Владимир Рыбин - Непобежденные

• Название: Непобежденные
• Автор: Владимир Рыбин
• Издательство: ТЕРРА - Книжный клуб
• Жанр: О войне
• Год: 2005
• ISBN: 5-275-01272-1, 5-275-01270-5, 5-275-01271-3

В основе романа Владимира Рыбина — одна из самых героических страниц Великой Отечественной войны - оборона Севастополя 1941-1942 года. Крохотный плацдарм, насквозь простреливаемый артиллерией, удаленный от баз на сотни километров, в течение восьми месяцев выдерживал почти непрерывные ожесточенные атаки противника.

Боевая обстановка, складывавшаяся в осажденном Севастополе, предлагала самые немыслимые ситуации, из которых бойцы и командиры выходили победителями даже в тех случаях, когда за победу приходилось платить собственной жизнью.

---

— Что у вас происходит? — насторожился Лезгинов. Дневальный, сидевший у стола, подхватился, кинул руку к сбитой на затылок шапке:

— Товарищ старший политрук, второе отделение первого взвода роты разведки отдыхает.

Что-то тут было не так. Огляделся. Все, вроде бы, как обычно: столб посередине, увешанный шинелями и карабинами, низкие нары, на которых вповалку спят бойцы, стол со сдвинутой в сторону коптилкой, закрытый плащ-палаткой. Лезгиков поднял плащ-палатку и увидел разбросанные игральные карты.

— Значит, культурно отдыхаете?

— Так точно! — заулыбался дневальный.

— Поднимите командира отделения.

Из темного угла выполз невысокий коренастый сержант Авдотьев.

— Это мы так, на щелчки.

— Сегодня на щелчки, завтра на тычки, а послезавтра?

— Скучно же, товарищ старший политрук.

— Скучно? А ну-ка пойдемте со мной.

В окопе встретили бегущего навстречу командира взвода капитана Еремина. Тот уже оказывается все знал, с ходу накинулся на сержанта, выговаривая ему так, что и не понять: то ли не играй, то ли не попадайся.

— Вы разберитесь тут, — сказал Лезгинов, — Доложите комиссару полка, я потом с ним поговорю.

— Уже доложили, товарищ старший политрук. Приказано все отделение отправить в тыл.

Оперативность была прямо-таки поразительная, но Лезгинов ничего не сказал, знал: разведчики способны и не на такие чудеса.

— Бери, сержант, своих игроков и отправляйся к санчасти. Завтра решим, что с вами делать.

Грустной была процессия, через пять минут проследовавшая мимо Лезгинова, беседовавшего с Ереминым о вчерашнем ЧП в полку — попытке рядового Далабраимова перейти на сторону врага.

— В санчасть это даже очень ничего, — бодрились разведчики.

— Поближе к санитарочкам.

— Не болтать! — зло крикнул сержант. — Завтра разгонят нас по батальонам, будете знать.

— Это почему это разгонят?!

— Да карты, если хотите знать, разведчику даже необходимы, развивают сообразительность.

Говорили громко, явно в расчете, чтобы командиры слышали.

— Сообразительные в батальонах тоже нужны, — громко сказал Еремин, и разведчики примолкли.

Устроились они в лощине неподалеку от пестро раскрашенных палаток санчасти, сбились в кучу потеснее, с грустью вспоминая свою теплую землянку. Ветер тянул по лощине сухой, морозный, и просидеть ночь на этом ветру заранее всем было невмоготу. Правда, в разведке бывало и хуже, но то в разведке.

Вечерело, но было еще довольно светло. Бойцы поглядывали на палатки, соображая, с какого конца к ним подступиться, и тут набежал на них толстенький младший лейтенант с фотоаппаратом.

— Вы кто?

— Разведчики.

— А что здесь делаете?

— Отдыхаем.

— В разведку ходили?

— Ходили.

— То, что надо, — обрадованно засуетился младший лейтенант! Давайте я вас сфотографирую.

— Это еще зачем? — насторожился сержант.

— Для газеты.

— Ни к чему, вроде.

— Я сам знаю, что к чему. Поближе, поближе, товарищи. Приведите себя в порядок. Ну, будьте такими, какими в разведку ходили. Расположитесь на местности, будто продвигаетесь. Ну, не мне же вас учить.

Он катался от одного к другому, поправлял оружие, одергивал шинели.

— Ну, в газете же будете, в центральной. На всю страну. Увидят дома, обрадуются: жив наш-то герой.

Последнее убедило даже сержанта.

— А что, братва, — оживился он, — покажем на что способны…

Уже совсем стемнело, а они все обсуждали внезапно свалившуюся удачу — возможность через газету послать на Большую землю родным и близким свое коллективное фото.

Такими оживленными и разыскал их старший политрук Лезгинов, и они, перебивая друг друга, рассказали ему обо всем, выражаясь так, что, мол, если бы не случай с картами, не встретили бы они этого корреспондента.

— Не очень-то радуйтесь, — остудил их Лезгинов. — В бригаде Горпищенко такое же было, до сих пор от насмешек отбиться не могут.

Насторожились, но не больно-то испугались. Разве они в разведке не бывали? Разве не заслужили?

А Лезгинов с мстительным спокойствием начал рассказывать о том, что недавно в газете «Красная звезда» была опубликована большая фотография с подписью: «Бойцы бригады морской пехоты Горпищенко высаживают десант на побережье противника».

— Ну и что? — спросили.

— А то, что бойцы бригады Горпищенко обороняются в районе высоты Сахарная головка и моря в глаза не видели: Теперь с серьезным видом все спрашивают, что это они за новинку применили — использование морских шлюпок в сухопутной обороне? А то интересуются, не подмочили ли они во время высадки Сахарную головку.

Посмеялись смущенно.

— А пускай шуткуют. Зато фото дома увидят.

— На коллективном фото лиц не разобрать. А в части все узнают, как вы в разведку ходили… — Ну ладно, может, еще и не напечатают в газете, — успокоил он примолкших разведчиков. — Расскажите-ка лучше, как вы вчера этого типа на нейтралке взяли?

— Кольцов в секрете был, пускай рассказывает.

Этого увальня в телогрейке Лезгинов знал. Слышал, как он захватил немецкий танк и как в разведчики попал.

— Рассказывать-то нечего, — буркнул Кольцов. — Сидел в секрете, а он ко мне и пришел.

— С чего же вы решили, что перебежчик? Может, заблудился человек?

— Как же, заблудился, прямиком к немцам чесал, да еще прятался. Немцы как раз орали: «Рус, гуся хочешь?» Перепились, видать.

— А вы? — спросил Лезгинов.

— Что я? Был бы не в секрете, я бы им показал гуся.

— А что бы вы сделали?

— Подполз бы и пару гранат. И так терпения уж не хватало. Привстал даже, чтобы дорожку высмотреть, а тут он и идет…

Застучали торопливые шаги в темноте, и все повернулись на звук. Это был связной от командира взвода, шустрый и, по общему мнению, бестолковый, то и дело попадающий впросак, но всеми любимый Ленька Солодков. Он пробежал мимо, не заметив разведчиков, сидевших тесной группой среди кустов, но вдруг круто развернулся и закричал еще издали:

— Устроились! Этак каждый в картишки перекинется и — в санчасть. А ну бегом за мной! — Увидел Лезгинова, переменил тон. — Извините, товарищ старший политрук. Приказано всем срочно во взвод.

Разведчику собраться — все равно, что другому чихнуть. Миг и нет никого, только ветер шумит в голых кустах да похлопывает ледяными ладонями по туго натянутым полам палаток. Капитан Еремин уже топтался возле землянки, ждал.

— На гауптвахте потом отсидите, — сказал без предисловий. — Слушай боевую задачу.

Через полчаса отделение беззвучно ползло по нейтралке. Впрочем, беззвучно ползти было совсем не обязательно: над передовой, перекрывая все звуки, кричало немецкое радио, сулило райскую жизнь в плену, в подробностях рассказывало по-русски, по-азербайджански, по-армянски, как переходить линию фронта, как совершать самострел.

— Заткните ему глотку, — на прощание сказал капитан Еремин. И дело не забывайте.

Не забывать дело — значило взять языка, это понимали все, и теперь привычно давили локтями сухую снежную крупу, радуясь уже тому, что подморозило, и нет грязи. На заранее известном рубеже остановились, пропустили вперед троих саперов.

Минуты ожидания на нейтралке всегда особенно томительны и долги. Каждый мысленно там, рядом с саперами, шарит голыми немеющими от холода руками по снегу, по комьям мерзлой земли. Вот пальцы нащупывают гладкий бок мины, неторопливо обегают ее. Мина противопехотная, прыгающая. Где-то должна быть проволочка, заденешь ее, мина подпрыгнет и взорвется, кося осколками все вокруг. Сапер сует руки под мышки, чтобы вернуть гибкость пальцам, затем осторожно вывертывает взрыватель и отставляет мину в сторону, — теперь она не опасна, теперь ею хоть гвозди заколачивай. Другую мину искать проще: помогает педантизм немцев, выставляющих мины в строгом, размеренном до сантиметра, порядке. Сапер протягивает руку в сторону, нащупывает другую мину, стоящую там, где ей и полагается быть. Все делается ловко и быстро, но разведчики совсем измаялись в ожидании сигнала саперов о том, что проход в минном поле готов.

С немецкой стороны судорожно застучал пулемет, заглушая захлебывающийся хрип динамиков. Это никого не обеспокоило, — обычная перекличка переднего края. Так в былые времена ночные сторожа били в колотушки: спите спокойно, люди, все в порядке.

Но вот в той стороне, куда уползли саперы, что-то шевельнулось, и сержант поднял руку: вперед!

Ползли быстро, как ползали не раз. За минным полем рассредоточились, без команд заняли свои места — кто в группу захвата, кто в прикрытие. Ракеты, время от времени взлетавшие в небо, помогали сориентироваться. Радио орало теперь совсем близко: еще немного и гранатами можно достать. Сержант оглянулся, собираясь дать знак, чтобы приготовили гранаты, и не увидел Солодкова. Только что был рядом и исчез. И вдруг в том месте, где быть Леньке, начали подниматься из-под земли руки. Озноб пробежал по спине. Никогда ничего не боялся сержант, а тут прямо похолодел весь. Послышался шумок, вроде как кто-то кого-то сквозь зубы матюгом обложил, и сержанту стало жарко от внезапной мысли, что дал юлю не тем чувствам. В разведке на мгновение отвлечешься от главного и считай — пропал. За поднятыми руками показались натянутые на уши пилотки — немцы. Еще до того, как понял, что произошло, сержант метнулся к немцам, сбил одного, сунул нож к самому носу, зашептал угрожающе: