Протоиерей Павел Матвеевский - Евангельская история. Книга третья. Конечные события Евангельской истории

• Название: Евангельская история. Книга третья. Конечные события Евангельской истории
• Автор: Протоиерей Павел Матвеевский
• Жанр: Религия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91362-242-6

«Евангельская история» является самым известным трудом Павла Алексеевича Матвеевского (1828–1900) – духовного писателя, протоиерея, магистра Санкт-Петербургской духовной академии. Первое издание вышло в 1890 г. В книге последовательно излагается земная жизнь Иисуса Христа. толкования П.А.Матвеевского взяты в основном из творений святых Отцов Церкви. Труд представляет большой интерес с точки зрения полноты изложения догматического учения о Христе и собранного в нем богатейшего материала священных текстов.

В третью книгу вошли конечные события Евангельской истории.

---

Евангельская история. Книга третья. Конечные события Евангельской истории Евангельская история 3 Протоиерей Павел Матвеевский

По благословению митрополита Ташкентского и Среднеазиатского Владимира

Праздники кущей и обновления

Отшествие Господа в Иудею Ин. 7, 2-10

Приближался один из трех величайших праздников иудейских – поставление кyщей. Этот праздник установлен был в воспоминание странствования евреев по пустыне (Лев. 23, 42-43), когда они жили в палатках и кущах: но вместе с тем, начинаясь в 15-й день седьмого месяца тисри и продолжаясь до 21 (по современному летоисчислению это конец сентября и начало октября), он был также праздником окончания жатвы и собирания плодов (Исх. 23, 16; Лев. 23, 39; Втор. 16, 13). По заповеди Моисея в праздник кущей, так же, как в праздник пасхи и пятидесятницы, каждый совершеннолетний израильтянин обязан был явиться пред лицем Господа (Втор. 16, 16), т. е. по построении храма – в Иерусалим, и не с пустыми руками, а с дарами, сообразно с достатком каждого. окончание полевых работ и обильный сбор земных плодов делали этот праздник особенно радостным для народа, так что он слыл «святейшим и величайшим» и наблюдался особенно строго. во время праздничной седмицы иудеи жили в кущах, которые делали из древесных ветвей и расставляли везде, где можно, на дворах, плоских крышах домов, улицах и площадях, а для ближайшего напоминания о торжестве, по заповеди закона (Лев. 23, 40), празднующие носили в руке пучок из ветвей красивых и широколиственных дерев. все возрастное население Палестины, пользуясь досугом, обыкновенно спешило к иepycaлимскому храму, где в этот праздник совершались самые торжественные обряды. кроме многочисленных ежедневных жертв всесожжения и хлебного приношения, подробно указанных в Моисеевом законе (Чис. 29, 13–39), каждый день утром происходил обряд возлияния воды: священник выходил из храма к силоамско-му источнику и, почерпнув воды в золотой сосуд, приносил к жертвеннику и здесь, смешав ее с вином, при звуках музыки и пения псалмов выливал на жертвенник. с первого же дня, вечером, в притворах храма возжигали золотые светильники, которые, распространяя свет свой с вершины горы храма на весь город, немало cлужили к украшению праздника. на восьмой день праздник оканчивался, и все богомольцы возвращались в свои дома.

В Галилее, где находился в это время Иисус Христос, все были озабочены приготовлениями к путешествию на праздник в Иерусалим. родственники господа со стороны Пречистой Матери Его, названные у святого евангелиста Иоанна братьями, стали говорить Ему: прейди отсюду и иди во Иудею, да и ученицы Твои видят дела Твоя, яже твориши: никтоже бо втайне творит что и ищет сам яве быти; аще сия твориши, яви Себе мирови. святой евангелист прямо замечает, что ни братия Его вероваху в Него (Ин. 7, 5). в словах их слышится жалоба и упрек господу за медлительность провозгласить себя Мессиею – явно, перед целым светом, не в пренебрегаемой и малоизвестной Галилее, а в столице всего иудейства – Иерусалиме. He веруя в Божество Его, не рассчитывали ли они разделить земную славу Его в том случае, если бы молва о нем распространилась в обширнейшем кругу, или, недоумевая относительно лица своего сродника, не желали ли они как можно скорее решить для себя вопрос о Мессии там, где он и должен был решиться – не в Галилее (Ин. 7, 41), а в Иерусалиме (Лк. 13, 33)? в своем ответе неверующим сродникам Иисус Христос указал на несвоевременность их требования: время Мое не у прииде, время же ваше всегда готово есть. – он как бы говорил: Мне еще рано подвергать себя очевидной опасности – идти с вами и в сопровождении множества последователей туда, где Мои злейшие враги, которые, без сомнения, не упустят случая причинить Mне зло: «для Меня время будет тогда, когда настанет время креста, когда Мне должно будет умереть» (свт. Иоанн Златоуст); что касается вас, то вы безо всякого опасения можете идти в Иерусалим – сегодня или завтра, тайно или явно. Не может мир ненавидити вас, Мене же ненавидит, яко Аз свидетельствую о нем, яко дела его зла суть, – мир, в смысле всего враждебного Христу и делу Его (Ин. 15, 18–19), не опасен для тех, которые единомыс-ленны с ним, одного с ним желают, одного домогаются. Посему вы взыдите в праздник сей, Аз не взыду теперь с вами в праздник сей, яко время Мое не у испол-нися. Господь знал, что не в праздник кущей надлежало Ему пострадать и умереть за спасение мира, а в праздник пасхи, как истинной Жертве и агнцу Божию, предназначенному еще прежде сложения мира (1 Пет. 1, 20). отпустив своих сродников, Иисус Христос пробыл несколько времени в Галилее, а потом и сам пошел на праздник, не явно, но яко тай, т. е. по возможности тихо и скрытно. Шумное шествие с толпою народа, обыкновенно окружавшего господа, могло бы прямо указать Его врагам и повести к решительным действиям с их стороны.

Проповедь в преполовение и в последний день праздника кущей Ин. 7, 10–8, 1

Праздник кущей начался в Иерусалиме при большом стечении народа не только из всей Палестины, но и других стран, где проживали иудеи рассеяния. Господь замедлил своим прибытием в священный город. отсутствие Его было замечено; иудеи искали Его на празднике и спрашивали: где он? Много было толков в народе о нем: одни, слышавшие о благодетельных чудесах Его, говорили, что он благ есть, а другие, преимущественно из числа фарисеев и старейшин, – ни, но льстит народы. впрочем, по страху иудеев, никто не говорил о нем явно: боялись говорить о нем, чтобы не навлечь на себя преследования со стороны врагов Его.

О прибытии Иисуса Христа в город в народе не было слышно: он пришел тайно, в виде простого путешественника, и первое время провел, вероятно, в вифании, в дружественном доме Марфы, Марии и Лазаря. в половине праздника, считая свое явление народу благовременным, он вошел в храм и начал учить. Чему он учил, святой евангелист не сказал, но он учил «дивно» (свт. Иоанн Златоуст), так что иудеи пришли в изумление и спрашивали: како Сей книги весть не учив-ся? они знали, что Христос не посещал общественного училища и не пользовался уроками какого-либо более или менее известного раввина. в ответе своем Господь как бы согласился с ними, что для того, чтобы учить, нужно наперед самому научиться, и вместе с тем показал, что у него есть Учитель, который без сравнения превосходнее всех земных учителей. – отец небесный, пославший Его в мир: Мое учение несть Мое, но по-славшаго Мя, – yчение Христа не разнится от Писаний, есть также откровение Божие, изъясняющее и восполняющее ветхозаветный закон. Это учение, по толкованию святителя Иоанна Златоуста, «Его, потому что он говорил, не как наученный, – не Его, потому что оно было учением отца», и вместе с тем – «Его учение и учение отца одно и то же: ибо хотя во Мне ипостась и другая, как бы так говорил Господь, но я и говорю, и делаю так, что нельзя подумать, будто я говорю и делаю что-либо отличное от отца: я говорю и делаю то же самое, что и отец». Учение господа, как вполне согласное с нравственным законом, насажденным от Бога в сердцах людей, и с волею Божией, выраженной в ветхозаветном откровении, свидетельствует о своем Божественном происхождении: аще кто хощет волю Его творити, т. е. отца небесного, – продолжал Господь, – разумеет о учении, кое от Бога есть, или Аз от Себе глаголю. Дальнейшее доказательство Божественности учения Его – то, что он не ищет своей славы, а только славы пославшего Его отца небесного, все низводя от него и все возводя к нему: глаголяй от себе, славы своея ищет, а ищай славы пославшаго Его, сей истинен есть и несть неправды в нем. исцеление расслабленного при вифезде в субботний день так раздражило фарисеев с их многочисленными приверженцами, что они тогда уже искали убить господа Иисуса Христа (Ин. 5, 16), и теперь, при появлении Eго в храме, опять вспомнили о мнимом нарушении Моисеева закона и, вскипев злобою, вынудили Его направить речь к защите себя против ложного обвинения. Не Моисей ли даде вам закон и никтоже от вас творит закона? Что Мене ищете убити? с таким вопросом он обратился к окружавшей Его толпе народа, в которой были и такие, особенно из числа богомольцев, пришедших из дальних стран, которые ничего еще не знали о богоубийственных замыслах врагов Его, – были также и неприязненные Ему единомышленники фарисеев. одни не могли скрыть крайнего удивления при таком, казалось им, неуместном вопросе, и другие, не желая обнаружить перед всеми свои тайные мысли, считали удобнейшим на этот раз лицемерно и наружно отказаться от своих замыслов: из толпы раздались голоса: беса ли имаши? Кто Тебе ищет убити? Это, говорит святой отец Иоанн Златоуст, «слова гнева и ярости, вылившиеся из души врагов, потерявшей всякий стыд и крайне смущенной от неожиданного обличения в том, о чем они думали». не обращая внимания на такое гневное замечание, Господь продолжил свою защитительную речь, в которой указал в свое оправдание на случаи несоблюдения субботнего покоя, постоянно встречавшиеся в быту самих иудеев и не считавшиеся преступными: едино дело сотворих, и вси дивитеся; сего ради Моисей даде вам обрезание, не яко от Моисеа есть, но от отец: и в субботу обрезаете человека, когда восьмой день по рождении падает на субботу (Быт. 21, 4; Лев. 12, 3). Аще обрезание приемлет человек в субботу, да не разорится закон Моисеев: на Мя ли гневаетеся, яко всего человека здрава сотворих в субботу? «такое нарушение субботы есть соблюдение закона, так что если бы не была нарушена суббота, то через это по необходимости был бы нарушен закон. обрезание выше субботы, а Христос совершил дело, которое выше и превосходнее даже обрезания» (свт. Иоанн Златоуст). Закон о субботе, хотя и не в таком смысле, какой придавали ему фарисеи, вошел в состав Десятословия (4-я заповедь), а закон об обрезании, преданный от отцев, т. е. патриархов (Быт. 17, 10; 21, 4), был только подтвержден Моисеем (Лев. 12, 3). Если закон важнейший, составлявший одну из главнейших заповедей, нарушался для выполнения закона, не входившего в Десятословие, и нарушители его не были почитаемы преступниками закона, то, с точки зрения самих иудеев, нельзя было обвинять господа в нарушении закона о субботе только потому, что он совершил дело, которое еще важнее обрезания. освобождать же от обвинения Моисея, давшего как бы повод к нарушению закона о субботе, и обвинять того, кто не имел намерения нарушить его и нисколько не виновнее самих ревнителей закона, было бы несправедливо и лицеприятно. Притом, о всяком деле должно судить не по наружности, не по внешней стороне, а по внутренней, принимая во внимание побуждение и цель: не судите, смотря на лица, но праведный суд судите.