Каим Шайхитдинов - Дневник офицера

• Название: Дневник офицера
• Автор: Каим Шайхитдинов
• Жанр: О войне

У каждого человека есть периоды жизни, которые особым образом отразились в его сознании, оставили неизгладимые следы, запомнившись в мельчайших подробностях. Одним из таких отрезков моей жизни является период пребывания во Вьетнаме.

---

Несколько минут спустя он говорил другим:

— Мы находимся не у себя дома. Будут случаи еще хлеще, еще сложнее. И вы будьте к этому готовы. Не дать себя спровоцировать, сохранить спокойствие, трезвый рассудок, значит обезоружить пока наших недругов, победить их.

Такие слова помогли нам и потом.

Последний город, в котором мы приземлились на территории Китая, был Наннинь. Здесь мы заканчивали свой полет по внутренним авиалиниям Китая и должны были пересесть в другой самолет, следующий международным рейсом до столицы ДРВ.

Наннинь, небольшой город на юге Китая, расположен в объятьях зелени, рисовых полей и огородов. Здесь уже тепло, нам, северянам, жарко.

Солнце опустилось к горизонту, его палящие лучи приятно ласкают лицо, припекая одежду, вызывают непривычную теплоту.

Здесь нас тоже ожидали сюрпризы, хотя каждый из нас пребывал в более лучшем настроении, чем ранее. Оставалось всего несколько часов времени до прибытия на место назначения.

В ожидании посадки мы сидим в здании аэропорта, стараясь быть ближе к воздушному потоку фенов, бесшумно и лениво крутящихся под потолком. Торопиться некуда, и вообще, все зависело не от нас.

Ночь опустилась резко, незаметно: темень окутала видневшиеся вдали горы, ветви бамбуковых и банановых деревьев, принеся с собой какое-то чувство таинственности и неопределенности. Подполковник Старостенко Иван Антонович, выходивший «погулять на свежем воздухе», подошел ко мне возбужденный, даже, сказал бы, испуганный; глаза блестят необычно, руки трясутся. Кинув в сторону летного поля, еле выговорил:

— Войска подтягиваются…

— Какие еще войска? — спрашиваю. Смотрю в ту сторону через большие витринные стекла и ничего не вижу. А Иван даже руку боится протянуть в ту сторону.

— Не знаю точно какие войска, но четко видел солдат с автоматами и пулеметами. Не меньше полка.

— Ваня, это за тобой, определенно. Думают, батальон не справится. Это кто-то из ребят шутит.

Но солдат видели и другие. Заговорили, заспорили. Встали, подходим к окнам и внимательно вглядываемся. Пока ничего не видим, но возбуждение нарастает. И я решаюсь выйти и посмотреть.

Да, действительно, недалеко от нас движется строй военных. Вот остановились. Затем послышался разговор. Закурили, некоторые сели прямо на бетонку. Карабины составили в «козлы». А я все смотрю в ту сторону, прикидываю — человек двести.

— Убедился? — спрашивает Иван Антонович. — К чему бы это?

— Понятия не имею, — говорю я, а сам ведь тоже думаю: «К чему это?»

Иван Старостенко — невысокий коренастый мужчина из донских казаков. Он командир дивизиона из того же полка, что и я. По служебному положению он мне подчинен, заместителю командира полка. По возрасту он старше меня на восемь лет, но друг к другу обращаемся на «ты». Человек он сложный, переменчивый в настроении. Характер тяжелый. «Себе на уме», — говорят о нем сослуживцы. Нос крючком, взгляд из-под бровей, в целом красивое лицо. Несмотря на свои тридцать восемь лет, у него уже седые виски. Он тщеславен. Не имел ни высшего, ни специального образования, но повыситься по службе ему очень хотелось. Может быть и во Вьетнам напросился с этой целью — не знаю, не я отбирал людей.

Между тем за окнами вспыхнули костры. Взлетная полоса, силуэт стоявших там самолетов окрасились красно-багряным цветом. Казалось, самолетов стало больше, на них, как при пожаре, плясали тени. Прошло довольно много времени. И вдруг объявили: выходить на посадку. Тронулись одновременно. После выхода наружу получилась некоторая заминка — дальше не хотелось идти. Впереди пошли наши руководители, а за ними смелее тронулись и мы.

Костры продолжали гореть, в руках солдат сверкали факелы. Солдаты выстроились по обеим сторонам проходных дорожек. Как идти? Сквозь строй солдат?

Сразу на память пришло все, что знал о пропускании «сквозь строй», картина Тараса Шевченко, украинского поэта и художника. Но здесь проход сквозь строй представлялся страшнее чем на картине, ибо сегодняшние солдаты казались самыми страшными на свете. Идем все-таки сквозь строй. И чудо! — нас никто не трогает! Правда, каждый мускул, весь мозг оставались в наивысшем напряжении.

Наконец мы у самолета. Оглядываемся назад, чего не могли позволить минуту назад. Вздох облегчения — будто мы только что выбрались из горящего огня. И вправду: за нами горели многочисленные огни.

Но мы подозрительно долго стоим, не взлетаем. Ага, ожидали посадки другого самолета! Вот он садится, подруливает поближе.

Застывают пропеллеры. Из самолета выходят человек 10–15 военных, и они направляются сквозь тот самый строй в здание аэропорта (за всем этим наблюдаем в иллюминаторы).

Неясность с солдатами рассеивается после взлета самолета. По словам одного пилота, встречали какого-то важного албанского военачальника. Вот в чем было дело! А страху нагнали!

Летим уже над территорией Демократической Республики Вьетнам.

Всматриваемся в иллюминаторы, но земли не видно. Ни одного огонька, никакого признака жизни. Только на темном небе ярко светятся звезды. Такие яркие, как будто мы к ним приблизились. Таких ярких звезд я никогда не видел — так красиво!

Самолет пошел на снижение и сердце забилось сильнее — нам предстояло впервые в жизни ступить на землю Вьетнама.

Ханой раскинулся перед нами яркими огнями, так неожиданно, что стало немного не по себе: как же так, где светомаскировка? Город виден как на ладони и сбросить бомбу точно по цели ничто не мешает! Почему так ярко светилась столица — мы узнали потом.

Первое, что чувствовалось при выходе из самолета — давящая на все клетки тела духота. Густой и влажный воздух.

Встречать нас прибыло довольно много людей. Здесь представители посольства, командования советских военных специалистов, Генерального штаба Вьетнамской Народной армии, командования ПВО ВВС. Были приветственные речи и букеты цветов. Много цветов. Но церемония встречи продолжалась не долго, даже, кажется, была несколько скомкана. Некоторые встречающие беспокойно посматривали на часы.

Нам предложили побыстрее сесть в автобусы. Тут же тронулись, как только мы заняли свои места. Было два маленьких автобуса — УАЗика. Отъехали от аэропорта, вдруг стало темно, хоть глаза выколи.

Водитель, невысокого роста военный, ни разу не повернул свою голову в нашу сторону, но весело разговаривал с человеком, разместившимся рядом с ним на полу. Тот был в шлеме. Вел машину водитель играючи, мастерски. Движения его были настолько рассчитаны, что я залюбовался и не заметил, как подъехали к реке Красной. В темно-бурой воде плясали отражения огней с противоположного берега. Едва заметным силуэтом на фоне темно-серого горизонта высился большой мост через реку. Нескольких пролетов моста не было.

Въехали на понтонный мост. Он еле заметно покачивается на волнах. Двигаемся медленно в колонне с другими машинами буквально в метре от воды. Такая же колонна машин движется по другому мосту в противоположном направлении в двух сотнях метров от нас. Все идут с потушенными фарами, едва заметно светятся только подфарники. Огни города дают возможность обозревать все вокруг: и берега, и понтонные мосты, и волнистую ширь реки Красной.

Темнота наступила внезапно, так внезапно, что в течение нескольких секунд никто из нас не мог проронить слова. Слишком мы были увлечены окружающим пейзажем, слишком была заторможена реакция от незнакомого, непривычного. Громко загудели сирены, и только тогда мы поняли, что в столице объявлена воздушная тревога.

Через пару десятков секунд выехали с моста на берег, и машина на бешеной скорости понеслась по темным улицам города. Кое-где мелькали одинокие люди, велосипедисты, спешащие укрыться в бомбоубежищах. Наш водитель теперь молчал, крепко вцепившись в колесо руля, и сосредоточив свой взгляд на маршруте движения. Даже на поворотах и перекрестках он не снижал скорости. Наша судьба теперь целиком и полностью была во власти вьетнамского друга. Вдруг грохнули взрывы, и тут же на небольшой высоте с ревом пронеслись самолеты противника. Бомбили какой-то объект, так как грохоты взрывов доносились только с одного направления.

Машина резко затормозила за очередным поворотом. Вьетнамец, сидевший рядом с водителем, спокойно сказал по-русски:

— Бомбоубежище. Всем выходить! — Мы пошли за ним.

Это была гостиница «Занчу» («Демократия»), где, как потом выяснилось, в основном, жили наши специалисты. Свет нигде не горел, в том числе и в самом бомбоубежище. Но люди, находившиеся там, имели в руках электрические карманные фонари. Они вели между собой ничего не значащие, не относящиеся к бомбежке разговоры. Мы, вновь прибывшие, молчали.

Грохот наверху прекратился, и через некоторое время дали свет. Тут некоторые увидели своих сослуживцев. Начались объятия, похлопывания по плечам, расспросы. «Как в Союзе?», «А здесь?», «Я скоро домой!» Мало ли о чем могут говорить люди, не встречавшиеся возможно год, два или больше.