Элизе Реклю - Эволюция, Революция и идеалы Анархизма

• Название: Эволюция, Революция и идеалы Анархизма
• Автор: Элизе Реклю
• Издательство: Книжный дом «ЛИБРОКОМ» aka URSS
• Жанр: Философия
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-397-00273-8

В настоящей книге, автор которой — известный французский ученый-географ, политический деятель и теоретик анархизма Э. Реклю, рассматриваются понятия «эволюция» и «революция» как две последовательные стадии процесса общественного развития. Автор подчеркивает неразрывное единство эволюции и революции в деле социального освобождения человечества.

Рекомендуется историкам, философам, политологам, а также всем, кто интересуется историей социально-политических учений.

---

V.

Если первой обязанностью всѣхъ добросовѣстныхъ и активныхъ эволюціонистовъ является познаніе окружающаго ихъ общества, для котораго они создаютъ теорію преобразованія, то вторая ихъ обязанность заключается въ томъ, чтобъ отдать себѣ отчетъ въ своемъ революціонномъ идеалѣ. Изученіе послѣдняго должно быть тѣмъ болѣе тщательнымъ, что этотъ идеалъ обнимаетъ будущее во всей его полнотѣ, ибо друзья и враги, всѣ знаютъ, что дѣло идетъ уже не о большихъ частичныхъ революціяхъ, а объ одной общей революціи, которая преобразуетъ все общество, во всѣхъ его проявленіяхъ.

Сами условія жизни диктуютъ намъ наше главное пожеланіе. Крики и жалобы, раздающіеся изъ деревенскихъ хижинъ, изъ подземелій, погребовъ и чердаковъ въ городахъ постоянно напоминаетъ намъ: «хлѣба! хлѣба!» Всѣ другія соображенія подавлены этимъ коллективнымъ выраженіемъ насущнѣйшей нужды всякаго живого существа. Такъ какъ самое существованіе немыслимо безъ удовлетворенія этой инстинктивной потребности въ пищѣ, то нужно ее удовлетворить во что бы то ни стало, не дѣлая ни для кого исключеній, ибо невозможно раздѣлить общество на такія двѣ части, изъ которыхъ одна лишена была бы права на существованіе «Хлѣба! Хлѣба!» Этотъ крикъ долженъ быть понятъ въ самомъ широкомъ смѣслѣ, т. е. что нужно требовать для всѣхъ людей не только пищи но и удовлетворенія всѣхъ его другихъ потребностей, которыя дадутъ ему возможность всесторонняго физическаго и духовнаго развитія. По выраженію одного крупнаго капиталиста, который говорилъ о себѣ, что его мучаютъ особенно вопросы о справедливости, «нужно сдѣлать равной точку отправленія для всѣхъ, кто вступаетъ въ борьбу за существованіе». Часто спрашиваешь себя, какимъ образомъ эти полуголодные, которыхъ такъ много у насъ, сумѣли въ продолженіи столькихъ вѣковъ, и продолжаютъ еще теперь, побѣждать въ себѣ эти страстные порывы голода, которые они должны ощущать, какъ они сумѣли пріучить себя безъ протеста къ систематическому обезсиливанію организма и самоотреченію. Исторія прошлаго объясняетъ намъ это. Дѣло въ томъ, что въ эпоху примитивной изолированности человѣка, когда малочисленныя семьи или племена, принуждены были преодолѣвать громадныя затрудненія въ борьбѣ за существованіе, и еще не умѣли пользоваться помощью, которую даетъ человѣческая солидарность, часто случалось даже въ жизни одного поколѣнія, что средствъ къ существованію не хватало на удовлетвореніе всѣхъ членовъ данной группы. А въ такихъ случаяхъ что оставалось имъ дѣлать, если не безропотно подчиняться необходимости и пріучать себя по мѣрѣ возможности, поддерживать свое существованіе, питаясь травами или древесной корой, переносить долгія голодовки, въ ожиданіи, что въ рѣкахъ снова появится въ изобиліи рыба, въ лѣсахъ — дичь или, что скудная почва все-же выроститъ новую жатву.

Такъ пріучались неимущіе къ голоду. Тѣ изъ нихъ, которые меланхолично бродятъ передъ открытыми форточками кухонъ, помѣщающихся въ подвальныхъ этажахъ, изъ которыхъ несется раздражающій пріятный запахъ, предъ роскошными выставками мясныхъ и фруктовыхъ магазиновъ и ресторановъ — это люди, которыхъ воспитала наслѣдственность: они безсознательно подчиняются морали отреченія. Эта мораль была умѣстна въ эпоху, когда люди были игрушкой въ рукахъ слѣпой судьбы, но совершенно непригодна теперь въ вѣкъ чрезмѣрнаго обилія богатствъ, и для людей, которые пишутъ на стѣнахъ слово «братство» и кичатся своей благотворительностью. И все же количество несчастныхъ, дерзающихъ протянуть руку, чтобы взять выставленную на показъ прохожимъ пищу, очень незначительно: такъ сильное физическое ослабленіе, порожденное голодомъ парализируетъ волю, отнимаетъ почти всякую энергію, даже инстинктивную.

Къ тому же современная «юстиціа» караетъ воровство куска хлѣба значительно строже, чѣмъ древніе законы. Взвѣшивая на своихъ вѣсахъ украденный кусокъ пирога, современная, Ѳемида находитъ что онъ стоитъ цѣлаго года тюрьмы.

«Бѣдные всегда будутъ съ вами» — любятъ повторять сытые счастливцы, особенно тѣ, которые хорошо знаютъ священное писаніе и любятъ принимать меланхолическій и страдающій виды. «Бѣдные всегда будутъ съ вами» — слова эти, утверждаютъ они, сказаны Богомъ и они ихъ повторяютъ, закатывая глаза и какимъ то особеннымъ голосомъ, чтобы придать имъ больше торжественности. И потому, что слова эти были названы божественными, сами бѣдняки во времена ихъ духовной бѣдности вѣрили въ безсиліе всѣхъ своихъ попытокъ достигнуть лучшей доли: чувствуя себя погибшими въ этомъ мірѣ, они съ надеждой взирали на міръ загробный, — «быть можетъ въ этомъ мірѣ слезъ мы умремъ съ голоду, но за то тамъ, въ царствѣ божіемъ, въ этомъ лучезарномъ раю, гдѣ солнечное сіяніе будетъ окружать ваше чело, а млечный путь будетъ служить намъ ковромъ, тамъ не будетъ уже нужды въ пищѣ и мы будемъ испытывать радость отъ того, что злые богачи, навсегда обреченные на голодъ, будутъ оглашать воздухъ своими воплями». Теперь уже очень немного несчастныхъ, дающихъ себя дурачить подобными мечтами, большинство же, ставъ болѣе благоразумными, направили свое вниманіе на хлѣбъ земной, поддерживающій его матеріальную жизнь, питающій кровь и тѣло; они желаютъ получить свою часть, увѣренные, что ихъ желанія законны въ виду обилія земныхъ богатствъ; религіозныя галлюцинаціи, старательно поддерживаемыя заинтересованными священниками, не въ силахъ отвратить голодныхъ даже считающихъ себя христіанами, отъ борьбы за право на хлѣбъ насущный, за которымъ еще недавно обращались къ капризной милости «отца, иже на небеси». Политическая экономія, претендующая на званіе науки, унаслѣдовала отъ религіи проповѣдь неизбѣжности нищеты; она утверждаетъ, что смерть несчастныхъ отъ голода совсѣмъ не ложится позоромъ на все общество. Когда видишь съ одной стороны толпы голодныхъ, а съ другой кучку привиллегированныхъ, которые ѣдятъ въ свое удовольствіе и наряжаются по своей фантазіи, нужно быть черезъ чуръ наивными, чтобы вѣрить, что иначе и быть не можетъ. Правда, что въ благодатные годы, можно было бы брать изъ массы избытковъ, а въ голодные — люди могли бы придти къ соглашенію и раздѣлить необходимое между всѣми равномѣрно, но такой образъ дѣйствія предполагаетъ существованіе общества людей, тѣсно связанныхъ между собой узами братской солидарности. Но такъ какъ такой коммунизмъ является еще невозможнымъ, наивный бѣднякъ, который безсознательно вѣритъ увѣреніямъ ученыхъ экономистовъ, что земныхъ благъ не хватитъ для всѣхъ, долженъ слѣдовательно мириться безъ протеста со своимъ несчастіемъ.

На ряду съ жрецами экономической науки, жертвы дурного соціальнаго строя повторяютъ и толкуютъ каждый по своему ужасный «законъ Мальтуса» — «Бѣднякъ — лишній на жизненномъ пиру» — законъ, который протестантскій пасторъ формулировалъ почти вѣкъ тому назадъ, какъ математическую аксіому и который казалось, заключалъ человѣческое общество въ чудовищныя челюсти своего страшнаго силлогизма: бѣднякъ повторяетъ меланхолически, что для него «нѣтъ мѣста на жизненномъ пиру». А знаменитый экономистъ, хотя и добрякъ въ частной жизни, придалъ лишь новую силу этому горькому выводу, подтверждая его цѣлымъ рядомъ доказательствъ якобы математической точности: населеніе, говоритъ онъ, удваивается обыкновенно каждые 25 лѣтъ, тогда какъ средства къ существованію растутъ въ менѣе быстрой пропорціи, обрекая такимъ образомъ на уничтоженіе лишнихъ индивидовъ. Что же совѣтуютъ дѣлать Мальтусъ и его послѣдователи для того, чтобы избавить человѣчество отъ періодическихъ бѣдствій, какъ голодъ, нищета и заразныя болѣзни? Конечно, нельзя требовать отъ бѣдныхъ, чтобы они добровольно согласились избавить землю отъ своего присутствія и принесли бы себя жертву богу «здравой политикоэкономической науки», но имъ просто совѣтуютъ по крайней мѣрѣ отказаться отъ радостей семейной жизни: не нужно ни женъ, ни дѣтей.

Вотъ какое «нравственное воздержаніе» проповѣдуютъ они и убѣждаютъ разумныхъ рабочихъ ему слѣдовать. Многочисленное потомство должно быть только роскошью, которую могутъ позволить себѣ одни привиллегированные; въ этомъ вся мораль ихъ политической экономіи.

А если неблагоразумные бѣдняки, вопреки увѣщаніямъ ученыхъ профессоровъ не хотятъ употреблять предупреждающихъ появленіе потомства средствъ, то природа сама беретъ на себя заботу объ уничтоженіи излишняго потомства, и уничтоженіе это происходитъ въ нашемъ обществѣ въ безконечно большемъ масштабѣ, чѣмъ то могли бы представить себѣ самые закоснѣлые пессимисты. Не тысячъ, а милліоновъ жизней требуетъ уже ежегодно богъ Мальтуса. Можно легко сдѣлать приблизительный подсчетъ тѣхъ, которыхъ экономическая судьба приговорила къ смерти съ того дня, какъ безсердечный теологъ обнародовалъ свой мнимый «законъ», который къ несчастію, наше соціальное настроеніе сдѣлало вѣрнымъ для нашей эпохи. Въ продолженіи этого вѣка три поколѣнія смѣнили другъ друга въ Европѣ и, если обратиться къ статистическимъ даннымъ смертности, то можно констатировать, что средняя продолжительность жизни богатыхъ (напримѣръ лицъ, населяющихъ хорошо устроенные роскошные кварталы Лондона, Парижа, Берлина) будетъ отъ 60 до 70 лѣтъ, хотя эти люди, вслѣдствіе своего привиллегированнаго положенія, едва ли могутъ быть образцами нормальнаго образа жизни, такъ какъ «великосвѣтская жизнь» всячески развращаетъ и портитъ ихъ: но чистый воздухъ, прекрасное питаніе, постоянная возможность мѣнять свое мѣсто жизни и свои занятія постоянно возвращаетъ имъ растрату силъ и обновляетъ ихъ организмъ, въ то время какъ люди, принужденные работать ради куска хлѣба, заранѣе осуждены на смерть въ Европейскихъ странахъ въ возрастѣ между 20—40 годами, т. е. въ среднемъ на тридцатомъ году жизни. Это значитъ, что они живутъ только половину того времени, какое могли бы прожить, если бы были свободны, и могли бы по желанію выбирать себѣ мѣсто жительства и занятіе. Они умираютъ какъ разъ въ тотъ моментъ, когда ихъ жизнь должна бы быть наиболѣе полной и интенсивной; и ежегодно подсчитываемое число смертей по крайней мѣрѣ вдвое больше того, чѣмъ должно бы быть въ обществѣ равныхъ.