Вартан Вартанян - Вечный странник

• Название: Вечный странник
• Автор: Вартан Вартанян
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Дверь открылась и показалось удивленное лицо Комитаса:

— Профессор, вы?.. Здесь?..

Шмидт не ответил. Вошел, окинул быстрым взглядом всю обстановку, открытый рояль, ноты, разложенные на столе и стульях, и сердито сказал:

- Безобразие, вы платите мне такие деньги, а сами сидите без куска хлеба? С этого дня не возьму с вас ни пфеннига! Вы же обрекли себя на неминуемую гибель! Я запрещаю вам платить, понимаете? Запрещаю! После этого в неделю три раза вы мой гость. Будете являться точно в обеденный час. И без опозданий.

В оперу и на концерты будем ходить вместе. Вот так-то.

Комитас молчал, не находя слов, чтобы выразить свою благодарность. Он много слышал о сдержанности немцев, об их холодности, безразличии к личным проблемам друг друга — заботам, трудностям, болезням, — и вот теперь такая неожиданность.

Ему было очень неловко из-за того, что он не в состоянии предложить профессору хотя бы чашку кофе. Заметив смущение ученика, Шмидт торопливо попрощался и вышел. А Комитас, оставшись один, в который уже раз не смог сдержать слез и, чтобы хоть как-то успокоиться, запел песню, услышанную впервые в исполнении Арменака Шахмурадяна. Арменаку, такому же сироте, как и он, было в то время около двенадцати лет. Мальчик пел, а у него, взрослого уже человека, на глаза наворачивались слезы: ведь и с годами сирота не перестает чувствовать себя сиротой.

Дрозд сказал горлице:

Отчего ты льешь горькие слезы,

Что текут, вливаются в ручейки?

Сказала горлица дрозду:

Прошла весна, наступила осень,

Иссякла вода в родниках, Увяли цветы,

Умолкли голоса куропаток,

Что же мне делать с моими птенцами?

(перевод подстрочный)

Что стало с Арменаком? До них дошли сведения, что Арменака Шахмурадяна, Фаноса Терлемезяна и многих других молодых армян из Западной Армении в Тифлисе по приказу русского царя бросили в Метехскую тюрьму, чтобы потом выдать кровожадному султану. Что же дальше? Неужели опять будут раскачиваться виселицы в Турции?

Студент и лектор

На второй год .пребывания в консерватории Комитас, будучи студентом, уже читал лекции. Приобретенные им за год знания оказались настолько глубоки и основательны, что профессор Шмидт и другие педагоги сочли возможным доверить Комитасу преподавание курса теории музыки на подготовительном отделении.

Наряду с консерваторскими занятиями Комитас в эти годы посещал лекции по истории, философии, истории музыки в Берлинском Королевском университете. Здесь у него были любимые профессора, которые в свою очередь любили и знали его — Беллерман, Фридлендер, Флейшер. Оскар Флейшер был известнейший музыковед. Крупный специалист по музыкальному наследию народов мира, он был во многом смелым и глубоким исследователем. Но он считал, что малые народы не имеют своей оригинальной музыки, что они переняли музыку у больших народов и исказили ее. Относительно армянской музыки и армянских хазов он придерживался того же мнения, — армяне не имеют самобытной музыки, а хазы переняли у византийцев. Меткие вопросы Комитаса смущали профессора Флейшера, убеждали его в том, что он не достаточно глубоко знает армянскую музыкальную культуру. Но все же окончательно переубедить его было делом нелегким. В Берлине Комитас убедился, что борьба, которую ведут государства во всем мире, идет и в сфере культуры. И что малые народы подавляются не только оружием, но и наступлением на их культуру.

Проблема сохранения национально-культурных свойств в искусстве не менее остро стояла и у народов с могучими культурными традициями. Не так ли надо понимать прения, которые развернулись среди музыкантов в конце прошлого века вокруг творчества Верди и Вагнера, двух корифеев оперного искусства, которых дали миру немецкий и итальянский народы? По пути кого из них пойдет мировая оперная музыка. По пути Верди или Вагнера? Мнения разделились не только среди немцев, которые, кстати сказать, не сразу признали творчество Вагнера, но и среди итальянцев. В этих прениях не принимали участия лишь сами композиторы. Верди даже не был знаком с некоторыми операми Вагнера и совершенно самостоятельно пришел в «Аиде», «Отелло» и «Фальстаф» к результатам, которые явились содержанием вагнеровской оперной реформы. О разнице между немецкой и итальянской музыкой Верди в свое время говорил: «Наша музыка в отличие от немецкой, которая своими симфониями может жить в залах и квартетами в небольших помещениях, наша музыка, говорю я, живет главным образом в театре». Каждый из них, безусловно, опирался на традиции своей национальной музыкальной культуры, продолжая и развивая эти традиции. И если для Вагнера это были традиции инструментальной музыки, симфонизма, то для Верди это был театрализованный вокал. Для Комитаса вывод был ясен — нет всемирной музыки как таковой, есть лишь национальная музыка. Всемирным мы называем только музыкальный опыт народов, который не может не принять во внимание ни один прогрессивный композитор. Величие Вагнера и Верди именно в том, что они, сохраняя в своей музыке национальное своеобразие, сумели реализовать и музыкальный опыт других народов. Оба они великие композиторы — один для немецкого народа, другой для итальянского. Они оба являются для своих наций создателями национальной музыки, а для остальных народов они создали школу. И в первую очередь это школа для малых народов, среди которых был и армянский.

Став очевидцем борьбы, которая здесь, в Европе, велась вокруг вопроса самобытности национальных культур, Комитас утвердился в своем решении посвятить свои знания служению народной музыке. С записями песен, сделанными в Вагаршапате, он не раcставался и здесь. И вот теперь, применив свои знания, он попытался сделать музыкальную обработку армянских народных песен. Испытывая глубокое волнение и сомнения, он показал свои опыты профессору Шмидту. Немецкого музыканта .песни заинтересовали, но он категорически был против новаторских приемов, которые, по его мнению, были чужды европейским принципам гармонии. Cпор их свелся к одному — самобытна ли армянская песня и может ли она иметь свои нормы гармонии? Профессор не соглашался с этим, потому что это противоречило нормам и принципам, сторонником которых он был. Доводы ли Комитаса или его песни переубедили профессора? Но наступил день, и Комитас услышал от него долгожданные слова:

— Вы на правильном пути, продолжайте утверждать ваш национальный стиль, руководствуясь нормами современной музыки. И, делая это, не забывайте, что истинный художник не должен быть рабом этих законов. Нормы служат художнику лишь путеводителем. Не произведения рождаются законом, а законы рождаются произведением...

Это, по существу, означало признание самобытности армянской музыки. Этот крайне важный разговор Комитас хотел бы достойно отпраздновать, однако у него не нашлось не только несколько марок, но и ни одного пфеннига...

Он прямо из консерватории отправился искать своих земляков... Но его поиски ни к чему не привели — никого дома не было. Обратная дорога лежала через городской парк. Он шел, глядя себе под ноги. Вдруг он увидел валявшуюся на земле монету в полмарки. Подняв монету, он стал думать, как бы ее потратить. Поесть — на нее не поешь. Можно купить лотерейный билет, который продается в парке. Он так и сделал и, записав у кассира номер своего билета и свой адрес, пошел домой. Дома он работал допоздна и лег спать голодным. Наутро его ждал сюрприз. Комитас у раскрытого окна делал гимнастику, когда в комнату вошел почтальон. Он вместе со свежими газетами вручил Комитасу выигранные им в лотерею сто марок. Это была огромная сумма. Теперь он мог зайти в любое кафе и магазин, мог смело проходить мимо сапожной лавки. Полуодетый бросился он к инструменту и сыграл на нем победный «Марш зейтунцев», после чего, забыв о завтраке, с головой ушел в работу.

Студент читает лекцию, слушают его профессора

Годы учебы подходили к концу. Но для Комитаса то было необычное время. За один год пребывания в Германии он успевал сделать столько, сколько иные в консерватории не делали за шесть лет. Громадный талант и исключительные знания сделали его известным в музыкальных кругах Берлина, а его преданность музыке была общеизвестна. Подтверждением этому стало и то, что он, будучи специалистом по армянской музыке, выбрал материалом для своей дипломной работы курдскую песню. Несколько неожиданное для многих это его решение объяснялось следующим. Даже самые осведомленные берлинские музыковеды имели очень слабое представление о музыке этого народа, издревле занимающегося скотоводством, усматривая в ней арабские либо персидские истоки. Комитас был знаком с музыкой курдов по первоисточникам, и он обнаружил в ней много общего с армянской музыкой, что позволяло ему утверждать о взаимовлиянии армянской и курдской музыки. Наслышанные о таланте, и знаниях Комитаса, на защиту его диплома пришли известные специалисты по истории музыки. Защита, которая прошла как лекция-концерт, заставила многих поверить в самобытность курдской народной песни.