Александр Кожев - Введение в чтение Гегеля

• Название: Введение в чтение Гегеля
• Автор: Александр Кожев
• Издательство: Наука
• Жанр: Философия
• Год: 2003
• ISBN: 5-02-026788-0

---

[Человек приходит к истинной самостоятельности и подлинной свободе лишь через Рабство, лишь преодолев страх смерти, потрудившись на другого — того, в ком был воплощен для него этот страх. Освобождающий труд, стало быть, на первых порах неминуемо должен быть подневольным трудом Раба, который служит всемогущему Господину, держателю реальной власти.]

Для этой рефлексии [Сознания в себе] необходимы оба момента [а именно, во-первых] — страх и [во-вторых] служба вообще, точно так же, как и процесс образования /1а formation-6du- catrice/[6] [посредством труда], и в то же время оба момента необходимы (одинаково) общо. [С одной стороны,] без дисциплины службы и повиновения страх не идет дальше формального и не простирается на сознательную действительность наличного бьггия /l'existence/. [Мало испугаться и даже понять, что боишься смерти, — нужно жить этим страхом. Так вот, жить так — значит служить кому-то, кого боишься, тому, кто внушает и воплощает в себе страх, т. е. служить Господину, то ли реальному, т. е. человеку, то ли «сублимированному» — Богу. А служить Господину — значит исполнять установленные им законы. Одному только страху без служения никогда не переделать жизни, без служения она так и замрет в своем начальном состоянии — состоянии страха. Только служа другому, только размыкаясь вовне, сплачиваясь с другими, можно освободиться от порабощающего страха смерти. С другой стороны,] без процесса образования [в труде и трудом] страх остается внутренним и немым, а сознание не открывается себе самому. [Без труда, преобразующего действительный Мир, человек не в состоянии действительно преобразовать себя. Если он в чем-то и меняется, то перемена эта остается «внутренней», чисто субъективной, заметной только ему, «немой», коль скоро она скрыта от остальных. Эта внутренняя перемена порождает несогласие с Миром, который остался прежним, и с другими — теми, кого этот Мир устраивает. Значит, такая перемена сделает человека либо безумцем, либо преступником, и действительность — природная и общественная — рано или поздно его уничтожит. Только трудом, который в конечном счете приводит действительность к согласию с субъективным представлением, поначалу из нее выпадавшим, укрощается стихия безумия и преступности, та самая, что увлекает человека, когда тот, гонимый страхом, пытается превзойти наличный Мир, в котором ему страшно и которым он поэтому вряд ли может быть доволен.] Если сознание формирует [вещь трудом], не испытав первого абсолютного страха, то оно — только тщеславный собственный смысл; ибо его форма или негативность не есть негативность в себе, и его формирование не может поэтому сообщить ему сознание себя как сущности. Если оно испытало не абсолютный страх, а только некоторый испуг, то негативная сущность осталась для него чем-то внешним, его [собственная] субстанция не прониклась ею насквозь. Так как не вся полнота его естественного сознания была поколеблена, то оно в себе принадлежит еще определенному бытию; собственный смысл (das eigene Sinn) есть своенравие (Eigensinn), свобода, которая остается еще внутри рабства. Сколь мало для такого сознания чистая форма [приданная трудом налично-данному] может стать сущностью, столь же мало она, с точки зрения распространения на единичное, есть [некий] общий процесс образования, абсолютное понятие; она есть некоторая сноровка, которая овладевает (machtig ist) лишь кое-чем, но не общей властью (Macht) и не всей предметной сущностью.

[Человек, не испытавший страха смерти, не знает, что наличный Мир природы враждебен ему, что он грозит ему смертью, истреблением, что Мир этот по сути своей не приспособлен к тому у чтобы дать ему настоящее удовлетворение. Такой человек} в сущности, составляет одно с этим Миром данностей. Самое большее, на что он способен, так это захотеть «реформировать» егоу иначе говоря, поменять в деталях, произвести в нем частичные преобразования, ничего не меняя в главном. Такой человек будет «сноровистым» реформатором, читай конформистом, но никогда истинным революционером. Так вот, у наличного Мира, в котором он живет, есть Господин (или Господь), и в этом мире он — неминуемо Раб. Стало быть, никакие не реформы, но только «диалектическое», читай революционное, упразднение Мира принесет ему свободу и — тем самым — удовлетворение. Итак, революционное преобразование Мира предполагает «негацию», не-приятие наличного Мира в целом. И источником такого абсолютного отрицания может быть только абсолютный страх перед наличным Миром, а точнее, перед тем, что — или кто — этим Миром правит, — перед его Господином. Но Господин, ставший (невольно) причиной того, что у Раба возникло стремление к революционному отрицанию, над Рабом господствует. Итак, человек может освободиться от враждебного ему наличного Мира, только если Мир в целом на правах собственности принадлежит некоему Господину (реальному или «сублимированному»). Но пока Господин жив, он сам — раб Мира, над которым господствует. Коль скоро, только рискуя жизнью, преступает он пределы налично-данного, то только смерть «делает действительной» его свободу. Пока он жив, ему не видать свободы, которая подняла бы его над наличным Миром. Никогда Господину не отделаться от Мира, в котором он живет, и если Мир гибнет, то он гибнет вместе с ним. Только Раб может превзойти наличный Мир (над которым господствует Господин) и при этом остаться в живых. Только Раб может преобразовать Мир, образовавший его и обрекший на рабство, и сам образовать такой Мир, в котором он будет свободным. И только подневольный труд, труд под страхом смерти на своего Господина, позволяет ему сделать это. Конечно, сам по себе труд никого не освобождает. Но преобразовывая своим трудом Мир, Раб преобразует себя, создавая тем самым условия, в которых он сможет снова начать ту самую освобождающую Борьбу за признание, от которой он когда-то отрекся из-за страха смерти. Так, любой рабский труд осуществляет в конечном счете не волю Господина, но — поначалу неосознанную — волю Раба, который, в конце концов, побеждает там, где Господин неизбежно терпит поражение. Стало быть, именно Сознание, на первых порах зависимое, служащее, рабское, в конечном счете претворяет в жизнь и раскрывает идеал самостоятельного Самосознания, составляя его «истину».]

I Курс лекций 1933–1934 УЧЕБНОГО ГОДА

Предварительные замечания

МЕСТО ФЕНОМЕНОЛОГИИ В «СИСТЕМЕ НАУКИ»

Первый набросок гегелевской «Системы» (Йена): Логика Метафизика Философия Природы — > Философия Духа.

Затем Логика и Метафизика отождествляются (1807):

Феноменология (= Введение)-^

-> Логика — > j Философия Природы | Философия Духа

Наконец («Энциклопедия»): Логика Философия Природы — > Философия Духа.

(Феноменология, которая перестает быть Введением в «Систему», теперь становится составной частью Философии Духа).

В «Энциклопедии» Гегель отказывается от параллельного рассмотрения Философии Природы и Философии Духа.

Абсолют нереален ни как сущность («Логика»), ни как Природа (наличное бытие /existence/). Природа (наличное бытие) есть отрицание сущности. Природа абстрактна, поскольку она абстрагирована от Духа. Только синтез, т. е. Человек, в котором полностью осуществилась и раскрылась в качестве таковой сущность Абсолюта, конкретен. Стало быть, можно это изобразить так:

Логика Философия Духа

Философия Природы

Философия Духа в «Энциклопедии». План:

1. — Субъективный дух: индивидуальные Начала в Человеке:

А. — душа (антропология),

B. — сознание (феноменология),

C. — дух (Geist) (психология).

II. — Объективный дух: Начала, которые осуществляются только в Обществе.

III. — Абсолютный дух:

A. — искусство,

B. — религия,

C. — философия.

Философия Духа завершается Философией истории, описывающей реальное становление Абсолюта.

I, В, соответствует двум первым главам «Феноменологии» 1807 г. (Bewuptsein и Selbstbewuptsein), а I, С, — остальному тексту «Феноменологии».

У абсолютной Философии нет, так сказать, предмета, вернее, она сама и есть этот предмет. Однако Целое /1е Tout/ обладает конкретной реальностью. Следовательно, Философия, изучающая конкретную реальность, изучает Целостность /1а Totality/. Эта Целостность включает в себя сознание и, стало быть, абсолютную Философию (поскольку она действительно осуществлена Гегелем).

У абсолютной Философии нет внешнего ей предмета.

«Диалектический метод»: это недоразумение. (См. Приложение I, с. 553 и сл.).

Трехтактная диалектика (тезис антитезис — > синтез) не представляет собой метода. Диалектика — это собственная, истинная природа самих вещей («Энциклопедия» § 81), а не внешний им «способ» описания («Энциклопедия» § 274): конкретная реальность сама по себе диалектична.