Газета Завтра Газета - Газета Завтра 907 (14 2011)

• Название: Газета Завтра 907 (14 2011)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

В этом отношении я недоволен позицией государства; вместо того, чтобы понять народ и его волеизъявление, государство начало завинчивать и без того затянутые гайки. Во что это выльется? Все мы знаем законы физики, хотя бы по начальной школе. Когда пару некуда выходить, получается взрыв. И государство может его спровоцировать. Я же всецело на стороне русского народа, к которому имею честь принадлежать.

О лозунге "Православие или смерть!"

Государство, боясь народа, футболку с такой надписью посчитало экстремистской. Так что все, кто её носит, теперь экстремисты и могут быть осуждены по статье 282. Мне не привыкать, уже скоро 25 лет как меня окрестили фашистом…

Для меня слоган "Православие или смерть" — это переиначенная фраза Феофана Затворника. Он говорил так. "Не знаю кому как, но мне без Православия не спастись". И я только этот смысл вижу в этой надписи на футболках, которую власти признали экстремистской. Мне без Православия смерть.

О событиях на Манежной площади

Мне бы хотелось, чтобы Русская Православная Церковь и, в частности, наш Патриарх Кирилл не боялись слова "русский". А обращение к нам звучало бы так: "русские братья и сестры". Меня расстроила речь Патриарха после событий на Манежной площади. Я всецело за симфонию властей, но эта симфония должна строиться исключительно таким образом, чтобы власть светская получала окормление у власти духовной, а не наоборот. Патриарх, к сожалению, озвучил то, что хотело услышать государство, а от себя ничего не сказал. Но, видимо, наш Патриарх — просто дипломат, и не мне его судить, он большой человек, кто я такой, чтобы делать замечания?! Но если уж разговор об этом зашел, его речь меня расстроила…

Государство декларирует, что мы многонациональная страна. Поэтому все ощущают себя дома и ведут как привыкли у себя в ауле. А парадокс в том, что у всех есть ощущение дома, а у нас…мы вроде титульная нация и говорим на русском языке, а чувствуем себя, как индейцы в резервациях. У татар есть Татария, у башкир — Башкирия, они там дома, и здесь они тоже дома, а у русских нет ничего. Так что удивляться, когда приезжие себя так ведут? Такое ощущение, что государство боится самоидентификации. Национальности ведь вымарываются из всех документов. Как было раньше — "советский народ", а сейчас мы такие вот "россияне". Мне это не нравится, я хочу ощущать себя русским.

Алексей Касмынин -- Куба рядом

ЭНДРЮ СЕНТ-ДЖОРДЖ. «ЧЕ ГЕВАРА РАССЛАБЛЯЕТСЯ В СВОЕЙ КОМНАТЕ В КРЕПОСТИ ЛА КАБАНА И ПЬЁТ МАТЕ», 1959 Г.

Если бы кто-то заразился идеей создать топ самых главных образов, сформированных в ХХ веке, портрет Эрнесто Че Гевары занял бы в нём одну из лидирующих позиций, наряду с белыми рукописными буквами на красном фоне, обозначающими название всемирно известного напитка и четырьмя англичанами, следующими друг за другом по дорожной зебре. Этот двухцветный портрет, написанный Джимом Фицпатриком по фотографии Альберто Корда, знаком, наверное, каждому, вне зависимости от пола, возраста, вероисповедания и места проживания. Образ Че Гевары можно встретить на чём угодно, начиная от кубинских банкнот и заканчивая индонезийскими электрогитарами.

Ставшая канонической фотография, снятая Альберто Корда 5 марта 1960 года, представлена на выставке в Центре современной культуры "Гараж". Помимо фотопортрета Че Гевары, там также можно увидеть оригиналы фотографий Кубы в период революции и незадолго до неё. В экспозицию вошли работы Константино Арьяса, классические снимки Анри Картье-Брессона, Рауля Корралеса, Рене Бурри и Бёрта Глинна. Сквозь эти снимки каждый желающий может лично взглянуть на людей и события, породивших одну из самых известных легенд XX века.

Куба, без сомнений, представляла собой практически идеальную сцену для превращения обычных людей в героев, в кумиров для тех, кто, казалось бы, не имел ни к Кубе, ни к революции, ни к самим идеям, провозглашённым там, вообще никакого отношения.

А сцена была внушительная: дореволюционные фотографии демонстрируют море без границ, ослепляющее солнце и жителей Кубы, занятых постоянной работой. Кто на крохотных полях, разбитых в условиях окружённого бескрайними водными просторами острова, кто на рыболовном судне, кто на рынке, развёрнутом в тени арок узких улочек Гаваны.

Кроме жителей Кубы, героями фотографий зачастую становятся американские туристы, безудержно отрывающиеся в кубинских отелях, за пределами оград которых сиротливо пристроились хижины местных жителей, построенные из досок, крытые тростником. Американским туристам, воротилам крупных компаний, местечковым собственникам, судя по фото, жилось вольготно и беспечно: ведь Куба — это настоящий туристический рай с песчаными пляжами и тенью пальм.

АЛЬБЕРТО КОРДА. «ФИДЕЛЬ КАСТРО НА ЛЫЖАХ». СССР, 1964 Г.

Фотографии демонстрируют абсолютную поляризацию кубинского мира. Даже тот, кто не понимает, о чём идёт речь, подсознательно формирует аффекции. Середина 50-х: Куба интересует мировое сообщество разве что как туристический курорт и родина Сантьяго, главного героя повести Хемингуэя "Старик и море". Эти образы ещё будто бы покрыты налётом повседневности, незыблемости: так есть и так будет изо дня в день.

Но сцена резко меняется, когда на свободу выходит Фидель Кастро. Этот момент также запечатлён на фото. Куба сразу же превращается в торжественное, напряжённое пространство, а действующие лица, будто бы работая на камеру, постоянно пребывают в величественных, слегка театральных позах. Даже ведя бой в лесу, даже находясь в засаде, даже следя за тем, чтобы в освобождённых районах не стала развиваться анархия.

И решающим фактором в формировании легенды, создании образа Че Гевары, характеризующего революцию и протест, стало то, что затеянный небольшой группой повстанцев переворот в конечном итоге удался. Это колоссальный идейный заряд, и основным двигателем тут являюется не Куба и её жители, не повстанцы, захватывающие города, не танки и даже не Фидель Кастро, которого не остановили неудачи, — а факт того, что горстка людей бросила вызов непреодолимой силе и смогла победить. Их протест с оружием в руках против устоев мирового порядка не был пустым сотрясанием воздуха. Всё произошло сравнительно быстро, прогремело кубинским взрывом, который нашёл отклик в сердцах миллионов, подсознательно представляющих себе победу добра над злом именно в таком героическом, упрощённом, сведённом к полярности виде.

Тогда почему именно Че Гевара стал символом молниеносного протеста? Ответ, скорее всего, лежит на поверхности. Фотопортрет показывает Че Гевару как идеального героя революции — таким, каким его подсознательно представлял каждый, таким, какой он и должен быть в доблестном мифе о торжествующей справедливости.

Выставка "Куба в Революции" работает до 24 апреля. Проезд: м "Марьина роща", "Новослободская", ул. Образцова, д.19А, Центр современной культуры "Гараж". Тел. для справок: [phone].

Даниил Торопов -- Апостроф

Антон Сорокин. "Тридцать три скандала Колчаку". СПб.: "Красный Матрос", 2011, 148 с.

"Это не литература, это вне литературы. Тем хуже для литературы, если волнующая книга, производящая впечатление, не находит себе места в литературных теориях, это значит плохи теории, если иногда губят рукописи писателя".

Есть книги, которые читаешь долго, натужно, потом закрываешь и больше не возвращаешься. Есть тексты, на которые потратишь минимум времени, но потом обязательно будешь возвращаться, перечитывать, "копать" вокруг. Сродни интернету: зашёл на сайт, наткнулся на интересную ссылку и отправился путешествовать.

Проекты издательства "Красный матрос" осваиваются быстро, но потом неоднократно к ним обращаешься, погружаешься в контекст. Сегодня, как никогда, надо уметь останавливаться, перечитывать, прорабатывать.

Тем более, "Тридцать три скандала Колчаку" — такая книга, открыв которую тут же обращаешься к иным источникам — да, действительно был такой писатель Антон Сорокин. Сам Горький некогда написал одному сибирскому писателю: "Вам, сибирякам, следовало бы собрать все, что написано об Антоне Сорокине, и собрание этих очерков издать. После того, как будет издана эта книга, можно приняться за издание работ самого Сорокина". Но ни в советском литературном энциклопедическом, ни в постсоветском словаре "Русские писатели XX века" Антон Сорокин не значится.