному стали возвращаться. Через две недели он уже был на ногах.

Гуляя по берегу озера, спорившего синевою с небом, Ульяновы любовались альпийскими высотами. На юге зеленели мягкие сопки, одетые лесами. За ними голые вершины были прикрыты легкой голубой дымкой. А дальше вздымалась ледяная громадина Монблана, в полдень серебристая, вечером розовая. Пансион - в шестиэтажном доме, на левом берегу Роны, вытекающей из озера. Почти в центре города. И комнаты довольно уютные. Но дорогие. И перед окнами шумная площадь, куда съезжались крестьяне на базар и где останавливались бродячие циркачи. А для работы хотелось тишины. Лучше бы найти квартиру где-нибудь на окраине - там подешевле. И со своей кухней. Ульяновы направились на правый берег Роны и прошли дальше ее истока, в рабочее предместье Сешерон. Там на тихой улочке удалось найти двухэтажный домик с деревцами перед окнами. Район - приятнее не сыскать: по одну сторону обширный ботанический сад, по другую - старый парк до самого озера.

В нижнем этаже просторная кухня с каменным полом, за ней комната, которую сразу же облюбовала себе Елизавета Васильевна. Наверх деревянная лестница. Там три комнатки, похожие на рабочие каморки, хорошо знакомые по Питеру.

- Отлично! - сказал Владимир, осмотрев их. - Третья у нас будет для приезжих россиян. - Посмотрел на жену. - Ты согласна? Тебе нравится?

- Очень хорошо, Володя! Как раз то, что нужно нам.

Первым делом купили столы, матрацы и подушки. Пледы, заменявшие одеяла, были все те же, подаренные Марией Александровной. Пока не обзавелись кроватями, спали, расстелив матрацы на полу.

Стулья временно заменили ящиками из-под книг и принялись за работу на новом месте. Владимир до появления делегатов съезда спешил написать проект устава партии, чтобы с ним могли не спеша ознакомиться все соредакторы "Искры", Надежда, снова наладив связи с агентами и партийными комитетами на родине, начала писать доклад "Искры" съезду об организаторской работе в России.

Как всегда, работали увлеченно. А здесь все располагало к тому: через открытые окна вливался чистый воздух, полный ароматов цветов и молодой листвы деревьев парка.

Владимир Ильич время от времени спускался вниз, где кипел на плите эмалированный чайник.

- Вот хорошо - есть чаек! - С удовольствием потирал руки. Налейте-ка, Елизавета Васильевна, горяченького.

- Хорошо-то хорошо, только... - теща сдерживала вздох, - не из самовара. Как ни заваривай, все равно не тот чай.

- Погодите, вернемся в Питер - отведете душу.

- Да уж почаевничаю!.. Только скоро ли?

- Скоро.

2

- А у нас гость! - сказала, подзадоривая улыбкой, Елизавета Васильевна, когда Ульяновы вернулись с воскресной прогулки на гору Салэв. - Отдыхает наверху.

- Митя?! - обрадовался Владимир, взбежал по крутой лестнице. - С приездом!

- Володя!

Братья обнялись.

Надежда подымалась медленно, придерживая подол длинного платья. Дмитрий бросился к ней навстречу, дважды поцеловал руку, сказав, что второй раз по поручению жены.

- А карточку ее привез? - спросил Владимир.

- Нет. - Дмитрий кашлянул, прикрывая рот рукой. - Я ведь нелегально. Делегатом от Тульского комитета.

- Знаю. А ты где-то среди лета умудрился простудиться.

- На границе речку вброд переходил. Вода была холодная, быстрая, чуть не сбила с ног. Но это ничего, пройдет.

Надежда, извинившись, спустилась на кухню, чтобы поговорить с матерью об ужине. Елизавета Васильевна сказала, что уже успела купить белых булочек, колбасы и сыра.

Братья перешли в третью комнату наверху, и Владимир сказал:

- Я думаю, тебе тут будет удобно. Кровать завтра купим. А пока... Матрац и одеяло есть, простыни у Нади найдутся.

- А подушка у меня своя. - Дмитрий, улыбаясь, указал глазами в угол комнаты, где стояла его корзина из тонких ивовых прутьев, к крышке которой была привязана крученым шнурком подушка в плотной парусиновой наволочке. Я по-дорожному. По-российски...

Сели на ящики, и Владимир принялся расспрашивать сначала о матери и Маняше, потом об Анюте, тайно вернувшейся в Россию, и под конец о Марке. Как он там, в далеком Порт-Артуре?

- Пишет, что здоров. У него хорошая работа на железной дороге... Ну а вы как тут? Елизавета Васильевна рассказала - ты болел.

- Нервы подвели. Но, как видишь, все прошло.

- Ты же совсем не отдыхаешь.

- Нет, мы каждое воскресенье уходим в горы. Чистый воздух. Прекрасный отдых!

- Но тебе надо по-серьезному. Хотя бы недели на две. Как врач, советую...

- Ишь ты! - Владимир, вскинув голову, расхохотался. - Уже с врачебными прописями!.. - Встал, прошелся по комнате. - Нет, Митя, нынче нам не до отдыха. Такое сложнейшее, архисерьезное дело!

- Ты думаешь, съезд пройдет не гладко? Будут противоречия?

- Очень большие. Предстоит борьба. Серьезная борьба за чистоту марксизма!

- Вон что! А я-то думал...

- Видишь ли, Митя, мы прилагали все усилия к тому, чтобы на съезд приехали сторонники "Искры", но... - Владимир сожалеюще развел руками. Приедут и недобитые "экономисты", и "рабочедельцы", которых - ты знаешь я критиковал в "Что делать?". Явятся бундовцы, а это трудная публика.

- Я слышал, не будет Кржижановского...

- Да, к нашему глубокому сожалению, Глеб не может приехать. В Самаре комитет работает меньше года и по положению не правомочен выбирать делегата.

- Странно.

- И еще жаль, что по той же причине не приедет Ленгник. Это крепкий человек!.. Но мы, Митя, не предаемся унынию. У нас будет, - Владимир сжал пальцы в кулаки, - искровское большинство! И победа будет за нами. Правда, искровцы тоже разные. Да, да, не удивляйся. Есть "твердые", последовательные марксисты, есть и такие, которых я бы назвал "мягкими", склонными к вилянию. Кроме искровцев и антиискровцев будут еще колеблющиеся, этакое "болото". Их предстоит убеждать, перетягивать на свою сторону. Хорошо, что ты приехал, - одним голосом больше.

- Я поспешил, чтобы разобраться во всем.

Поднялась наверх Надежда, пригласила к ужину.

- Мы с тобой, Митя, успеем обо всем поговорить, - сказал Владимир, спускаясь по лестнице вслед за братом. - Пойдем в парк, на берег озера. Вечер тихий, теплый...

- А в шахматы сразимся? - спросил Дмитрий, спустившись в кухню, где был накрыт стол для ужина.

- Если удастся выкроить свободный часок... Ты знаешь, отцовские шахматы я вожу с собой, а не играл уже больше года.

Чай разливала Елизавета Васильевна; Дмитрию, наливая покрепче, сказала:

- В Питере я угостила бы вас чайком с малиновым вареньем - весь бы кашель как рукой сняло.

Ленин мчался на велосипеде: спешил в библиотеку. Но ему навстречу шел Мартов с высоким, крепко сложенным молодым человеком. Лицо у незнакомца белесое, лоб широкий, глаза светлые, кончики усов закручены шильцами. Несомненно, делегат. А от какого комитета?

Мартов был бледнее обычного, щеки ввалились, костюм висел, как на тонком манекене, и Владимир Ильич подумал:

"Здоров ли Юлий? После съезда нужно настоять, чтобы отдохнул в горах".

Притормозив, соскочил с велосипеда; заговорил раньше, чем Мартов успел представить делегата:

- Я - Ленин. А вы?

Шотман назвался.

- Александр Васильевич? - переспросил Ленин, не выпуская его руки. Для съезда - Горский? Очень хорошо, что приехали загодя. Познакомитесь со всеми. А от какого вы Питерского комитета?.. От Вани? Значит, мы единомышленники!