Б. Украинцев - САМОУПРАВЛЯЕМЫЕ СИСТЕМЫ И ПРИЧИННОСТЬ

• Название: САМОУПРАВЛЯЕМЫЕ СИСТЕМЫ И ПРИЧИННОСТЬ
• Автор: Б. Украинцев
• Жанр: Философия
• Год: 1972

Предлагаемая книга посвящена некоторым методологическим вопросам проблемы причинности в процессах функционирования самоуправляемых систем.

Научные основы решения этой проблемы заложены диалектическим материализмом, его теорией отражения и такими науками, как современная биология в целом и нейрофизиология в особенности, кибернетика, и рядом других. Эти науки критически преодолели телеологические спекуляции и раскрывают тот вид, который приобретает принцип причинности в процессах функционирования всех самоуправляемых систем: естественных и искусственных.

Опираясь на результаты, полученные другими исследователями, автор предпринял попытку философского анализа таких актуальных вопросов названной проблемы, как сущность и структура информационного причинения, природа и характер целеполагания и целеосуществления в процессах самоуправления без участия сознания, выбор поведения самоуправляемой системы и его виды.

---

' См. Л. Берталанфи. Общая теория систем — критический обзор. — «Исследования по общей теории систем», стр. 73.

2 См. Д. Уолд. Детерминизм, индивидуальность и проблема свободы воли. — «Наука и жизнь», 1967, № 2.

206

ка, но и всех других высокоорганизованных самоуправляемых систем. Исключение составляют низкоорганизованные самоуправляемые системы, выбирающие одну из двух альтернативных возможностей, да и то строго определенную. Зная некоторые свойства этих систем, всегда можно однозначно предсказать результат выбора. Например, мы однозначно можем предсказать, что ночная бабочка всегда полетит к источнику света.

Однако и в мире физических явлений часто складываются ситуации, когда невозможно однозначно предсказать следствие данной причины и приходится прибегать к вероятностному описанию. Так, невозможно однозначно предсказать поведение микрочастицы после ее взаимодействия с прибором. Значит ли это, что микрочастица обладает «свободой воли», «принимает решение», осуществляет «выбор» своего поведения? Нет, не значит. Поэтому обнаруженная неоднозначная связь причины изменения состояния системы с самим этим состоянием еще не говорит с достоверностью о том, что было «принято решение» и осуществлен выбор поведения в меру отпущенной системе какой-то свободы (отпущенной, разумеется, объективными условиями).

Более сильным внешним признаком «принятого решения», осуществленного выбора поведения служит неоднозначность связи фактического следствия выбора с вызвавшей его причиной. Если выбор имел место, то неоднозначность связи результата выбора с вызвавшей его причиной обнаруживается при ретроспективном анализе изменения состояния системы.

Обращаем внимание читателя на то обстоятельство, что понятие «связь причины с ее фактическим следствием» не всегда тождественно понятию «связь фактического следствия с произведшей его причиной». На первый взгляд может показаться, что если причи-

807

на однозначно связана со своим фактическим следствием, то и фактическое следствие «обязано» также однозначно быть связанным со своей причиной. На самом деле это не всегда так бывает.

В 1-й главе уже говорилось о роли ретроспективного анализа макропричинения, анализа, позволяющего снять неопределенность предсказанной связи причины и следствия. Воспользуемся возможностями ретроспективного анализа, для того чтобы пояснить мысль о необязательной тождественности «значности» связи причины с фактическим следствием и связи фактического следствия с вызвавшей его причиной.

Рассмотрим несколько примеров.

При виде разрушенной горным обвалом дороги нам в здравом уме не придет в голову рассуждать следующим образом: «Если бы обломок скалы не свалился вниз на дорогу, а покатился бы вверх и, перевалив через вершину горы, упал с противоположного ее склона, то дорога была бы цела». Мы отлично знаем, что в этой ситуации нет альтернативы. Обломок скалы не мог не упасть вниз на дорогу. Законы природы не могут быть отменены. B неживой природе причинение совершается всегда по оптимальному варианту, т. е. в соответствии с принципом наименьшего действия. В данном случае налицо однозначная связь не только причины (падения обломка скалы) и следствия (разрушение дороги), но и фактического следствия с вызвавшей его причиной, и мы уверенно можем сказать, что никакого «решения», никакого выбора не было и не могло быть.

Расчищая дорогу после обвала, мы вдруг обнаруживаем труп козы, которая из трех равных по длине дорог (верхней, средней и нижней) выбрала нижнюю и попала в беду. У нас возникает мысль: «Бедная, если бы ты пошла по одной из двух верхних дорог, то осталась бы жива». По форме наше второе

Ж

рассуждение не отличается от первого, а по содержанию они противоположны: первое ложно, второе истинно, так как не противоречит ни одному закону природы.

Обвал привел козу к гибели. И в данном случае налицо однозначная связь причины (обвала) с произведенным ею следствием (смертью козы). Но сама гибель козы для нее была случайностью. Ведь коза могла и не погибнуть, если бы пошла по одной из двух верхних дорог. При ретроспективном анализе связи фактического следствия (гибели козы) с вызвавшей ее причиной мы уже не можем утверждать, что отправившаяся рано утром в путь коза должна была роковым образом погибнуть в полдень от обвала. В данном случае такой однозначной связи нет.

Читатель может возразить: «Что тут толковать о неоднозначной связи над телом мертвой козы? Она мертва, и откуда мы знаем, что она могла пойти по другой дороге, раз она пошла именно по этой? Кроме того, обломок скалы тоже случайно упал на козу, и ни о какой однозначности связи причины и следствия тогда не может быть и речи».

Чтобы снять это возражение, «переиграем» ситуацию. Но сначала укажем, что для обломка не случайным было падение в полдень именно на это место дороги. Не случайным было и разрушение дороги в месте падения и всего, что в этом месте находилось.

Теперь предположим, что мы были свидетелями обвала (находясь на склоне противоположной горы) и видели, что по дороге, как раз под скалой в момент ее падения, шла та же коза. Услышав угрожающий треск и грохот, она повернулась к источнику звука и увидела падающие камни. Мгновение она была в неподвижности, а затем бросилась бежать назад (или вперед) и вовремя выскочила на безопасное место. Ретроспективно оценив эти события, мы могли бы

209

сказать, что если бы коза бросилась бежать не назад, а вперед, то она тоже бы спаслась. При этом мы не погрешим ни против одного закона природы.

И в этом случае имеется однозначная связь между причиной — горным обвалом и следствием — бегством козы назад (или вперед). Однако нет однозначной связи следствия — бегства назад от опасности с вызвавшей ее причиной — обвалом. Ведь коза находилась в центре опасной зоны. С таким же успехом она могла побежать вперед. Необязательность бегства козы именно назад создает некоторую неопределенность связи фактического следствия с вызвавшей его причиной в ретроспективном плане. Как в начале обвала, мы не могли однозначно предсказать, в каком направлении побежит коза, так и после обвала и фактического бегства козы назад мы не можем с достоверностью привести в однозначную связь бегство козы назад (в смысле неотвратимости, жесткой необходимости этого бегства назад, и только назад) с опасностью обвала.

Сам факт неоднозначной связи направления бегства козы с вызвавшей это бегство причиной неопровержимо указывает на то, что коза «принимала решение» при виде опасности, выбирала свое поведение, руководствуясь кригерием выживаемости. Если в данном случае коза принимала важное решение (оставаться на месте, бежать назад, бежать вперед) и спаслась, то в первом примере она задолго до обвала принимала не столь ответственное решение: по какой из трех дорог идти. Случайно она выбрала опасную дорогу, но также случайно могла выбрать и безопасную. Поэтому и в данной ситуации не было однозначной связи фактического следствия с вызвавшей его причиной. Оставалась та же неопределенность, которая соблазняет некоторых историков рисовать картину: что бы произошло, если бы тот или иной исто-

810

рический деятель поступил бы не так, как он поступил, а иначе.

Тут мы услышим и рассуждения о том, что если бы Наполеон не пошел походом на Россию, он не потерпел бы поражения и не потерял бы армии. В этом случае, осуществляя осторожную политику, он удержался бы у власти неопределенно долгое время. Эта мысль не вызывает у нас удивления, так как Наполеон не обязательно должен был затевать эту авантюру. Он мог бы ограничиться более скромными, но зато более безопасными делами. Просто выбор был неудачным.

Признавая главные тенденции исторического развития общества, мы не можем становиться в вопросах случайных исторических событий на позиции фатализма, т. е. изначальной предопределенности любых поступков людей. Ведь существует относительно независимое «принятие решения», выбор поведения, когда из нескольких реальных возможностей выбирается какая-то одна.

Так или иначе, если мы обнаруживаем неоднозначную связь фактического следствия с вызвавшей его причиной, мы можем с уверенностью предполагать, что был совершен акт «принятия решения», акт выбора поведения самоуправляемой системы.

Имеется еще один объективный внешний признак выбора поведения — высокая активность системы, качественно отличающаяся от активности несамоуправляемых физических объектов. Такая активность проявляется в самопроизвольных переходах системы в маловероятные состояния. Это настолько яркий признак, что даже ребенок в первые два-три года своей жизни приобретает опыт в различении животных и их кукольных моделей.