Дмитрий Вересов - Огнем и водой

• Название: Огнем и водой
• Автор: Дмитрий Вересов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-070423-1, 978-5-17-065198-6, 978-5-9725-1900-2, 978-5-9725-1912-2

Их взрослая жизнь начинается в восьмидесятые.

У Александра Акентьева прозвище Переплет не потому, что он работает в переплетной мастерской. У него талант выходить сухим из воды. Его могли бы отправить в Афганистан, но он женится на дочери высокопоставленного военного и делает стремительную карьеру в городской администрации.

Его одноклассник Кирилл Марков – сам сын большого начальника, но не стремится встать на проторенный путь отца. Пройдя чистилище госбезопасности и психиатрической больницы, он уезжает из страны и становится актером.

Институтский приятель Маркова – Вадим Иволгин тянет инженерскую лямку, еле сводит концы с концами и один воспитывает дочь. Девочка тяжело больна, операция возможна только за границей. Шанс спасти ребенка появляется, когда из Англии неожиданно приезжает бывшая жена Вадима, бросившая их несколько лет назад.

Жизнь испытывала их огнем и водой, безжалостно бросая в водовороты событий и пожары времен. Но город, где они родились, рано или поздно вернет себе детей белых ночей.

---

– А может, не надо, комиссар? – пробормотал Акентьев, открывая дверцу черной машины и понимая, что ничто ему уже не поможет. Машина, как разъяснил серьезно Григорьев, им позаимствована у какого-то знакомого по комсомольской линии. В салоне обнаружилась коробка гаванских сигар «Ромео и Джульетта».

– Видишь, – приговаривал Дрюня по дороге, – я к тебе как к человеку отношусь, а ты все рыло воротишь! Только не надо там гонор показывать, а не то все погубишь.

Под «там» имелась в виду дача одного из старых комсомольских вожаков, соратников Дрюни в деле воспитания подрастающего поколения. Звали его Михаил Никитин, и комсомолу, по словам Дрюни, он полжизни отдал. Акентьев, услышав это, сразу представил себе, как Михаил отдает с заклинаниями полжизни комсомолу в обмен на какие-то неземные блага и мгновенно стареет. «Черт-те что в голову лезет», – подумал он.

– Я же для тебя, дурака, стараюсь, – повторял Григорьев, крутивший баранку чужого авто с лихостью, которой мог позавидовать любой чемпион. – Еще спасибо скажешь!

Акентьев усмехался. Даром только птички чирикают, это он давно уже понял. А люди вроде Дрюни даром даже собственного дерьма не отдают. Значит, видел какую-то здесь выгоду для себя!

– Ты бы притормозил ненадолго, – сказал он, – мне в кустики нужно сходить.

– Ага! – с подозрением сказал Дрюня. – Я остановлюсь, а ты сбежишь!

– Совсем свихнулся! Куда я побегу?

Они только что проехали знак, сообщавший, что от города уже двадцать километров. Наступали сумерки, за березками и осинами картинно садилось солнце.

– Да я шучу! – сказал Григорьев и притормозил возле поворота. – Пожалуйста, барин, дверцу открыть?

«А в самом деле, – подумал Акентьев, выбираясь на свежий воздух, – здравая мысль пришла Дрюне в голову – я мог бы и сбежать, как Подколесин со свадьбы! Неудобно, конечно, без картуза, но если очень не хочется, то можно». Однако минуту спустя он вернулся в машину, и они покатили дальше под лившуюся из приемника музыку «Землян».

С шоссе Григорьев свернул на узкую асфальтированную дорогу, разрезавшую надвое березовую рощу. Вскоре впереди показались очертания двухэтажного коттеджа под плоской крышей. Ворота дачи были распахнуты настежь, за ними на зеленой траве разместились две черные «Волги» и еще несколько малолитражек. За машинами перед крыльцом был накрыт стол, за которым восседало около десятка мужчин в костюмах и почти столько же дам. Почтенное собрание молча наблюдало за прибытием старого автомобиля, гадая – кто из него сейчас выберется.

– Привет, привет! – здоровался без лишних церемоний Никитин, подходя к новым гостям.

Дрюня представил Акентьева. Переплет пожал мягкую, как вареная колбаса, руку и, признав, что режиссер Акентьев приходится ему отцом, проследовал к столу.

Обещанная вечеринка, с точки зрения недалекого Дрюни, и правда, была всем, о чем только можно мечтать. Или почти всем. А вот Переплет сразу понял, что сбылись самые мрачные его ожидания – достаточно было взглянуть на физиономии собравшихся. Хуже всего было отсутствие молодых лиц. Переплет совсем приуныл, созерцая это сборище старых акул.

Не расстанусь с комсомолом – буду вечно молодым! Правда, на заднем плане мелькала брюнетка с фигурой, будившей фантазию, – секретарша товарища Никитина. Но флиртовать с секретаршей хозяина было бы совсем некрасиво! Потом Переплет разглядел за столом еще одного гостя из своей возрастной категории. Молодой и молчаливый, он, как и Акентьев, был похож на человека, случайно оказавшегося на этом «празднике жизни». Впрочем, очень скоро Переплет поймет, что все на этом свете не случайно. В том числе и этот визит, который приходилось отбывать как воинскую повинность. Захотелось снова сесть в машину и дунуть отсюда. Или даже пешком, огородами, огородами… Но не получится! Нельзя!

Стол, по советским меркам, был роскошен и даже больше того. Наглядная иллюстрация к «Книге о вкусной и здоровой пище» сталинского издания. Сашу Акентьева подобной роскошью, впрочем, было не удивить. Отец, когда бывал в духе и при деньгах, и не такие пиры закатывал. Только публика на этих пирах была другая, «почище-с», как сказал бы один второстепенный персонаж «Ревизора».

Наши герои немного опоздали к началу банкета, и некоторые из гостей уже покинули застолье. Кто-то отправился погулять среди розовых кустов, где, правда, еще не было роз; другие пошли туда, куда и королям положено ходить пешком.

– Тут три сортира, как минимум! – объяснил Дрюня.

– Ты, я вижу, здесь часто бываешь, – заметил Акентьев.

– Да, но не для того, чтобы изучать сортиры! – хрюкнул Григорьев.

– Напрасно! У нас в стране всякий труд почетен, а ассенизаторы, как рассказывают, находят много интересного в дерьме…

– В дерьме, вообще, много интересного можно найти, – сказал серьезно Дрюня. – Если постараться!

Акентьев покачал головой и стал рассматривать оставшихся соседей по столу. Тот, что сидел слева, чем-то напоминал ему Маркса, только без бороды. Сразу приходил на память известный анекдот про дворника, которому такой вот комсомольский лидер советовал бороду сбрить, а то больно на Карла Маркса похож, а это конфуз – Маркс и с метлой двор подметает. А дворник на это отвечал: бороду-то, мол, сбрить можно, а умище-то куда денешь. Он подумал, что анекдот не из тех, что рассказывают в подобном обществе, но вскоре понял, что ошибался. Анекдоты здесь рассказывали самые разные; от неприличных до политических. Сам Переплет предпочитал слушать, а не говорить – мало ли что! Впрочем, были и другие причины для беспокойства, куда более весомые.

Он давно уже чувствовал, что утратил умение управлять людьми. А ведь было время, когда он разыгрывал такие спектакли, что роман было впору писать. И отец-режиссер мог бы поучиться у своего сына – поставить ту давнюю встречу с Марковым, который сторонился его как черт ладана, было сложнее, чем соорудить очередную классическую постановку.

А теперь, выходит, он сам оказался в руках Григорьева и еще черт знает кого. И поухаживать не за кем.

– Передайте горчицу, пожалуйста! – Одна из дамочек пьяно улыбалась Акентьеву из-за плеча супруга, явно намекая на что-то.

«Меня царицы соблазняли, но не поддался я», – подумал Переплет. Супруг был тоже пьян – и, судя по лицу, даже если бы его драгоценную половину оприходовали прямо на столе, не стал бы особо возражать. Напротив же Акентьева восседал плотный мужчина с блестящей, словно отполированной, лысиной.

– Вот посмотрите, – он вытащил из внутреннего кармана пиджака какую-то разноцветную коробочку и перебросил ее Переплету, – от похмелья! Отличная штука, рекомендую!

– А почему у нас таких не производят? – Дрюня бесцеремонно отобрал у Акентьева коробочку и пытался прочесть, что на ней написано. – И вам-то на что, товарищ Лапин? У вас же язва!

– Так ведь на халяву, как известно, пьют даже язвенники и трезвенники! – сообщил Никитин.

И все они, включая язвенника Лапина, пьяно захихикали.

– Что-то твой друг мало пьет! – сказал хозяин, укоризненно качая головой. – Тоже язвенник?

– Силу воли вырабатывает! – ответил за Переплета Дрюня и подтолкнул его ногой – мол, не валяй дурака.

Акентьев вздохнул. Сам он с беспокойством наблюдал за тем, как Григорьев глушит рюмку за рюмкой.

– Нам, между прочим, еще возвращаться! – напомнил он. – Я не хочу погибнуть во цвете лет в автокатастрофе.

– О чем ты?! – Дрюня покачал головой и обвел глазами хлебосольный стол, выбирая закуску. – Никуда мы сегодня отсюда не поедем!

– Тогда я вызову такси! – пробормотал Переплет.

– Вызывай, – разрешил милостиво Дрюня. – Только вряд ли что-нибудь выйдет. Во-первых, таксисты сюда ездить не любят – далеко, да и машину облеванную отмывать не хочется. Никакие чаевые их не прельщают. Бывали случаи намеренных аварий, лишь бы сюда не ехать… Во-вторых, как ты его вызовешь, хотел бы я знать?

И, подмигнув, он с каким-то вызовом в хмельном взоре осушил еще одну рюмку.

– Только не говори мне, что в этом раю нет телефона! – Акентьев машинально посмотрел на столб электропередач за оградой.

На столбе прямо под сиреневой лампочкой висел человек. Это был один из гостей, который обнаружил на даче снаряжение электрика и теперь пытался доказать присутствующим, что умеет с ним обращаться. Подняться ему удалось, но со спуском не заладилось. Некоторое время он мужественно не желал признавать поражения и висел, как мешок, между небом и землей, а мошкара, кружившая под фонарем, липла к его лицу.

– Товарищ Маковский застрял! – провозгласил, наконец, хозяин, наблюдавший за ним из-за стола. – Так и будешь висеть, Петрович?

– Иди ты на …! – сказал Петрович и зазвенел своими кошками.

– Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал! – Никитин покачал головой.

– Дурдом, – пробормотал Переплет.