Журнал «Если» - Если, 2011 № 05

• Название: Если, 2011 № 05
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISSN 1680-645X

Джон ХЕМРИ. ГДЕ ПРОХОДИТ ГРАНЬ

Раса, населяющая эту планету, характеризовалась как «динамически развивающаяся, но не агрессивная»…

Андреас ГРУБЕР. ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЁТ «ЭНОРЫ ТАЙМ»

Миссия космического корабля провалена. Капитана преследует чувство, что полет был заведомо обречен.

Том ПАРДОМ. КОЗЫРИ В ТОРГЕ

Око за око? Имплантология будущего способна творить чудеса.

Кеннет ШНЕЙЕР. СВИДЕТЕЛЬ ПОЛНОЙ ПРАВДЫ

Просто как сговорились обрушить адвокатскую практику нашего героя!

Алан УОЛЛ. БЫСТРЕЕ СВЕТА

Правительство не зря запретило перемещения во времени!

Елена ДОЛГОВА. ШЕСТОЙ ЛИШНИЙ

Внутри загадочного аномального пятна отказывает техника. Но это не самое страшное…

Евгений ГАРКУШЕВ. ВЗДРОГНЕМ!

И не захочешь, а вздрогнешь. Выживать-то как?

Пол ДИ ФИЛИППО. ЖИЗНЬ В АНТРОПОЦЕНЕ

«Третий киберпанк» занялся мегаклиматом, мегаархитектурой и мегасоциумом.

Дмитрий БАЙКАЛОВ. ПАДЕНИЕ ЧЁРНОГО АЛИЕНА

«Стояли звери около двери. В них стреляли — они умирали».

Николай КАЛИНИЧЕНКО. ДЕЛО В ШЛЯПАХ

Экранизации рассказов Филипа Дика — по-прежнему самый модный голливудский тренд.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Капчур-моушн анимация добралась до НФ. Стало ли обеим от этого лучше?

Глеб ЕЛИСЕЕВ. ВСЯКАЯ ПОГОДА — БЛАГОДАТЬ?..

Ученые давно мечтают научиться рулить погодой. Вот только принесет ли это счастье человечеству?

Игорь ГОНТОВ. ДАВНЫМ-ДАВНО, ГДЕ-ТО В КОСМОСЕ…

За десятилетия своего существования в литературе космическая опера все-таки обрела интеллект.

Тимофей ОЗЕРОВ. ОДИНАДЦАТЬ ЛЕТ НА ОРБИТЕ

Очередной «Роскон» прошел в канун полувекового юбилея полета Гагарина. Напоминаем: символ конвента — ракета.

РЕЦЕНЗИИ

Готовьтесь к походу за книгами!

КУРСОР

Битва при Детройте. За статую персонажа фантастического фильма.

Вл. ГАКОВ. ВОЛШЕБНИК СТРАНЫ ГРЁЗ

Он написал огромное количество книг, но прославился благодаря всего одной детской сказке.

ПЕРСОНАЛИИ

В нашем «справочнике» появилось несколько новых имен.

---

Он нажимал и нажимал кнопку. Но ничего не происходило, в то время как вокруг него шествовали праздничные группы и процессии. Погрузившись в это настоящее, он почти забыл о том, что на самом деле не должен находиться здесь: это настоящее сделалось прошлым еще до того, как началось его собственное настоящее. Он посмотрел на деревянную скульптуру, изображавшую невысокую женщину в золотой короне — императрицу Индии. Возле изваяния стояла небольшая кружка, с удивительной примитивностью изображавшая ту же самую фигуру средствами керамики. Он подхватил кружку и опустил ее в кожаную сумку.

— Ситуация становится экстренной. Времени почти не осталось.

— Ты говоришь как-то странно. Губы твои не шевелятся. Знаешь, на кого ты похож — на одного из старинных чревовещателей. Джек иногда приносил на вечер короткие фильмы. Не думаю, чтобы это разрешалось. Но мы с ним смотрели старые шоу. Да тебе, конечно, все это известно. Думаю, ты должен помнить то же, что и Джек. Ты похож на немую куклу прежних времен, за которую говорит актер.

— Я и есть Джек. В определенной степени. Ты нажмешь кнопку?

— Забавно, что ты спрашиваешь меня об этом. Я и сама задаю себе тот же вопрос. И пока не получила ответа.

— Тогда поторопись с ответом, Дженни, иначе никакого решения принимать уже не придется.

Она встала перед голограммой своего мужа, начинавшей принимать облик жалкий, поношенный и усталый. Изображение постепенно блекло. Если сначала оно казалось радугой, то теперь эта радуга гасла.

— Ты любишь меня, Джек?

— Мы вместе так долго… То есть, я хочу сказать, что желание непостоянно. Существует нечто вроде преданности партнеру, в которой присутствует немалая доля симпатии.

— Этот ответ, судя по интонации, можно смело принять за «нет». Отвергнутая голограммой, я ухожу погулять. А ты со своим братом-близнецом можешь помечтать о соблазнительной крошке мисс Шанель Номер Пять.

— Последний красный огонек скоро погаснет. Если тебя не окажется рядом, ты не сумеешь нажать нужную кнопку.

— А почему ты сам не можешь этого сделать?

— Потому что не имею для этого средств. Я только отражение его.

— Его?

— Ну, меня.

— Похоже, я сама была его отражением какое-то время. Отражением его Нарциссова комплекса. Тем не менее я ухожу.

Джек снова оказался в пути. Финальный пункт — 1851 год. Почему именно этот год? Благодаря Всемирной выставке. Он натолкнулся на упоминание о ней в каком-то исследовании, разрабатывавшем тему предыстории кинематографических чудес, но не мог вспомнить почти ничего. А теперь он находился внутри спроектированного Джозефом Пакстоном Хрустального дворца. В центре Лондона. В Гайд-парке. Алхимики наконец обрели свой философский камень, и имя ему — предмет потребления. Вся человеческая история представляла собой опрокинутую пирамиду мастерства и изобретательности, и в этом «сейчас» она производила множество сверкающих, удивительнейших предметов и механических устройств. Будущее, придуманное настоящим. Реальность внутри этого дворца, созданного из стекла и стали, была более убедительна, чем действительность за его стенами: она светилась куда более ярко. Сто тысяч экспонатов. Шесть миллионов посетителей, собравшихся из всех уголков мира, где только могли творить мастеровитые руки или крутиться могучие машины. Блоки, веревки и шестеренки истории дружно пели гармоничным хором. Фотографические аппараты и микроскопы согласно подтверждали: реальность постигается с помощью линз. Но там же находилась и построенная Паджином капелла, подобная пещере шута, в которой прошлое тупо вещало о крестах и ангелах.

Джек посмотрел на стоявшую перед ним молодую женщину и уловил исходящий от нее неизвестный аромат. Запах викторианских духов, весть из музея исторических ароматов. И увязался за ней — как исторический феноменолог. Интерес к запахам последовал за ним в историю.

Женщина задержалась перед витриной с часами и хронометрами, поглощенная интересом к маленьким золотым карманным часикам, показывавшим время в Лондоне, Нью-Йорке и Калькутте. Он обошел ее с одного бока и с другого, заглядывая в лицо, и тут маленький мальчик, державший отца за руку проговорил:

— Смотри, папочка, радуга ходит.

— Это эффект освещения, Сэм. Отражение от одной из стеклянных или серебряных поверхностей.

Как заговорить с ней? Невозможно, конечно, но даже обратись он к ней, она не поняла бы его. Лишь когда незнакомка собралась уходить, он метнулся назад к витрине с часами, поднял предмет ее вожделения, вернулся к женщине и уже собрался опустить часы в ее сумочку. Так будущее может оставить весточку прошлому.

И все же передумал. Что она сделает, обнаружив эти часы? Конечно же, бросится возвращать… Станет оправдываться, что взяла их неосознанно, в каком-то порыве рассеянности. И посему он опустил часы в сумочку из Флоренции. После чего с новым усилием нажал красную кнопку на черной коробочке. Возвращаешь ли ты меня домой, Дженни? Где ты?

Она была рядом с машиной. Она вернулась. Дженни смотрела на мигающие красные огоньки, потом на голографическую фигуру мужа, теперь представлявшую всего лишь жалкое воспоминание о нем и едва сохранявшую свои очертания в предвечернем свете.

— Настало время решать, так? И Джек в мгновение ока вернется назад, чтобы воссоединиться с тобой, после чего мы сможем снова жить вместе. Или пусть возвращается назад, к собственным корням? Что скажете, мистер Голограмм?

Изображение уже почти не могло говорить. С губ его сорвалось несколько неразборчивых слов.

— Память… путешествия… смерть желания… начало… начало…

— Начало чего?

Но слов более не оставалось.

— Ну, ладно. Вы, мужчины всегда получаете свое, разве не так?

Она положила палец на кнопку и уже собралась нажать ее, когда все огоньки разом погасли и смолкли голоса зуммеров. Повинуясь порыву, Дженни принялась нажимать и нажимать кнопку, однако ничего не случилось. Огоньки более не оживали. Джек не появлялся. Она нажала кнопку в последний раз. Ничего.

Теперь ему было все равно. Она не пригласила его назад в настоящее, да он и не желал возвращаться. Ему открылось подлинное утешение воскресения: ты всегда находишься в настоящем. Он описывал круги вокруг земного шара, а внизу города уходили в землю, здания и башни сами собой разбирались по камушку. Корабли викингов бороздили волны. Огни на земле погасли, тьма сделалась гуще, звезды ярче, деревья вновь появились на месте просторных городских агломераций рода людского. И он был рад. Джек понимал теперь, насколько не верил в историю: чем больше он ее изучал, тем меньше доверял ей, принимая за злобную выдумку, за дым и зеркала, за мучения и тлен. А теперь предмет его возражения, фокус его неверия исчезал прямо на глазах. История разматывалась в обратную сторону, гасло радужное свечение голографического двойника.

Скоро внизу посреди могучей растительности появились терзавшие друг друга громадные твари. А потом Земля утратила всякое значение, и он понесся вперед со скоростью, отрицавшей пространство — вместе со звездами, лунами и кометами, и все они стремились в своем течении к единой точке. Становилось все теплее и теплее. Жарче и еще жарче. Частицы жужжали вокруг него, словно пчелы возле улья. Их были целые облака, и некоторые двигались медленнее его самого: Дженни также представляла собой просто одно из этих облачков, и он со смехом подумал о том, что некогда стремился целовать всего лишь плотное сгущение сталкивающихся частиц.

Жар сделался колоссальным. Если бы у Вселенной было пальто, она, конечно, немедленно сняла бы его. Теперь не существовало никаких разделений: не стало отличия между временем и пространством, между светом и тьмой. Существовала лишь скорость — песня энергии, а потом благословенное, давно желанное сжатие волнового пакета. Всё внутри. Целая вселенная тревог и страхов сжалась в один ослепительный миг. И тогда…

— Я просто хотела узнать, не хочешь ли ты выпить, Фрэн. В этом новом бистро возле Униплекса. Вечером, около семи. Не хочется сегодня быть одной.

Вернувшись в комнату, она обнаружила, что голограмма исчезла. Машина оставалась на месте, и, приблизившись к ней, Дженни поняла, что возле рамы что-то лежит. Она подняла сумочку и открыла ее. Внутри оказались ее каталог, жуткая кружка с изображением королевы Виктории и самые прекрасные карманные часики, которые ей приходилось видеть в своей жизни. Она посмотрела на циферблат. Лондон. Нью-Йорк. Калькутта. Образцовая работа старинных мастеров. Дженни едва не зарыдала, но в итоге передумала. В сумочке оказался еще один предмет: черная коробочка, на которой мерцал красный огонек. Она-то, очевидно, и переправила эти предметы по месту назначения — в будущее время.