Жан Фавье - Столетняя война

• Название: Столетняя война
• Автор: Жан Фавье
• Издательство: Евразия
• Жанр: О войне
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91852-004-8

Перед читателем, пожалуй, самая лучшая книга о Столетней войне — крупномасштабном военном столкновении двух монархий эпохи зрелого средневековья — Франции и Англии. Столетняя война — необычайно сложное и многослойное событие: начавшись с притязаний на французский трон двух родственников последнего короля Франции, Филиппа Валуа и Эдуарда Плантагенета, Столетняя война постепенно переродилась в национальное столкновение двух держав, двух народов, не случайно именно с этой войной связывают зарождение национального самосознания. После первых и необъяснимых, как тогда казалось, поражений французского рыцарства на полях битв при Креси и Пуатье, изменилась тактика и стратегия войны: рыцарские доблести уступали место желанию добиться конечного результата — победы над врагом любой ценой. На последнем этапе Столетней войны во Франции возникла первая постоянная армия. Жан Фавье детально излагает развитие военных действий, дает красочные и яркие описания крупных и мелких баталий, исследует роль эволюции вооружения.

Война оказала огромное влияние не только на область военного искусства и не ограничилась полями сражений. Жану Фавье удалось блистательно показать, как дворяне, духовенство, горожане и крестьяне воспринимали эту войну, чувствовали её приближение, какую роль играли в ней. Автор вписал историю войны в широкое полотно политической, экономической, социальной и культурной жизни средневековой Европы. Помимо прочего, некоторые главы книги посвящены жизни и смерти людей в эту эпоху, эпидемии Черной чумы, кризису сеньориального уклада, реформе Церкви и т. д.

---

И всех знатных мужчин, каких только встречали, даже собственных сеньоров своих убивали и уничтожали без жалости.

Не довольствуясь этим, дома и крепости дворян сравнивали с землей и, что еще более достойно жалости, знатных дам и малых детей их, которых встречали, предавали мучительной смерти[66].

Хорошо осведомленный благодаря рассказам очевидцев, льежец Жан Ле Бель не скрывает ужаса и множит примеры, не желая рассказывать всего:

Никогда не осмелюсь ни написать, ни рассказать как об ужасах, так равно и о непристойностях, каковые они творили с дамами. Среди прочих недостойных деяний они убили рыцаря, насадили его на вертел и поджарили. Это видели дама и дети.

После того как десять или двенадцать из них изнасиловали даму, они силой ее заставили его есть. Потом они ее умертвили злой смертью.

Неписаный средневековый кодекс чести защищал женщин и детей. Тем более возмутительным выглядело такое насилие в глазах современников. Но, правду сказать, странным казалось и то, почему люди, знающие военное ремесло и в какой-то мере защищенные стенами своих замков, даже не подумали защитить себя и свою семью от банд простолюдинов, бесспорно, неспособных три дня осаждать крепость.

Они вошли, гурьбой, без иного оружия, кроме палок с железными наконечниками и ножей, в дом одного рыцаря. И вломились в дом и убили его, и его жену, и его детей. Потом дом сожгли.

Позже они пошли в один крепкий замок и поступили того хуже, ибо взяли рыцаря и весьма крепко привязали, и изнасиловали на его глазах даму и дочь. Потом они убили даму, беременную, и дочь, потом рыцаря и всех детей. И сожгли замок.

Так они поступили во многих замках и добрых домах.

Наваррец против «жаков»

Дыхание ужаса, пронесшееся над парижским регионом и прежде всего над равниной «Франции»[67], ощущением общего интереса быстро объединило тех, кого ранее сделали противниками непостоянство и поражение короля Иоанна. Карл Злой был достаточно умен, чтобы понимать: аплодисментов на парижских улицах недостаточно, чтобы сформировать для него политическую ситуацию. Он был жертвой Валуа, но это же не программа управления. Карл догадался, что лучший шанс для него — договориться со знатью. Ведь знать искала вождя, чтобы ответить на неистовства простолюдинов, и каждый, естественно, думал, что это место должен занять принц. Король Наваррский был слишком королем, чтобы не подумать, несмотря на все свои предубеждения против короны Валуа, что он выиграет все, превратившись в поборника порядка. Тем он привлек на свою сторону знать и дешево купил признательность бюргеров, достаточно состоятельных, чтобы не чувствовать беспокойство, когда жгут усадьбы и убивают их владельцев без долгих выяснений, принадлежат ли они к старинной знати или нет. Что касается купцов, то от небезопасности на дорогах они теряли все; тот, кто позволил бы возобновить движение обозов, заслужил бы их уважение.

Хитрый Наваррец хорошо знал, что его вмешательство в дело даст ему еще и возможность выступить в качестве принца крови. Тем самым он демонстрировал и неспособность регента взять на себя роль военачальника, которая была тому слишком не по душе. Когда король в плену и побежден, а дофин не в состоянии сражаться, то второстепенный персонаж, роль которого Наваррцу отвели его кузены Валуа, заслуживает внимания зрителя. Карл был достаточно ловок, чтобы упустить такой случай.

Этьен Марсель, однако, пришел к другим выводам. В то время как некоторые тряслись за свое добро и надеялись, что не придется трястись еще и за свою жизнь, простые горожане, мелкие ремесленники и купцы, испытывали естественную симпатию к повстанцам, воспринимая их как сельскую бедноту. А ведь купеческий прево, все прочней забывающий о назначении своей должности, больше руководствовался ненавистью к королю Иоанну и дофину вместе взятым, чем заботился о солидарных интересах деловых кругов.

Марсель знал также, что зашел слишком далеко, чтобы надеяться на королевское милосердие. Если для тех, кто вдохновлял депутатов Штатов начиная с 1356 г., дело обернется плохо, его, безусловно, вздернут первым. Так же, как и «жаки», он мог проиграть только один раз, а значит, мог найти спасение лишь в ужесточении своей позиции. «Жаки», заставлявшие трепетать столичное общество, становились сильными союзниками для купеческого прево. Он мог только принять предложения Гильома Карля.

Для прояснения ситуации провели ряд операций под самым Парижем. Несколько мастеровых и несколько «жаков» совместно снесли усадьбу в Гонессе, принадлежавшую одному из президентов парламента, смещенных в 1357 г., — Пьеру д'Оржемону. Другие разграбили в Вожираре, в Исси, в Вирофле роскошные загородные резиденции бывшего первого президента Симона де Бюси, одного из советников дофина, — Бюси тогда находился в бегах.

Марсель пошел дальше. Он велел одному из своих верных людей, Жану Вайяну, привести в помощь «жакам» небольшую армию — триста человек лавочников, разоренных кризисом, и безработных подмастерьев; они соединились с Гильомом Карлем 7 июня близ Эрменонвиля.

К этому времени стало известно, что Карл Наваррский и отряд его рыцарей направляются в область Крея, где на плато Мелло собрались основные силы «Жаков». Парижане не решились идти против Наваррца, своего вчерашнего друга. Поэтому Карль и Вайян расстались. «Жаки» Карля двинулись одни на помощь своим товарищам. Союз «жаков» и «парижской революции» просуществовал всего день.

Кодекс рыцарской чести действует только в отношении рыцарей. Так рассудил Карл Злой, мало склонный относиться как к равным к людям, способным вспарывать животы беременным женщинам. Поэтому стесняться в средствах он не собирался. Король Наваррский предложил Карлю переговоры, принял его у себя в лагере, велел арестовать и отправил в Клермон-ан-Бовези, где главного вождя Жакерии поспешили обезглавить. Что касается «жаков», оставшихся на плато Мелло без вождя, то рыцари короля Наваррского безо всякого труда изрубили их.

В то же время, а было это 9 июня, парижане подошли к Мо. Они не знали, что у них больше нет союзников, что их друг король Наваррский как раз уничтожает их временных союзников — «жаков».

Дело в Мо, которое совершил решительный отряд с хорошими командирами, явившийся туда форсированным маршем, было настоящей операцией в духе «коммандос». Город Мо, стоящий на правом берегу Марны, был старинным епископским городом с крепостными валами. На левом берегу, в излучине реки, в месте, которое было легко оборонять, находился «Рынок» — укрепленный квартал, который уже век назад создал граф Шампанский, прорыв канал, превративший излучину в остров. Покинув Мо в мае, регент оставил там свою жену, дофину Жанну де Бурбон, ее сестру и еще несколько ее приближенных. Внезапно захватить «Рынок» Мо значило получить бесценных заложниц.

Вайян и его люди по дороге забирали с собой всех вооруженных крестьян, которых встречали. Это были остатки Жакерии. Несколько подкреплений, отправленных Этьеном Марселем, примкнули к ним под Мо. Их было около тысячи, когда мэр Мо Жан Сулас просто-напросто открыл им ворота правобережной части города. Теперь проще простого было перейти мост и выйти на левый берег.

Но гарнизон «Рынка» тоже недавно получил подкрепление. Там находились, в частности, граф де Фуа и «капталь» де Буш, Жан де Грайи, два вельможи из партии Наваррца, которые привели туда сильный отряд конных латников и пеших сержантов. Все разногласия между партиями были забыты, ведь рыцари не могли оставить без защиты дофину и стольких знатных дам, доверенных их покровительству: будущей королеве Франции, бесспорно, грозило насилие. Если бы наваррцы еще не были так потрясены недавними зверствами «жаков», может быть, они вспомнили бы о своем союзе с парижанами. Еще не зная о результате полицейской операции, проведенной их королем на Мелло, они чувствовали солидарность с жертвами «жаков», а значит, были мало склонны к соглашению с горожанами, которые, как теперь было известно всем, поддержали «жаков».

В то время как парижане радовались, что заняли мост и теперь могут без труда достичь стен «Рынка», ворота этого самого «Рынка» вдруг внезапно открылись. Это бароны и их рыцари пошли в атаку. Осаждающие готовились к штурму, а не к рукопашной на мечах спинами к Марне. Фруассар яркими красками описал этот разгром парижан:

Когда оные злодеи узрели так построенных (наваррцев), хоть тех и было против них не великое множество, они стали отнюдь не столь неистовы, как прежде. Но первые начали пятиться, благородные же всадники преследовали их и поражали копьями и мечами, и сражали их.

Тогда те, что были впереди и получали удары — или опасались их получить, — постыдно отхлынули все разом, сбивая с ног друг друга.

Марна наполнялась трупами в тот самый час, когда «жаки» плавали в собственной крови на плато Мелло. Те, кому повезло не оказаться ни на Мелло, ни в Мо, поспешили как можно быстрей вернуться кто к своей мотыге, кто к своей наковальне, готовые поклясться, что ни разу не поднимали глаз от работы.