Джеральд Хокинс - Расшифрованный Стоунхендж. Обсерватория каменного века

• Название: Расшифрованный Стоунхендж. Обсерватория каменного века
• Автор: Джеральд Хокинс
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2255-1

Стоунхендж возвели предположительно на рубеже каменного и бронзового веков, за несколько столетий до падения гомеровской Трои. Ранее считалось, что, скорее всего, это был храм друидов. Но британский астроном Джеральд Хокинс доказал, что Стоунхендж служил своего рода обсерваторией, позволявшей предсказывать затмения Солнца и Луны, вычислять точные даты наступления сезонов года и вести календарь. Однако люди до сих пор верят в магическую силу этих камней, прикосновение к которым, как считалось, исцеляло от всех недугов.

---

Какова бы ни была истина, сокрытая в легенде о строительстве Стоунхенджа Мерлином – если она вообще там есть, – сама легенда занимает главенствующее место в этой области много веков. По какой-то причине – потому ли, что камни на самом деле были там и таким образом избежали мифологизации? – работа Мерлина в долине Солбери почти не упоминается в сказаниях о короле Артуре и его Круглом столе. Однако среди преданий, которые в поздний период Средних веков описывали удивительную историю и времена настоящего монумента, самым популярным был рассказ, приписывающий создание Стоунхенджа Мерлину. А когда Артур ушел в волшебную страну, история о том, «как Мерлин своим умением и чудесной силой магической из Ирландии сюда принес Сонендж в одну ночь» (Майкл Дрейтон, из поэмы «Полиолбион»), стала вызывать всеобщее любопытство. Повествование Гальфрида и его пересказы перестали вызывать доверие.

Неизвестный автор «Хроник Англии» в XV в. резко заявляет, что не верит в то, что Мерлин установил эти камни. В следующем веке Полидор Вергилий, архидиакон Валлийский, писал, не вспоминая о Мерлине, что монумент, «сделанный из больших прямоугольных камней и имеющий форму короны», воздвигнут был «британцами» в память об Амвросии. Историка-антиквара елизаветинского периода Вильяма Кэмдена не привлекали рассуждения на тему происхождения этого «огромного и безобразного сооружения». Он замечал: «Наши соотечественники полагают это одним из наших чудес и диковинок и много изумляются тому, откуда столь крупные камни были привезены. Что касается меня, я склонен не вступать в споры и диспуты, а скорее плакать от горя, что создатели столь заметного памятника ушли в небытие. Однако некоторые считают, что это не природные камни, высеченные из скалы, а глыбы, рукой человеческой сотворенные из чистого песка и скрепленные вместе чем-то клейким и липким. А где же чудо? Ради всего святого, не читаем ли мы у Плиния, что песок или пыль Путеол, покрытые водой, в камень обращаются?»

Разумеется, Спенсеру диковиные сказания Гальфрида приходятся по душе. В «Королеве Фей, хронике королей британцев, от Брута до Утора. И свитках Эльфинских императоров, до времен Глориана», он рассказывает, как Константин «часто в битвах побеждал сих вредоносных пиктов и полчища воинов востока», но был «раздражаем многими набегами соседей-шотландцев и иноземных пришельцев», пока «Вортигер силою корону не забрал», и не «послал в Германию, чтоб мощные силы в подмогу собрать». Хенгист и Хорса, «в ратном деле умелые, воспользовавшись их раздорами, велики стали», и Вортигеру «пришлось оставить королевство». С помощью сына, Вортимера, король восстановил свою власть, после чего «Хенгист притворную печаль изобразил за то, что содеяно было, и милость принесли ему краса дщери его и льстивые слова; а после убил он три сотни лордов британской крови, за столом его сидевших; им возведенный скорбный памятник, на веки вечный измену запечатлевший, в Стонхенге вы узрите».

Теоретики, настроенные менее поэтично, склонны согласиться с тем, что «скорбный памятник» был воздвигнут в построманский период, но никак не Мерлином.

В XVII в. в людях внезапно проснулся интерес ко всему на свете. Новый дух познания, который, по словам Джона Донна, «все подвергает сомнению», не оставлял ничего без внимания. Эти гении, одаренные и простые люди замечательной эпохи, сосредотачивали свой интерес не только на глобальных вопросах, но и на мелочах. Ньютон был чем-то вроде алхимика. Врен, геометр-астроном и архитектор, стал пионером переливания крови. Хук изобрел или заявил, что изобрел, почти столько же воображаемых приборов, сколько Леонардо да Винчи[3].

Вполне естественно, что столь странное творение, как Стоунхендж, привлекло внимание пытливых умов. Множество людей приезжало на это место, и еще большее – писало о нем.

В начале того столетия король Яков I посетил Стоунхендж. Он произвел на монарха такое впечатление, что тот приказал прославленному архитектору Иниго Джонсу нарисовать план расстановки камней и разобраться, каким образом появился этот комплекс. По всей видимости, Джонс осмотрел Стоунхендж, но, к сожалению для нас, не оставил никаких записей об этом. Нам известно только, что в 1655 г. его зять Джон Вебб издал книгу «Самая замечательная древность Великобритании, в просторечии именуемая Стоунхенг, восстановленный вид», в которой передал суть того, что называет «несколькими несвязанными записями», оставленными Джонсом. Иниго Джонс взглянул на Стоунхендж глазом архитектора, воспринял его как архитектурный ребус и представил некоторые соображения с архитектурной точки зрения, которые были сколь тщательно аргументированы, столь и – что неизбежно – ошибочны. Его книга является интереснейшим документом, прекрасной золотой жилой проницательного наблюдения, толкового анализа, разнообразной информации (не вся из которой ложна) и первоклассной практической логики (рис. 1).

Джонс превозносил монумент за «уникальность изобретения, гармоничные пропорции», называл его «элегантным по форме, величавым по виду» и продолжал исследование документов, в которых перечислялись кандидаты на роль возможных строителей сооружения. Он отметал их одного за другим: «Касаемо друидов, без сомнения, Стоунхенг не мог быть построен ими, в свете того, что я не нашел ни единого упоминания о том, что они в какое-либо время хорошо разбирались в архитектуре (на что в данном случае следует обращать внимание прежде всего) или в чем-то еще, связанном со строительством. Так, они не посещали академий архитектуры, им не читали лекций по математике, не осталось никаких упоминаний об их рисунках и скульптурах, а также об изучении ими наук (кроме философии и астрономии), которые надлежит освоить архитектору».

Что касается ранних «британцев», то они были «дикими и грубыми людьми, совсем не знавшими одежды, не имевшими знаний, потребных для возведения величественных строений или столь замечательных сооружений, как Стоунхенг».

Рис. 1. Изображение Стоунхенджа из книги «СтоунХенг, восстановленный вид», написанной предположительно Иниго Джонсом. Монумент показан в представлении автора

«Короче говоря, становится понятно: Стоунхенг не является плодом трудов друидов или древних британцев. Познания друидов лежали скорее в области наблюдения и размышления, нежели в области практики. А древние британцы почитали высочайшим счастьем оставаться совершенно несведущими во всех видах искусства».

И наконец, «что касается этой нелепой сказки о том, как Мерлин перенес камни из Ирландии, то это пустые выдумки».

Отбросив таким образом вышеназванных кандидатов на право называться создателями «сооружения, воздвигнутого весьма искусно, с гармонией и толком», Джонс представил собственных. «Учитывая то, какого величия достигали в строительстве римляне во времена своего расцвета, их знания и опыт во всех видах искусства и науки, их технические возможности для проведения масштабных работ, а также их ордер в строительстве и уровень мастерства, обычный среди них, Стоунхенг, по моему убеждению, являлся детищем римлян. А они – его единственными основателями. Но может возникнуть вопрос: если Стоунхенг есть дело рук римлян, как случилось, что ни один римский писатель не оставил упоминания о том? И я отвечу на него: их историки не имели привычки описывать конкретные деяния соотечественников. Иначе какими огромными были бы их хроники?»

В отношении архитектурного стиля строители «скорее всего для столь замечательного сооружения, как Стоунхенг, избрали тосканский, а не какой-то иной ордер, не только из-за того, что он наилучшим образом сочетается с дикой, простой природой того, что они намеревались возвести, но также чтобы превознести для своих современников силу предков, проявившуюся в столь внушительном сооружении».

Когда же его построили? «К счастью, в то самое время, когда римляне основали здесь государство, превратив исконных жителей острова в цивилизованное общество».

А его назначение? Он был «изначально храмом. Жертвы, приносимые в древности в Стоунхенге, представляли собой быков или волов, несколько видов диких животных, что следует из их голов, найденных там при раскопках». В качестве храма он был посвящен богу неба, Целу, поскольку стоял на открытой равнине, под небом, имел круговую форму, подобно круглой Земле, и камням его была придана форма языков пламени, а огонь – божественная стихия.

Усердный и вызывающий восхищение Иниго закончил свою попытку датировать Стоунхендж с архитектурной точки зрения следующим весьма трогательным благословением: «Сподобился ли я в сем приключении пригнать свой челн в желанный порт Открытия Истины в том, что касается Стоунхенга, да судят опытные Лоцманы. Осмелился я, по крайней мере, осуществить попытку, сведшуюся, наверное, к той степени, когда любой может пригласить других предпринять Путешествие заново или осуществить его же, но с большим размахом, в котором желаю я им Успеха искомого, а в нем, пробираясь чрез бури, совершат они еще более полные и точные открытия».