Максим Горький - Том 23. Статьи 1895-1906

• Название: Том 23. Статьи 1895-1906
• Автор: Максим Горький
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1949

В двадцать третий том вошли статьи, написанные М. Горьким в 1895–1906 годах. После первой публикации в периодической печати статьи автором не редактировались и не переиздавались. Исключение составляют два отрывка из статьи «Заметки о мещанстве». Они неоднократно редактировались автором и дважды переиздавались в сборнике М. Горького «Статьи 1905–1916 гг.», издание «Парус», Петроград, 1917 и 1918. В последний раз эту статью М. Горький редактировал при подготовке собрания сочинений в издании «Книга», 1923–1927 годов, для предполагавшихся томов публицистики; однако эти томы не были выпущены в свет. Таким образом, все статьи настоящего тома включаются в собрание сочинений впервые.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Что остаётся для них?

Или оставаться на каникулы в тошнотворных стенах школы, вместо того чтоб дышать вакационное время чистым воздухом той деревни, которой со временем они отдадут всё своё время и силы, или же…

Или же отправляться в родную деревню в костюме Евы.

Люди формализма, копеечные экономисты, вам следует вдуматься — действительно ли экономите вы, сохраняя копейки?

Не подрываете ли вы в глазах учениц значение школы, не темните ли вы её задачи и не опошляете ли взгляд на будущее этих девиц, отданных под вашу опеку?

Дело, на которое жалеют грошей, может не показаться важным и необходимым — говорим более — святым делом.

И если порой среди сельской учащей массы встречаются антипатичные люди, относящиеся к своему труду только как к необходимости, как к источнику заработка, если порой честный и нужный работник просвещения меняет свой великий труд на чечевичную похлёбку более лёгкого заработка, — не вас ли нужно обвинить в этом печальном явлении?

Не вы ли это не умели внушить сеятелям знания уважение и любовь к их задаче, не вы ли не сумели показать, как важен, необходим и велик труд народного учителя?

Не на вашей ли обязанности лежит поставить дело воспитания и обучения будущих учительниц и учителей так, чтобы каждая деталь дела свидетельствовала о великом культурно- историческом значении той будущности, которая ждёт ваших учениц?

Пытаетесь ли вы возбудить в них уважение к себе и верный взгляд на их деятельность?

Облегчаете ли вы им начало их трудной жизни, полной лишений, отказа от самих себя и душевных надрывов?

Как и чем вы сглаживаете, скрашиваете первые шаги их трудного пути?

Понимаете ли вы, что они войдут в жизнь, как жертва в пасть Молоха, и что Молох пожрёт громадное большинство их раньше, чем они познают какую-либо радость бытия?

Д.А. Линёв (Далин). «Не сказки»

Д.А.ЛИНЕВ (ДАЛИН).

«НЕ СКАЗКИ»

Издание 2-е. Петербург, 1895 г., издание Ф.С. Хесина

Уже один тот факт, что первое издание этой книги разошлось в течение двух с половиной месяцев в количестве 2200 экземпляров, — ясно свидетельствует о её достоинствах. Представляя из себя ряд маленьких фельетонных набросков, немногословных, но всегда нервных и горячих, изложенных языком, может быть, несколько манерным, но всегда ясным и простым, — эти картинки русской жизни то полны глубокой печали, то пропитаны горькой иронией, всегда будят ум, всегда трогают сердце и о многом заставляют глубоко подумать, многое пожалеть, многое вспомнить. Конечно, в полуторастах строк не исследуешь описываемое явление всесторонне, но можно указать его существо и наметить ряд причин, вызвавших его к жизни. Господину Далину всегда почти удаётся это, он обладает редкой особенностью для фельетониста — у него есть тонкое гражданское чутьё, позволяющее ему сразу открывать в глухих зарослях нашей тьмы и невежества разнообразную дичь, и он умеет бить её верно и метко. Ещё раз, книга Далина — хорошая книга, и если она не доставит читателю эстетического наслаждения, то заставит его стать ближе к жизни и серьёзно подумать о ней.

Между прочим. (Мелочи, наброски и т. д.)

[1]

Года два-три тому назад в «Северном вестнике», — журнале, где теперь засел и во всю мочь свищет малюсенький Соловей-разбойник господин Волынский, — была помещена статья В.Соловьёва — «Гроза с востока»

Это была хорошая статья, хотя в ней не было ровно ничего приятного для нас.

В ней очень доказательно говорилось о том, что со степей Гоби на Россию летит песок и понемножку сокращает у нас количество пахотной земли.

Что он ложится широкой полосой и на волжские степи и в землях Войска Донского и проникает даже до Киевской губернии. И что если мы своевременно не обратимся к лесным заграждениям, так нас, пожалуй, и совсем засыплет.

Статья возбудила толки и вызвала возражения.

Толки и возражения целиком свелись к мудрым русским изречениям:

— Улита-то вдет, когда-то что будет!

И:

— Бог не выдаст, — свинья не съест.

Затем мы позабыли о «Грозе с востока».

Недавно мы сообщили о песчаных заносах в Новоузенском уезде, где засыпано 6035 десятин 1276 сажен, и о том, что новоузенское уездное земское собрание хочет просить министерство земледелия рассадить по песчаным заносам деревья…

Видите? Два-три года тому назад мы хотели заградить деревьями движение к нам песка — ныне уже просим рассадить их на песке.

Пришёл песок-то, значит. Присыпался — и уже мешает жить.

А мы всё ещё собираемся воевать с ним.

И мне думается, что, пока мы действительно соберёмся, засыплет нас песком, совсем, и с ушами засыплет.

И на том месте, где некогда жила-была страна, зовомая Россия, будет необозримая песчаная равнинища — жёлтая, пустынная, знойная.

И будут по ней рыскать степные волки, тощие, с поджатыми хвостами и ликом схожие с самарскими горчишниками.

[2]

Вот вам маленький образец легкомысленных рассуждений по поводу одного из премудрых вопросов…

…Вечерами, когда, изнывая от тоски, я сижу в моей комнате и из всех щелей этой комнаты на меня смотрят тёмные глаза одиночества и меланхоличные тени летней ночи собираются за окнами и безмолвно заглядывают в стёкла их, — невольно в душу мне закрадываются мысли на тему: «Не добро человеку быть едину» — и, минорно настроенный, я ухожу в Струковский сад.

Там, по большой скотопрогонной аллее и по аллее, смежной с ней, густой и медленной волной течёт самарская жизнь; клубы пыли вьются над ней, слышен запах цветов, тихий шелест листвы, что-то шепчущей закопчённому самарянами небу, слышен смех, слышен говор, и господин Мраз старательно производит большой музыкальный шум, исполняя творения европейских композиторов на зулусский лад.

Там я, холостой человек, Иегудиил Хламида, будущая жертва пенатов [1], сажусь в укромный уголок и из него рассматриваю прекрасных самарянок и прислушиваюсь к музыке речей их, и я смотрю на них с восхищением вплоть до той поры, пока не вспомню, что, быть может, скоро уж одна из них наречёт меня своим мужем, — и тогда предчувствие сей опасности охлаждает пыл моего восхищения.

Я смотрю на них, — а они дефилируют мимо меня все в бантиках, кантиках и прочих сантиментиках, в аромате духов и в пыли и щебечут, как те грациозные серые птички, которых в деревнях несправедливо и немузыкально именуют «трясогузками».

Я смотрю на них и распределяю их на две основные категории: барышни полненькие и барышни худенькие; я знаю, что полненькие барышни — пустенькие, а худенькие — полны бактериями нервных и иных болезней, полны истерических капризов, и хотя всё это пока ещё в потенции, но я знаю, всё это будет актуально через неделю после свадьбы.

Я смотрю на них и думаю: «Вот существа, большинство которых со временем превратится в женщин и матерей, войдёт в активную жизнь и будет воспитывать из детей своих мужей, твёрдых духом, и граждан — благородных, бескорыстных слуг отечеству».

И я смотрю на модно причёсанные головки барышень полненьких, смотрю и думаю — где именно в их чертах помещена природой та частица мозга, которая должна выработать ясное представление о гражданских обязанностях матери и представление о том, какие именно люди нужны отечеству, и о том, что такое отечество.

И я сомневаюсь в том, что полненькие барышни имеют под причёсками какое-либо иное представление об отечестве, кроме того, которое во время о́но извлечено ими в пот лица из тощих учебников по истории и географии, и я никак не могу представить себе, что полненькие барышни способны сознательно заглядывать в будущее и точно представлять себе те задачи и ответственность, которые ждут их впереди.

И я испытую взглядом направление мысли у барышень худеньких, отчаянно стреляющих глазками семо и овамо, я смотрю на них и вижу: свирепо перетянувшиеся корсетами, воспитанные как бы только на фиалках и лунном свете, анемичны и тощи они, и мне думается, что, когда у них будет по паре детей, к тому времени они приобретут по дюжине болезней тела и души…

И глухая скорбь сосёт мне сердце, ибо я не вижу в барышнях — будущих матерей, достойных этого имени.

…И тогда много тревожных и мрачных дум возникает в уме моём.

С какими душевными ресурсами и с каким моральным фондом примутся эти барышни за построение семьи, которая должна быть школой, имеющей воспитать в их будущих детях любовь к родине, стремление к подвигу во имя её, благородство духа, понятие о чести и о справедливости и многое другое, что в конце концов человеку всё-таки необходимо воспитать в себе, дабы тем оправдать узурпаторски присвоенное им право на звание высшего животного.

Есть ли у них представление о важной ответственности, которая ждёт их, матерей, в будущем, понимают ли они, что им придётся созидать будущего человека, имеют ли они представление о том, что нужно делать для того, чтоб дети не были точными копиями своих слабосильных и нежизнеспособных родителей, людей, устроивших себе такую бесцветную, скучную и нищую духом жизнь, как жизнь современная?