Эудженио Корти - Немногие возвратившиеся

• Название: Немногие возвратившиеся
• Автор: Эудженио Корти
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Я слышал, что доктор сам был дважды ранен осколками вражеских снарядов, когда выполнял ампутации обычной опасной бритвой.

* * *

Еще один перевязочный пункт расположился в уединенном месте на склоне над Арбузовом. Огромное пространство, устланное соломой, на которой аккуратными рядами лежали бесчисленные раненые... От ледяного ветра их стеной закрывала копна сена длиной не менее 80 метров. По другую сторону от копны тоже лежали раненые, но их было немного. Обжигающий ледяной ветер усиливал муки несчастных.

Эти люди оказались в несколько лучшем положении, чем находившиеся внизу в деревне.

Над Арбузовом поднялось тусклое зимнее солнце и скупо осветило картину человеческих страданий и разрухи.

Глава 9.

22-24 декабря

Я очень страдал от голода. Заметив, что люди ходят по избам, явно что-то в них разыскивая, я решил тоже походить вокруг и поискать что-нибудь съедобное.

Пересекая замерзшее болото, я наткнулся на траншею, забитую вражескими трупами. По-моему, все они были европейцами. Не знаю почему, но мне показалось, что эти люди сознавали неизбежность гибели. Сраженные пулями, они падали, понимая, что пришло их время и нет смысла сопротивляться неотвратимому.

У дороги тоже лежали трупы врагов. Морозное зимнее солнце освещало их своими бледными лучами, но не согревало.

Одного из мертвых вражеских солдат я запомнил. Очень худенький и совсем молодой парнишка раскинулся на снегу. За спиной у него висела котомка. Он лежал, прижавшись щекой к холодному мерзлому снегу, возле уголка рта погибшего виднелась аккуратная дырочка, через которую, видимо, вытекла кровь несчастного. Я с грустью подумал, что где-то далеко, в русской избе, старая мать, должно быть, молит Бога о том, чтобы он сохранил жизнь ее единственного сына... Я пошел дальше.

По пути я видел много мертвых тел, еще недавно бывших русскими солдатами. Теперь они постепенно превращались в глыбы льда. Многие из них были босыми, потому что итальянцы, успевшие побывать здесь раньше меня, стянули ставшие ненужными этим людям сапоги.

По дороге меня догнал солдат на русской лошади. Он остановился и сообщил, что, по информации немцев, бронетанковые части на подходе и войдут в Арбузов не позднее чем через полчаса. Не поверив собственным ушам, я попросил солдата повторить сказанное. Но он снова прокричал то же самое и добавил, что едет из немецкого штаба.

Я страшно обрадовался: очевидно, череда разочарований, преследовавшая меня в последние дни, еще не отучила ликовать преждевременно. Я поверил в подход бронетанковых частей, потому что мне очень хотелось в это верить.

Я уже почти пересек долину и приближался к избам, когда увидел итальянского лейтенанта, в одиночестве сидящего на снегу на обочине дороги. При моем приближении он слегка взмахнул рукой, что должно было означать приветствие.

Его лицо украшала грустная, растерянная улыбка. Я поднял руку в ответном приветствии.

- Я вас знаю? Кто вы? - поинтересовался я.

Он представился и назвал свою часть. Оказалось, что он, как и я, служит во 2-м батальоне. И тут я вспомнил, что не так давно уже видел этого юного младшего лейтенанта.

- Знаете, - неуверенно пробормотал он, продолжая улыбаться, - они в меня попали...

- Куда?

- В живот.

- Пуля прошла навылет?

- Нет...

Я не знал, что ответить. Через несколько часов этот парень умрет...

- Не волнуйтесь, - преувеличенно бодро заверил я, - раны в живот теперь отлично лечат.

- Я знаю.

- И кроме того, говорят, что танки на подходе.

- Уже слышал, - проговорил раненый. - Лучше бы им поторопиться, иначе я... - Он потряс головой и улыбнулся еще шире.

Не найдя нужных слов, я смущенно попрощался и поспешил дальше. Раненый лейтенант остался на дороге. Он сидел молча, только все время оглядывался.

Возле первой избы стоял рыжий, веснушчатый солдат внушительной комплекции. Наставив'пистолет на нескольких нерешительно переминавшихся с ноги на ногу итальянцев, он громко требовал, чтобы они шли туда, куда он указывал: вверх по склону. "Меня здесь поставил офицер, - доверительно сообщил солдат. - Он дал мне пистолет и приказал всех отправлять наверх. Там будут возводиться оборонительные сооружения". Затем он попросил меня подменить его ненадолго, потому что ему нужно срочно найти что-нибудь поесть. Я согласился.

Заметив лежащее на снегу оружие, я остановил проходящих мимо солдат и приказал отнести его к возводившимся оборонительным сооружениям. Но наших солдат уже было бессмысленно направлять туда, где в любую минуту мог начаться бой. Скрывшись из виду, они моментально разбегались.

Не помню, когда вновь рядом со мной возник рыжеволосый здоровяк. Но, только увидев его, я сжал в руке пистолет и шагнул в ближайшую избу. Мне тоже необходимо было найти хотя бы какую-нибудь еду.

Зрелище, представшее передо мной, было ужасным. На полу в комнате в большой луже постепенно густеющей крови лежал огромный старик с длинной седой бородой. В сенях испуганно жались к стене люди. Среди них - три или четыре женщины и, по-моему, шестеро детей. Обращенные ко мне худенькие, бледные лица русских ребятишек казались мертвенно-бледными. За столом, где стояло несколько разнокалиберных мисок, сидел солдат и невозмутимо поедал вареную картошку. Увидев меня, он приветственно взмахнул рукой:

- Заходите, signor tenente, здесь есть еда.

- Не бойтесь, - на ломаном русском языке обратился я к насмерть перепуганным русским, убирая пистолет, - я вам ничего не сделаю. Мне только нужна какая-нибудь еда. - После чего я несколько раз поднес руку к раскрытому рту в надежде, что так меня лучше поймут.

Завидев на столе чугунок, в котором лежали крупные картофелины, я, не в силах совладать с собой, почти не пережевывая, проглотил пять или шесть штук. Женщины и дети следили за мной, широко раскрыв глаза. Вздохнув, я отодвинул чугунок в сторону.

Как восхитительно тепло в этом убогом доме! Я немного помедлил, стремясь в полной мере насладиться изумительными мгновениями... Затем, как мог, объяснил женщинам, чтобы они доели остатки сами, иначе придут солдаты и заберут все подчистую, и снова вышел на мороз.

Я бы все отдал за возможность немного поспать в этой теплой избе, но, к несчастью, она находилась слишком далеко от места расположения наших главных сил. Мало ли что может случиться: ночью .подойдут обещанные танки или же противник организует внезапную атаку, тогда я окажусь отрезанным от своих.

Вокруг собирались немцы. К ним лучше не соваться. Я двинулся в сторону деревни.

* * *

А тем временем русские, вынужденные отойти с ранее занимаемых ими позиций, вели постоянный обстрел Арбузова и окрестностей, где скопилось множество немецких и итальянских солдат.

Нас обстреливали минометы, все существующие виды артиллерийского оружия и "катюши". Погибших уже не считали.

Именно в Арбузове мы близко познакомились со всеобщим кошмаром, названным ласковым женским именем Катюша. Шестнадцать 130-миллиметровых снарядов один за другим сыпались на наши головы. Заслышав звук летящих снарядов, все бросались плашмя наземь. За пронзительным свистом следовали взрывы. "Катюши" предпочитали стрелять по большим скоплениям людей. Когда обстрел прекращался, мы вскакивали и сломя голову бросались прочь, стремясь убежать подальше от страшного места. А на снегу оставались трупы - пять, шесть, семь... как повезет.

Тем вечером я тоже попал под вражеский обстрел и находился среди тех, кто сначала лежал, вжимаясь в холодный снег, а потом бежал, спасаясь от гибельных снарядов.

Я присоединился к нашим главным силам, ожидавшим подхода танков. Но те явно не спешили.

Меня часто удивляло, почему взрывы ручных гранат сопровождаются таким воистину оглушительным звуком, более громким, чем взрыв любого другого снаряда.

* * *

Наступивший вечер принес событие, встреченное радостными криками. В небе над нашими головами появилось несколько немецких трехмоторных самолетов, сбросивших на парашютах ящики с боеприпасами и бочки с горючим. Затем они в знак приветствия сделали несколько кругов над долиной и скрылись из виду.

Значит, мы не были брошены на произвол судьбы! Значит, кто-то помнит и думает о нас! Наверняка немцы поддерживают радиосвязь с высшим командованием. И рано или поздно долгожданные танки придут.

Наступила ночь.

Я снова встретился со своими друзьями: Цорци, Антонини, Беллини. Они поведали мне, что наш обожаемый майор Беллини{*11} куда-то исчез. Погиб? Попал в плен? Этого не знал никто. Последний раз его видели 21 декабря, как раз накануне того тяжкого дня, когда солдаты начали стрелять друг в друга.

Бедный, бедный майор! Никогда не забуду, как прошедшим летом, не сказав мне ни слова, он защитил меня от ожидавшего меня сурового наказания - почтовый цензор подал рапорт о моих антинемецких настроениях. А после того, как опасность миновала, майор вызвал меня к себе и здорово отругал, порекомендовав впредь воздерживаться от резких высказываний в адрес немцев в своих письмах домой.