Георг Гегель - Наука логики

• Название: Наука логики
• Автор: Георг Гегель
• Жанр: Философия
• Год: 1937

«Наука логики» — важнейшее сочинение Гегеля, где рельефно выступает его диалектический метод. Классики марксизма-ленинизма высоко ценят этот труд Гегеля. Ленин писал, что «нельзя вполне понять «Капитала» Маркса и особенно его I главы, не проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля». Гегель угадал диалектику вещей в диалектике понятий. Диалектика Гегеля идеалистична, поэтому Ленин писал: «Логику Гегеля нельзя применять в данном ее виде; нельзя брать как данное. Из нее надо выбрать логические (гносеологические) оттенки, очистив от мистики идей: это еще большая работа». «Наука логики» Гегеля дается в новом переводе.

---

Внешняя рефлексия, следовательно, предполагает некоторое бытие, во-первых, не в том смысле, что его непосредственность есть только положенность или момент, а вернее в том смысле, что эта непосредственность есть соотношение с собой, и определенность имеет бытие лишь как момент.

Она соотносится со своим пред-положением таким образом, что последнее есть отрицательное рефлексии, но таким образом, что это отрицательное, кап отрицательное, снято. — Рефлексия в своем полагании непосредственно снимает свое полагание; таким образом, она имеет некоторое непосредственное предположение. Она, следовательно, преднаходит это полагание как нечто такое, с чего она начинает, и, лишь исходя из него, она есть возвращение в себя, отрицание этого своего отрицательного. Но то обстоятельство,

{472}

что это предположенное есть отрицательное или полагаемое, не касается предположенного; эта определенность принадлежит только полагающей рефлексии, но в предполагании· положенность имеет бытие лишь как снятая. Постольку то, что внешняя рефлексия определяет и полагает в непосредственном, представляет собой внешние последнему определения. — Она была в сфере бытия бесконечным, — конечное признается первым, реальным, с чего, как с лежащего и продолжающего лежать в основании, начинают, а бесконечное есть противостоящая рефлексия в себя.

Эта внешняя рефлексия есть силлогизм, в котором двумя крайними терминами служат непосредственное и «рефлексия в себя; его средним термином служит соотношение этих двух крайних терминов, определенное непосредственное, так что одна часть этого определенного непосредственного, непосредственность, присуща лишь одному крайнему термину, а другая, определенность или отрицание, лишь другому.

Но при ближайшем рассмотрении того, что делает внешняя рефлексия, оказывается, что она есть, во-вторых, полагание непосредственного, которое (непосредственное) постольку становится отрицательным или определенным; но она есть непосредственно также и снятие этого своего пола- гания; ибо она предполагает непосредственное; она есть в подвергании отрицанию подвергание отрицанию этого своего подвергания отрицанию. Но тем самым она есть непосредственно также и полагание, снятие отрицательного по отношению к ней непосредственного, и это последнее, с которого, казалось, она начинала, как с некоторого чуждого, имеет бытие впервые только в этом ее начинаний.

Непосредственное есть, таким образом, то же самое, что рефлексия, не только в себе (что означало бы для нас или во внешней рефлексии), но и положено, что оно есть то же самое.

А именно, оно определено рефлексией как ее отрицательное, или, иначе говоря, как ее другое, но она же сама и подвергает отрицанию этот процесс определения. — Тем самым внешность рефлексии по отношению к непосредственному снята, ее отрицающее само себя полагание есть слияние

{473}

ее с ее отрицательным, с непосредственным, и это слияние есть сама же существенная непосредственность. — Выходит, следовательно, что внешняя рефлексия есть не внешняя, а в такой же степени и имманентная рефлексия самой непосредственности, или, что то, что имеет бытие через полагающую рефлексию, есть в-себе-и-для-себя-сущая сущность.

Таким образом, она есть определяющая рефлексия.

Примечание Рефлексия обычно понимается в субъективном смысле, а именно, как движение силы суждения, выходящей за пределы некоторого данного определенного представления и ищущей для него или сравнивающей с ним всеобщие определения. Кант противополагает рефлектирующую салу суждения определяющей («Kritik der Urteilskraft», Введение, стр. XXIII и сл.) (72). Он определяет силу суждения вообще, как способность мыслить особенное как содержащееся под всеобщим. Если всеобщее (правило, принцип, закон) дано, то сила суждения, подводящая под него особенное, есть определяющая. Если же дано лишь особенное, к которому она должна подыскивать всеобщее, то сила суждения есть лишь рефлектирующая (73). — Рефлексия, стало быть, есть здесь разным образом выхождение за пределы некоторого непосредственного к всеобщему. Непосредственное определяется, как особенное, отчасти только благодаря этому своему соотношению со своим всеобщим; само же по себе оно есть лишь некоторое единичное или некоторое непосредственное сущее. Отчасти же то, с чем его соотносят, есть его всеобщее, его правило, принцип, закон — вообще рефлекти- рованное в себя, соотносящееся с самим собой, сущность или существенное.

Но здесь не идет речь ни о рефлексии сознания, ни о более определенной рефлексии рассудка, имеющей своими определениями особенное и всеобщее, а говорится о рефлексии вообще. Та рефлексия, которой Кант приписывает подыскивание всеобщего для данного особенного, есть, как явствует, равным образом только внешняя рефлексия, соотносящаяся с непосредственным, как с некоторым данным. —

{474}

Но в ней заключается также и понятие абсолютной рефлексии; ибо всеобщее, принцип или правило и закон, к которому она далее переходит в своем процессе определения, признается сущностью того непосредственного, с которого начинают, а тем самым последнее признается ничтожным, и только возвращение из него, процесс определения, совершаемый рефлексией, признается полаганием непосредственного по его истинному бытию; следовательно, то, что рефлексия делает с ним, и определения, которые исходят от нее, признаются не чем-то внешним этому непосредственному, а его настоящим бытием.

Внешняя рефлексия имелась также в виду, когда рефлексии, как это некоторое время было хорошим тоном в невейшей философии, приписывалось вообще все дурное, и она с ее приемом определения (ihrem Bestimmen) рассматривалась, как антипод и вечный враг абсолютного способа рассмотрения (74). И в самом деле, и мыслительная рефлексия, поскольку она ведет себя как внешняя, равным образом безоговорочно исходит из некоторого данного, чуждого ей непосредственного и рассматривает себя как лишь формальное действие, которое получает содержание и материю извне, а само по себе есть лишь обусловленное последней движение. — Далее, как мы в этом тотчас убедимся ближе при рассмотрении определяющей рефлексии, рефлектированные определения суть другого рода, чем чисто непосредственные определения бытия. Относительно последних легче соглашаются рассматривать их как преходящие, только относительные, находящиеся в соотношении с другим; рефлектированные же определения имеют форму в-себе-и-для-себя- бытия; они поэтому притязают на то, что они суть существенное, и вместо того чтобы быть переходящими в свою противоположность, они представляются, наоборот, абсолютными, свободными и безразличными друг к другу. Они поэтому упорно сопротивляются своему движению; их бытие есть их тождество с собой в их определенности, по которой они хотя и взаимно предполагают друг друга, сохраняются в этом соотношении безоговорочно раздельными.

{475}

3. Определяющая рефлексия Определяющая рефлексия есть вообще единство полагающей и внешней рефлексии. Мы должны это рассмотреть ближе.

1. Внешняя рефлексия начинает с непосредственного бытия, полагающая же — с ничто. Внешняя рефлексия, становящаяся определяющей, полагает некоторое другое, но это другое есть сущность, которую рефлексия полагает на место снятого бытия; полагание полагает свое определение не вместо другого определения, оно не имеет никакого предположения. Но это не означает, что оно есть завершенная, определяющая рефлексия; определение, которое оно полагает, есть поэтому только некоторое положенное; оно есть непосредственное, но не как равное самому себе, а как отрицающее себя; оно находится в абсолютном соотношении с возвращением в себя; оно имеет бытие только в рефлексии внутрь себя, но оно не есть сама эта рефлексия.

Положенное есть поэтому некоторое другое, но таким образом, что равенство рефлексии с собой безоговорочно сохраняется; ибо положенное имеет бытие лишь как снятое, как соотношение с возвращением в себя само. — В сфере бытия наличное бытие было бытием, имевшим отрицание в себе самом, и бытие было непосредственной почвой и стихией этого отрицания, которое поэтому само было непосредственным. В сфере сущности наличному бытию соответствует положенность. Она также есть некоторое наличное бытие, но ее почвой служит бытие как сущность, как чистая отрицательность; она есть некоторая определенность или отрицание не как сущая, а непосредственно как снятая. Наличное бытие есть лишь положенность, таково суждение (der Satz) сущности о наличном бытии·.

Положенность · противостоит, с одной стороны, наличному бытию, а, с другой — сущности и должна быть рассматриваема как средний термин, смыкающий наличное бытие с сущностью и обратно — сущность с наличным бытием. — Поэтому, когда говорят, что то или другое определение есть только некоторая положенность, то это может иметь двоякий