Салман Рушди - Гримус

• Название: Гримус
• Автор: Салман Рушди
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

«Гримус» — это первый роман Салмана Рушди, автора знаменитых «Сатанинских стихов». Он совершенно не похож на более поздние произведения писателя, такие, как «Последний вздох мавра» или «Дети полуночи». «Гримус» — это фантасмагория в лучшем смысле слова, увлекательный рассказ о странствиях молодого индейца по имени Взлетающий Орел, которому было суждено обрести бессмертие и сделаться равным богам. Для многих западных поклонников философии «нью-эйдж» это произведение стало культовым.

---

— Да, — отозвался я, — обойдемся без них.

Я сказал это печально, потому что хоть и находился полностью под влиянием сестры, но юношеское желание быть принятым среди своих было во мне еще очень сильно.

— Мы уйдем из племени и найдем себе друзей где-нибудь еще.

Птицепес проговорила это легко, небрежно, но определенно с вызовом. По всему было видно, что она обдумывала такую возможность уже давно, может быть, несколько лет подряд. Эти несколько коротких слов должны были изменить нашу тогдашнюю горькую жизнь, открыть нам новое будущее, возможно, дать другую судьбу. Само собой, Джо-Сью не стал спорить со своей взрослой, опытной, умной и мужеподобной сестрой.

Чего Птицепес мне тогда не сказала и в чем никогда не винила впоследствии, так это того, что причиной нашего разрыва с племенем, основной и главной, было не наше сиротство, не ее мужеподобие и самовольное избрание себе мужского ремесла и не ее манера держать себя свободно среди мужчин, в общем, совсем не она сама. Это был я, Джо-Сью.

Причин, имеющих отношение ко мне, было три: мой неопределенный пол; затем: обстоятельства моего рождения; и наконец: цвет моей кожи. Рассмотрим все по порядку. Родиться среди аксона гермафродитом было все равно что во всеуслышание объявить себя черным магом. Чудовищем. Дальнейшее мое развитие из среднеполого существа в «нормального» мужчину поразило всех и было отнесено на счет колдовства. Излишне говорить, что мало кому это понравилось. Второе, а именно мое появление на свет из мертвого чрева, уже содержало в себе отпечаток дурного знамения; коли я принес смерть уже самим фактом своего рождения, то смерть после этого должна была следовать за мной всюду, куда бы я ни пошел, устроившись наподобие ловчего сокола у меня на плече. И наконец третье — цвет моей кожи. Аксона были темнокожей и низкорослой расой. Уже к пяти годам всем стало ясно, что из меня выйдет: широкоплечий светлокожий великан. В дальнейшем эта генетическая разница — белый цвет кожи — только углублялась, и сородичи начали бояться и сторониться меня.

Нас боялись, но и уважали. На меня смотрели как на урода, но насмехались исподтишка.

Не нужно говорить, что я и моя сестра Птицепес были очень близки. Птицепес сильно переживала из-за моих ненормальностей, но никогда ни единым словом не выдала своей боли. Такова была ее любовь.

Таким вот образом, сам того не осознавая, я готовился к грядущему путешествию на остров Каф и пребыванию на нем. Я был изгоем среди племени, существующего в строгой изоляции от внешнего мира, и цеплялся за любовь к сестре, как утопающий вцепляется мертвой хваткой в кусок деревянной обшивки своего разбитого корабля.

В один прекрасный день, начав разговор о недозволенном, Птицепес открыла мне страшный секрет.

— Когда-то давно, когда мне было еще меньше лет, чем тебе сейчас, я спускалась с плато Вниз, — сказала мне она.

Я был потрясен. До сих пор одна только мысль о нарушении законов аксона заставляет меня холодеть.

— Позже, когда мне было примерно столько же, сколько тебе сейчас, я пробралась в город, — продолжила рассказ сестра, — и подслушивала под окнами в том месте, где городские жители собираются, чтобы вкушать пищу. Там внутри была поющая машина. Машина пела песню о существе, наполовину птице, наполовину собаке, умном, очень дружелюбном. В голосе машины был слышен страх, она боялась этого зверя. И я подумала: какое хорошее, смелое имя у этого зверя. Назовусь и я так же.

Все еще не оправившись от потрясения, я решился спросить сестру:

— А как же Демоны? — Мой голос сорвался. — Как ты сумела уберечься от Демонов?

Птицепес покачала головой.

— Это оказалось несложно, — отозвалась она спокойно. — Крутящиеся Демоны — это просто быстрый воздух, и ничего более.

С того первого дня, как открыла дальше мне сестра, она бывала в городе много раз. Она поведала мне невероятные вещи о движущихся картинках и стремительных машинах; о машинах, дающих пищу и питье, о бесчисленных толпах людей… Птицепес звала меня с собой, но тогда мне так и не хватило смелости совершить вместе с нею путешествие в город. Кстати, именно там, в городе, сестра узнала о знаменательном смысле двадцать первого дня рождения.

— В этот день ты становишься настоящим, самостоятельным мужчиной, — объяснила она мне. — Ты должен быть отважным и решительным. После наступления этого дня ты отправишься в город. И что самое важное, ты отправишься в город один.

В день моего двадцать первого рождения сестра Птицепес встретила мистера Сиспи и получила от него в подарок вечную жизнь.

Как я уже говорил, этот важный день начался для молодого человека по имени Джо-Сью совсем недурно. Но едва он окончательно проснулся, оказалось, что начало дня было обманчивым.

Глава 3

Этот день был днем рождения Джо-Сью: я поднялся и вышел из нашего вигвама наружу. Небо было ослепительно голубым. Куда ни повернись, повсюду на сочно-зеленой траве возвышались бело-красные вигвамы моих сородичей, а где-то вдали, за краем утеса, расстилалась темно-красная пустынная бесконечность внешнего мира, в которую наше плато вдавалось напряженно отставленным, непокорным зеленым пальцем.

Неподалеку от нашего вигвама у подножия скалы на камне сидела Птицепес, зрелая женщина тридцати пяти лет, трех месяцев и четырех дней от роду, одетая в обычную юбку из мешковины и замшевую куртку с бахромой. Темные волосы частично закрывали ее оливковое лицо. В руках она держала два небольших сосуда вроде пузатых бутылок. Внутри той бутылки, которую Птицепес держала в правой руке, была ярко-желтая жидкость. В той бутылке, которую она держала в левой руке, плескалась жидкость ярко-голубого цвета. Солнечный свет проходил сквозь жидкость в обоих сосудах и играл разноцветными бликами на всех предметах. На всех, кроме моей кожи. Неожиданно я почувствовал, что солнце заслонило облако.

Миг яркого света минул, но свет радостного возбуждения в лице моей сестры не угас. Она показала мне свое богатство.

— Сегодня я опять была Внизу, — сообщила она. — Только что вернулась. Крутящиеся Демоны сегодня спокойны. Они не носятся больше по долине так бешено. Сегодня все тихо. Везде мир и лад.

Голос Птицепес звучал рассеянно, она не сводила глаз с сосуда с пронзительно-желтой жидкостью.

— Где-то еа полдороге между горами и городом я повстречала человека, — продолжила она задумчиво, словно разговаривая вовсе не со мной. — Он дал мне вот это.

— Что это такое? Кем был тот человек? Зачем он дал тебе это?

— Он бродячий торговец. Назвался мистером Сиспи. Очень симпатичный человек. Смешное имя, Сиспи. Он дал мне это, потому что я сама попросила.

— Но что это?

— Выпив из этих бутылок, ты сможешь оставаться молодым, — ответила мне Птицепес, и ее руки сжались на горлышках бутылок еще крепче. — По крайней мере действие желтого снадобья именно таково.

И она снова показала мне бутылку с желтой жидкостью.

— И сколько можно будет после этого оставаться молодым? — спросил я робко. Тень снова нашла на солнце.

— Вечно, — ликуя воскликнула моя сестра и разрыдалась от страха и радости.

Обняв Птицепес, мокрый от ее слез, я задал новый вопрос:

— А что будет, если выпить голубого снадобья?

Птицепес ответила не сразу.

Даже теперь, когда я стал не в пример старше, я не могу сказать определенно, что означает слово колдовство. Я просто не уверен в его значении. Для молодого человека Джо-Сью, почти мальчика, кем я был тогда, рожденного и выросшего в индейском племени, где колдовство в повседневной жизни упоминалось постоянно, смысл этого слова сводился к обладанию некой силой, или властью, или знанием, которых у него самого не было. В действительности верное значение этого слова, может быть, как раз таково; в свете чего тогдашним Птицепес и Джо-Сью, наивным душам, мистер Сиспи вне всякого сомнения казался колдуном. Вот как моя сестра описывала свою встречу с таинственным бродячим торговцем:

— Я сидела за выступом скалы и следила за Кружащимися Демонами и вдруг позади меня раздался голос он шептал СИСПИ СИСПИ я обернулась быстрей всякого демона и увидела, что он уже стоит ТАМ и что он знает мое имя. Птицепес, прошептал он, и шепот его был подобен грому хотя и говорил он мягко и нежно и шептал словно весенний ветерок но весь мир был его шепотом столько в нем было колдовства. Птицепес это ты красавица, спросил он, и если он так спросил то стало быть так оно и есть и потому я ответила, да да это я красавица раз уж ты говоришь так и он тогда сказал да ты красавица но Птицепес должна умереть и сказано это им было так страшно и грустно что я не удержалась и заплакала. Но мир полон тайн и сюрпризов, сказал тогда он. Вот я сказал Сиспи у тебя за спиной и ты удивилась. С тайной в своем мешке я хожу по свету, сказал он дальше, и ищу таких как ты а такие как ты ищут еще похожих и передают им мою тайну. Эта тайна красоты: с ее помощью ты сможешь сохранить свою красу навсегда ты не умрешь ты получишь дар времен и сможешь увидеть и разыскать все что хочешь посмотреть и найти узнать все что хочешь узнать совершить все что хочешь совершить стать всем чем хочешь стать. Но и страшное есть в тайне: всякий кто владеет ею в конце концов сдается падает на землю под ее тяжестью подобной весу той самой последний соломинки которая переломила спину верблюду и заставила его пройти сквозь игольное ушко. Потом он дал мне это питье желтое для солнца и света и голубое для покоя и вечности когда я вдруг захочу их. Жизнь содержится в желтой бутылке а смерть голубая как небо ледяная и голубая как сталь, так он сказал. Его одежда была очень старой и поношенной, он был бедным торговцем с тяжелым залатанным мешком за спиной на мешке была начертаны письмена и он повернулся чтобы уйти. Тогда я сказала ему что у меня есть еще брат по имени Джо-Сью или Рожденный-от-Мертвой и что сегодня он становится мужчиной такой сегодня у него день так что может быть у тебя есть тайна и для него? Есть, ответил мистер Сиспи, есть тайна и для молодого Рожденного-от-Мертвой та же что для тебя, Птицепес. И прежде чем уйти совсем он сказал еще: для тех кто не пожелал выпить из голубой бутылки существует только одно место на всем свете и я знаю его; я отправлюсь туда сейчас и если ты не станешь пить из голубой бутылки то сможешь пойти туда вместе со мной. И еще он добавил: скажи своему брату Рожденному-от-Мертвой что все орлы когда-нибудь обязательно поднимаются в поднебесье и там парят свободно и что все мореходы когда-то приходят к своему берегу СИСПИ СИСПИ прошептал он ветру потом содрогнулся потом исчез.