Уистан Хью Оден - Избранные стихотворения

• Название: Избранные стихотворения
• Автор: Уистан Хью Оден
• Жанр: Поэзия

Оден, Уистан Хью (Auden, Wystan Hugh), 1907—1973. Родился и жил до 1938 г. в Англии, затем переехал в США, в 1946 г. принял американское гражданство. В последний год своей жизни Оден снова вернулся на родину и поселился в Оксфорде. В 30-е гг. учительствовал, писал сценарии, побывал в Германии, Исландии, Китае. Был близок к левым кругам английской интеллигенции, участвовал в гражданской войне в Испании. В послевоенные годы читал лекции в университетах многих стран Европы. В 1956—1961 гг. — профессор кафедры поэзии в Оксфорде. Первая книга стихов У. Х. Одена вышла в 1930 г., в 1940 г. был опубликован сборник избранных стихотворений, в 1941 г. — «Письмо из Нью-Йорка» (“NewYorkLetter”)[1], затем «До поры до времени» (“FortheTimeBeing”, 1944), «Век тревоги» (“TheAgeofAnxiety”, 1947, премия Пулитцера), «Щит Ахилла» (“TheShieldofAchilles”, 1955, Государственная премия[2]). В 60-х гг. вышли сборники «Дань почтения Клио» (“HomagetoClio”, 1961), «Рука красильщика» (“Dyer’sHand”, 1963), «По дому» (“AbouttheHouse”, 1967), «Город без стен» (“CityWithoutWalls”, 1969). Последней книгой стихов было «Послание крестнику» (“EpistletoGodson”, 1972). 

---

Итак, Петер, Пауль, бедный Горас,

Джон большой и малый, на этот раз

Многолетним занятьям приходит конец:

Летним утром убит будет адов гонец.

Для того барабанный праведный гнев

Вам трубит банный день, точно осатанев,

И утробы распахнуты свежих могил,

Чтоб с земли смыть грехов нескончаемых ил.

Попритихли рыбы в омутах вод.

Полыхает, как ель в декабре, небосвод.

И пророчит на Западе шива-звезда:

«Человечество живо, но будет и мзда».

Так прощайте: домик с алой стеной,

Кровати двуспалой плед шерстяной,

На обоях пташки, тем паче – в окне.

Прощайте все, все, что сгинут в огне.

ВСЕ, ВСЕ СНАЧАЛА

Нет, не у этой жизни, не у этой, такой бестолковой,

С играми, снами и кровью, струящейся в жилах.

В месте, опасном для новой души, душе новой

Смерти учиться придется у старожилов.

Кто тут ревнует к компании этой случайной

Денно и нощно, пока не вернется в землю,

И, обновляясь, печаль отрицает печалью,

Смерть презирая? С того - то печаль и дремлет.

Незабыванье - не нынешнее забвение

Прошлого, оскорбляемого ежеминутно.

Это иное рождение,

Неумолимое утро.

ПОГРЕБАЛЬНЫЙ БЛЮЗ

Часы останови, пусть телефон молчит,

Дворняга пусть над костью не урчит,

Дробь барабанов приглушили чтоб,

Дай плакальщицам знак, и пусть выносят гроб.

Пусть банты черные повяжут голубям,.

Аэроплан кружа пусть накропает нам

Со стоном - Мертв, и, умножая грусть,

Регулировщики в перчатках черных пусть.

Он был мой Запад, Север, Юг, Восток,

Воскресный отдых, будних дней итог.

Мой полдень, полночь, песня , болтовня.

Я думал - навсегда. Ты опроверг меня.

Не нужно звезд, гаси их по одной ,

С луной покончи, солнце- с глаз долой!

И , выплеснув моря, смети, как мусор, лес.

Добра теперь не жди, смотря на нас с небес.

ПАДЕНИЕ РИМА

Волны пирс таранят лбом,

В поле брошенный обоз

Ливнем смят, шибает в нос

Из окрестных катакомб.

Тога нынче, что твой фрак,

Фиск гоняет, как клопов,

Неплательщиков долгов

В недрах городских клоак.

Проституткам надоел

В храме тайный ритуал,

И поэтов идеал

Оказался не у дел.

Заторможенный Катон

Славит Древних Истин свод -

Но в ответ бунтует Флот:

"Денег, жрачку и закон"!

Цезаря постель тепла,

Пишет он, как раб-писец,

"Ох, когда ж всему конец"!?

Легким росчерком стила.

И окидывает взором

Стая красноногих птиц

С кучи крапчатых яиц

Зараженный гриппом город.

Ну, а где-то далеко

Мчат олени - коий век -

Золотого мха поверх,

Молча, быстро и легко.

ТАЙНОЕ СТАЛО ЯВНЫМ

Тайное стало явным, как это случалось всегда,

Рассказ восхитительный вызрел, чтоб близкому другу: "О, да!-

В сквере за чашкою чая, ложечкой тонкой звеня -

В омуте черти, милый, и дыма нет без огня".

За трупом в резервуаре, за призраком бледным в петле,

За леди, танцующей в зале, за пьяным беднягой в седле,

За взглядом усталым, за вздохом, мигренью, прошедшей враз

Всегда скрывается нечто, не то, что высмотрит глаз.

Ибо, вдруг, голос высокий запоет с монастырской стены,

Гравюры охотничьи в холле, запах кустов бузины,

Крокетные матчи летом, кашель, пожатье руки,

Всегда существуют секреты, сокрытые эти грехи.

ЭПИТАФИЯ ТИРАНУ

Он совершенства искал; и, понятную для всех,

Изобрел поэзию; безрассудства людей

Он знал, как свои пять пальцев, но, сильней

Его интересовали дела армии и флота.

Когда он смеялся - почтенных сенаторов разбирал смех,

И дети умирали на улицах, когда плакать ему была охота.

МУЗЫКА ХО

Наложница императора

Евнуху ходит стучать,

Войска на границах копья

Оборотили вспять.

Вазы разбиты, женщины мрут,

Оракулы врут в унисон.

Мы палец сосем. Представленье -

С душком и вгоняет в сон.

Но - Перевоплощенья Акт,

И - тема Хо! - звучит,

Вот, из машины явлен бог,

Неряшливый на вид.

Он роль бормочет, извратив

Один иль два стиха,

Велит всех пленных отпустить,

И опустить врага.

ДИАСПОРА

Как он их пережил - понять никто не мог:

Ведь умоляли же его, чтоб доказал -

Что им не жить без их страны и догм? 

И  мир, откуда изгнан он,  был несравнимо мал,

И как земле быть местом без границ,

Раз Это требует изгнать любви менял.

Приняв страх на себя, он ужас стер с их лиц,

Он роль свою сыграл, как замысел  велит,

Чтоб те, кто сир и наг, воистину спаслись.

Пока и места не осталось гнать его в пыли,

В Народ изгнания , куда он был гоним.

И в том завидуя ему, но с ним они вошли

В страну зеркал , где горизонт не зрим,

Где смертных избивать, все что осталось им.

ПЕТИЦИЯ

Сир! Не враг человеков, взываю с колен

Повели извращения нам, будь расточителен:

Ниспошли нам свет и касанье монарших перстов,

Исцеляющее нервный зуд, отпусти на простор

От груди отлученных, исцели лжеца тонзиллит

И комплекс вросшей плевы; пусть закон запретит

Снова и снова тебя приветствовать горячо,

И малодушных исправь шаг за шагом; еще

Тех, кто во мраке, покрой лучами, чтобы взамен,

Замеченные, они изменились, став лучше от перемен.

Огласи каждого целителя в городе, отделив от толпы,

Или в сельских домах, тех, что в конце тропы;

Сравняй с землей дом мертвых и лучезарно взгляни

На новые стили зданий и сдвиги в сердцах им сродни.

АЛОНСО - ФЕРДИНАНДУ

Мой сын, когда под толп галдеж

На трон торжественно взойдешь,

Не упускай из виду воды, ибо

Скипетры тонущие видят там рыбы,

Безразличные к символам сим; нет -

Вообрази корону, лежащую в иле

Со статусом дивана разбитого или

Искореженной статуи; во дни

Когда залпы салютов и стяги - везде,

Помни, бездны ни тебе не завидуют, ни

Королевству твоему призрачному, где

Монарх всего лишь предмет.

Не ожидай помощи от тех, кому дана

Власть принца вразумлять иль ссылаться на

Бич, держа официальную речь,

На открытии памятника Прогрессу, сиречь

Дитя ведя - в руке лилий пучок? Бред!

В их королевских зверинцах живут,

Замалчиваемые тактично, акулы и спрут,

И все происходит по сверенным часам,

Пока те заведены, но не боле,

Потом остается океанская гладь, там

Нет по подписке концертов, да пустое поле,

Где нечего есть в обед.

Только и скажет в душе твоей мгла

То, что не смеют сказать зеркала,

Чего бояться больше - моря, где

Тиран тонет, мантией спутан, воде

Вдова кажет невинную спину, когда

Кричит он, захлебываясь, или края земли,

Где император в рубище стоит, вдали,

Замечает нечто, ковыляющее к нему, пока

Наглецы, глумясь, читают его дневник,

Нечто, шлепающее издалека

С нечеловеческой скоростью; у снов, у них

Учись тому, в чем нужда.

И все же надейся, пусть страхом чреват

Истины Путь, как над бездной канат,

Ибо принц в безопасности, пока он

Верит в то самое, чем был смущен,

Слева в ухо поют сирены о водах и

О ночи, где спит иная держава,

Где смертные пребывают в мире, справа

Ифрит предлагает прекрасный исход

Туда, где мысли чисты, как ни быть, если

Там нет никаких запретов. Вот

Так принцы многие и исчезли,

И нечестивые короли.

Подозревай, коль пройдешь сей искус,

Ясное утро, когда ты и в ус

Даже не дуешь, ты всеми любим,

Стелется низко над гаванью дым,

Голуби заняли место ворон

На куполах, триумфальных арках,

И кавалеры за дамами в парках

Следуют чинно и здешний бедлам

Домом надежным кажется им -

Милым созданьям и славным мужам -

Помни, в отчаянии рушился Рим

Эктабана, Вавилон.

Как места тут мало, и шанс как здесь мал

Примеры подать, явить идеал

Меж зыбкою гладью соленой воды

И скучным песком, где сотрутся следы,

Того, чей удел - отвращенье,

Того, кто веселым отправился в путь