Алексей Барон - Эскадра его высочества

• Название: Эскадра его высочества
• Автор: Алексей Барон
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9942-0173-2

Вселенная полна неизведанным. Таинственная сила перебрасывает землян на планету, где они вынуждены проходить историю заново. Возникли весьма разные государства. Курфюршеству Поммерн грозит коалиция жестоких тоталитарных стран. Для спасения требуется победить огромный вражеский флот. Курфюрст Бернар Второй формирует эскадру, которая должна спровоцировать главного неприятеля на преждевременное выступление. Кроме того, нужны союзники. Нужны заморские колонии. Миссия столь важна, что ее возглавляет Камея, юная принцесса Поммерна. Царственный отец отправляет с ней все свои новейшие линкоры, отборные экипажи и лучшего флотоводца за всю историю Поммерна. Тем не менее эскадре его высочества еще очень нужна Ее Величество Удача…

---

«Опричь младенцев, хворых, сирых да старых, всяк облисту бысть», – гласил Заповедный.

Ну и старались.

Мокрили худых да толстых, нищих и богатеньких, – всех, без разбору пола и чина. Стрельцов до того окатывали, что отсыревал порох в роговицах; случись в то время супостат какой, так взял бы город без выстрела. Только где ж ему случиться, супостату, когда на сотни верст в округе заставы есть.

А по базару дюжие мастеровые везли бадью пожарную. Насос качали да через него товар портили покуда купец чарками не отделывался, а купчиха в щечку не целовала.

Да что – купцы! Озоруя, посла магрибинского из кареты вынули, перекрестили нехристя, потом без жалости в ту бадью макнули. И раз, и другой, и третий. Потом воду из ушей выпустили, а в рот водку влили. Чтоб не простудился марусим теплолюбивый. Того не надобно! Чай, не лиходеи. И все же прослышав про тот случай, покаянский посол наглухо заперся в резиденции. И носу не высовывал хитрый проконшесс. Только гонцы от него во все стороны бегали.

Курфюрстов же посланник сам на улицу пожаловал. Все пудры с него мигом смыли, а он – ничего, держался. Да как! С меткостью отменной тот барон обратно брызгался, зело ногой дрыгал, да хохотал как сумасшедший. Из погребов целую бочку кавальяка выкатил, к ней же двух егерей дюжих приставил, но не на охрану, нет, а с черпаками, – пей, веселись, мурмазеи!

Народ заинтересовался, про воду на время забыл. Подходил степенно, пробовал с достоинством, судил основательно. Кавальяк – он. конечно, не водка, душистый чересчур, но все дело в том, сколько выпить. Если постараться, все ж таки забирало. Тем барон и понравился, откупился, уберег хоромы от вторжения. Смышленый! Не глупый, можно даже сказать.

А некий купчина Стоеросов мужиков в Теклу бросал. Уперся на Скрипучем мосту, сам поперек растопырился, – и давай швыряться. Всех покидал. И с левого берега которые шли, и с правого, прямо ходу не давал.

Мужики выплывали, отплевывались. Понемногу серчали. Накапливались. А как собралось достаточно, пошли на Стоеросова гурьбой. Навалились, раскачали, с того же моста в реку отправили. Стоеросов из воды кулаком грозился, чтоб сапоги не прихватили, так сапоги следом прилетели.

– Чужого не берем! – кричали ему. – Ты почто неприятное сказал, Палыч?

– Чугун вам в картошку! Настроение такое, абалмасы, – гордо отвечал плывущий Стоеросов. – Горячее.

– Хо-хо. Скоро остынет, – предсказали с моста.

* * *

А по слободам все чередом шло.

Попы одичало бродили, от мальцов отбивались, а кто немощен, так в проулках прятался. Недоросли, что постарше, те норовили окатить девок, вводя их во стыд из-за неотвратимо проступающего под мокрым платьем тела. А сами гулко хихикали, пальцем показывали. Что на уме в эпоху петушиную? Желанья там уже живут, а мысли только забредают. Да и ума-то – с наперсток. Ум, он же бородою пробивается. И то с разбором, не у каждого.

А в Фуфайлах сианцы воду из реки носили, за купейку обливали кого пожелаешь, хоть друг друга. Работящие! А башни Колдыбели прыскали прямо из бойниц, если кто сдуру приближался, – так посадникова гвардия от скуки отбивалася.

А лежащие в низине Мышеводы стали непроезжими, отгородились лужами. Мало того, на заборы местные обитатели столько бадеек понавесили, что и подойти боязно, – чуть что, – дернут за веревку, и готово, – выливай воду из сапог. Механикусы архимедовы…

И еще многое, многое тому подобное приключилось с утра. Сырость развели такую, что воронье по крышам и колокольням подалось, – сушиться. Грязно стало в городе, неприютно, да как же иначе? Иван Купало! Не пообливаешься, так ведь и урожая не будет, известное дело. Да и весело же. В общем, где как, а в Муроме покуролесить любят.

Только когда Колдыбель вторично единорогами ударила, только тогда буйство водолейное на убыль пошло. Потому что – время.

* * *

Пьяных, всех до единого, в кучи сволокли. И на посмещише, и так, чтоб женам удобно распознавать было.

Серьезные мужичины, кто в силе да в летах подходящих, те плотно пообедав, слегка вздремнув, потом еще и закусив, потянулись на луга, что у Лодейной слободы. Степенно, чинно, благообразно, с надвое расчесанными бородищами, бородами и бороденками. Уж у кого что имелось, то и выставляли, не стеснялись. А чего там? Муж, он ведь не только волосатостью важен. Борода хоть женщин и приманивает, да только сама по себе и не кормит, и не ублажает. Не удерживает, одним словом.

Со старейшинами следовали, с дудками да иконами родовыми. Каждая слобода своими проулками жаловала, с прочими до поры не перемешивалась. Шли, ручьями стекаясь к Водопьяновым воротам.

А меж толпами, шлепая по непросохшим лужам, носилось лихое мальчишье племя. Тут уж все были одинаковы. Дразнились, подзадоривали, ссорились, советы подавали старшим, – куда там!

Но через ворота малолеток не пускали. Покуда борода не выросла – не ерепенься, поперед батьки не лезь. Успеешь еще! Уж это – успеешь.

Взрослых стрельцы опытным глазом окидывали. По стародедовскому обычаю совали руку кому за пазуху, кому – за голенище, у иных что изо ртов даже вынимали. Карманы выворачивали, ремни с бляхами срывали. И росла у ног полковника куча свинчаток, засапожных ножиков да кастетов. Успевших через край хватить, всяких там буйных да особо заполошных, коих все наперечет знали, так тех лошадьми теснили, поелику прежде всего в драке голова нужна. Потом уж кулачищи.

Надрывались бирючи:

– Эй, мурмазей, водки не пей! Шибче глазей, лежачего не бей, ниже пояса не смей! Ножищам воли не давать, с копыт свалился – не вставать!

* * *

А по городской стене, на скамеечках от Водопьяновой башни до самой Колдыбель-крепости, уже зрители рассаживались.

Высоки стены Мурома, хорошо с них видно, далеко. Если хотеть, да уметь немного. Потому на стену и послы иноземные пожаловали. Вроде бы не слишком одобряли забаву диковатую, но всё ж своим присутствием уважили традицию, почет выказывали.

– Странный все же спорт – тузить друг друга кулаками, – качал головой барон фон Обенаус, посланник курфюрста.

– Кулаками-то получше, чем саблями, – отвечал сизый эмиров посол, уже не пьяный, однако еще и не трезвый. Но, видать, знал, о чем говорил, – изрядный шрам пересекал щеку почтенного марусима.

– Какая несдержанность, – морщил нос альбанский лорд Чарминг. – Не понимаю, почему вместо этого в футбол не сыграть?

Марусим высморкался в шелковый платочек.

– Футбол? А чем он лучше, ваш футбол?

– Красивая игра.

– В Альбанисе своеобразные представления о красоте, – все еще сморкаясь, возразил марусим. – Два десятка здоровенных нукеров бегают по траве в одних набедренных повязках…

Тут оба чрезвычайных посла погрузились в спор о красоте, привлекая здравомыслящего померанского барона в качестве третейского судьи. К ним, усмехаясь, прислушивались бояре муромские. Иногда вставляли замечания. Один лишь проконшесс ордена Сострадариев, известный обрат Гийо, помалкивал. Замышлял он что-то, прикидывал, глазами своими туманными рассматривал не столько кулаканцев под стеной, сколько то, что было подальше.

* * *

А подальше, в Лодейной Заводи, стояли на якорях фрегат из Пресветлой Покаяны да курфюрстов корвет из кригсмарине. Стояли в готовности немедленно продырявить друг друга десятками орудий. Но не дырявили, время не пришло. Да и нельзя в нейтральном-то порту.

Еще дальше к югу, за лесами и озерами, у самых истоков Теклы-реки, начинаясь от горных границ зловещего Ящерленда, лежал тоже не к добру разбогатевший, неверный и недружелюбный Поммерн, владение окайников-курфюрстов. Как раз над ним висело жаркое полуденное светило. И ничего, не обрушивалось, – совершенно очевидное свидетельство непостижимости и Помыслов, и Дел Его.

Не стоит даже пытаться постичь Помыслы Пресветлого. Страшно это обернулось для земных предков более восьми столетий назад. Их, возгордившихся своими науками, изъял Просветитель из привычной жизни, лишил всего и швырнул на дикую тогда планету Терранис. Без привычных машин, без механических слуг, без чудодейственных омолаживающих лекарств. И даже без одежд, то есть совершенно голых.

Для чего? Тут нет сомнений. Чтоб опомнились, чтоб осознали, кто они на самом-то деле. Страшно получилось. Зато поучительно. Для всех, кто дает себе труд мало-мальски поразмыслить.

Увы, курфюрсты померанские к таковым не относились. Слепцы! Вышли из повиновения и базилевсу-императору, и ордену Сострадариев… Уж третье их поколение упрямо топало к тем самым граблям, на которые наступили гордые, куда более могущественные прародители. Добро, если б коронованные окайники только собой рисковали! Те грабли, если наступить еще раз, хлопнут по лбу отнюдь не один только Поммерн. Да так хлопнут, что никому мало не покажется. Хвала святому Корзину, хвала люминесценцию Роберу, хвала всему ордену Сострадариев, есть еще способы образумить окайников! С его, проконшесса Гийо, скромной помощью…