Дмитрий Вересов - Огнем и водой

• Название: Огнем и водой
• Автор: Дмитрий Вересов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-070423-1, 978-5-17-065198-6, 978-5-9725-1900-2, 978-5-9725-1912-2

Их взрослая жизнь начинается в восьмидесятые.

У Александра Акентьева прозвище Переплет не потому, что он работает в переплетной мастерской. У него талант выходить сухим из воды. Его могли бы отправить в Афганистан, но он женится на дочери высокопоставленного военного и делает стремительную карьеру в городской администрации.

Его одноклассник Кирилл Марков – сам сын большого начальника, но не стремится встать на проторенный путь отца. Пройдя чистилище госбезопасности и психиатрической больницы, он уезжает из страны и становится актером.

Институтский приятель Маркова – Вадим Иволгин тянет инженерскую лямку, еле сводит концы с концами и один воспитывает дочь. Девочка тяжело больна, операция возможна только за границей. Шанс спасти ребенка появляется, когда из Англии неожиданно приезжает бывшая жена Вадима, бросившая их несколько лет назад.

Жизнь испытывала их огнем и водой, безжалостно бросая в водовороты событий и пожары времен. Но город, где они родились, рано или поздно вернет себе детей белых ночей.

---

– Дурдом, – пробормотал Переплет.

Глядя на этот нелепый разгул, он вспоминал вечеринки в доме у отца, который каким-то образом умудрялся даже при меньших средствах устраивать их так, чтобы никому не было тошно. Не то чтобы Переплет преклонялся перед папашей, но в такие моменты особенно чувствовалась разница между «теми» и «этими». Разница, которую Акентьев-младший, хоть и воспитанный в самом демократическом государстве на свете, ощущал очень хорошо. «Становлюсь снобом», – думал он. А Дрюня, черт побери, кажется, хочет и его вовлечь в эту компанию. Правда, отец и сам, при всем презрении к партийным деятелям, не гнушался обществом оных, когда это ему было нужно. Но одно дело общаться в силу надобности, а совсем другое самому превратиться в одного из них!

Если и существовала в Советской империи времен застоя каста отверженных, на которую смотрели с легкой усмешкой как интеллигенция, так и рабочий класс, то входили в нее именно эти товарищи. Те, кому принадлежала власть, те, кто вещал неусыпно о благе народа в будни и праздники. Потом будут реформы, и каста эта трансформируется, приспосабливаясь к новым условиям с ловкостью, достойной восхищения. Но это, как говорится, уже совсем другая история.

Дрюня же чувствовал себя в этой мутной компания как рыба в воде. «Скорее лягушка, – подумал Переплет, – или пиявка». Вскоре Григорьев попросил хозяина показать какую-то знаменитую винтовку, из которой тот якобы уложил когда-то медведя.

Никитин расплылся в тщеславной улыбке и повернулся к брюнетке, указывая пальцем в сторону дома.

– Соня, детка, принеси нам ружьишко! Похвастаться хочу!

Нести «ружьишко», однако, Соня категорически отказалась, мотивируя тем, что, оно может выстрелить. Никитин клялся, что винтовка не заряжена.

– Он даже не знает, как ее заряжать… – крякнул Лапин. – У него и разрешения, наверное, нет!

Однако девушка осталась непреклонной. Никитин, недовольно кряхтя, поднялся и сам пошел в дом; Дрюня с Акентьевым двинулись следом. Винтовка висела в гостиной на втором этаже, рядом со шкурой якобы убиенного хозяином косолапого. Переплет хорошо помнил, что если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно должно выстрелить. Но это ружье являлось исключением – в нем отсутствовали патроны, а хозяин даже не мог сказать толком, какого именно калибра они полагались. Долго безуспешно дергал затвор, потом сунул оружие Дрюне, который едва не уронил его себе на ногу.

– Тяжелая, сволочь! – пояснил он.

Наконец, к большому облегчению Акентьева, винтовка вернулась на стену.

– Он, наверное, в зоопарке охотился! – прошептал Переплет товарищу.

Дрюня нахмурился и, пока Переплет не ляпнул еще что-нибудь, попросил хозяина уделить несколько драгоценных минут для приватного разговора. Тот кивнул, и они удалились вдвоем куда-то вглубь дома, оставив Акентьева в одиночестве. В комнате, помимо винтовки и шкуры, были книжные полки и несколько кресел-качалок, в одном из которых Переплет и устроился с журналом «Наука и жизнь» годичной давности. В доме было тихо. Акентьев покачивался в кресле, пытаясь понять что-либо в статье о вавилонской астрономии. Потом, однако, он заскучал и вышел из гостиной в коридор, где исчезли Дрюня с Никитиным.

Дом комсомольского работника был, само собой, роскошнее стандартной советской дачи на шести сотках, но на Переплета особого впечатления не произвел – коттедж отца в Комарово был ничуть не хуже. Он прошел по коридору, украшенному банальными пейзажами – березки да речки. За одной из дверей раздавалось утробное сопение. Переплет остановился и, движимый каким-то бесом, подошел послушать – одна из парочек уединилась здесь на время, чтобы предаться плотским удовольствиям.

– Нельзя, товарищи, отрываться от коллектива! – пробормотал Переплет и пошел прочь, стараясь ступать как можно тише по скрипящим половицам. В конце коридора вышел на вторую лестницу. Окно здесь, видимо, забыли закрыть, а за окном гудели комары и гости. Переплет отодвинул тюль и увидел лысину Лапина, освещенную уличным сиреневым фонарем; над лысиной вился дымок. Переплет сунул руку в карман, нашаривая сигареты. Потом вспомнил, что сигареты остались в машине. Он уже собирался спуститься, но в этот момент услышал там, внизу, свое имя.

– Да о чем вы вообще толкуете? – Акентьев узнал голос хозяина. – Сознательный рабочий, вышедший из интеллигенции – это, конечно, хорошо, только при чем здесь ваш переплетчик? Будь он слесарь, куда ни шло! А переплетное дело – это не производство, это сфера обслуживания. Ну, если бы он часы чинил, и то было бы понятно, а вообще дело-то не в этом!

– Будь он в самом деле слесарь, – резонно отвечал Дрюня, – на кой он нам бы сдался?

– Нет, нет! Нечего фантазировать! Ты на руки его посмотри, выражаясь словами классиков. Совершенно не тот типаж. Но это не значит, что мы отказываемся! Где он, кстати?

Акентьев покачал головой. Вот в чем штука, оказывается! Дрюня решил свести его со своей комсомольской стаей, чтобы протолкнуть наверх. Откровенно говоря, Переплет был только рад, что план этот потерпел фиаско, и его кандидатура «не катит». Чувствовал, что, стоит попасть к этим деятелям в лапы, и пути назад не будет. И лет через…дцать станет он таким же, как они. Будет глушить горькую, запивать импортными таблетками от похмелья, попутно рассуждая о благе государства. Благодарим покорно!

А Дрюня, похоже, всерьез рассчитывал на успех. Так ему и надо, придурку. Думать нужно, хотя чем бедняге думать? В голове его опилки, не беда! Внизу раздались торопливые шаги.

– А, вот ты где! – Григорьев появился в лестничном пролете и поманил Акентьева.

Переплет вздохнул и стал спускаться. Внизу Дрюня подвел его к группе мужчин, сидевших в плетеных креслах на обвитой хмелем террасе. Именно их разговор Александр подслушал минуту назад. Сейчас, однако, беседа шла о другом.

– Главное, держать руку на пульсе… – говорил Никитин. – Вот где они у нас уже все! – Он сжал кулак и потряс им перед носом у своих собеседников, которые согласно закивали. – Так что не разводите нелепые слухи, товарищи!

– Я лишь повторяю то, что мне говорили! – буркнул Лапин.

– А вы меньше слушайте и больше делайте!

Заметив Акентьева, хозяин перестал махать кулаками и расплылся в дежурной улыбке. Переплет вынужден был выслушать еще раз все, что он уже знал и так. Человек он, конечно, хороший, но в качестве выдвиженца не пойдет – не то происхождение.

– Но мы будем иметь вас в виду! – пообещал Никитин. – В любом случае, приезжайте к нам почаще. Здесь такой воздух, такая атмосфера… Знаете, Александр, эта работа меня доконает. В моем возрасте нужно жить на природе, а не в этом чертовом мегаполисе, будь он хоть трижды культурной столицей!

Акентьев согласно кивнул.

– А вот наш стратег! – сказал Никитин, глядя на подходящего молодого человека – того самого, что привлек внимание Переплета сразу по прибытии. – Может, у него спросим, что век грядущий нам готовит?

– Не уполномочен разглашать! – сказал тот, разводя виновато руками. – Сие есть государственная тайна!

Молодой человек был рыжим. «Рыжий, красный – человек опасный!» – вспомнил Переплет. Он сразу почувствовал в «стратеге» гэбиста. Нюх у него был на такие вещи. И этот нюх не подводил даже в таком гадючнике. Опытный орнитолог так же различает в какофонии лесных голосов нужную ему трель. А от таких вот птиц, Акентьев это хорошо знал, следовало держаться подальше, если, конечно, получится.

– Геннадий! – представился стратег-гэбист. – Раков.

Акентьев пожал протянутую руку и огляделся в поисках отступления. Похоже, отступать было некуда.

– Нет-нет! Давайте поговорим, – предложил «стратег», подмигнул заговорщицки и, не дожидаясь ответа, побрел куда-то за дом, отвесив поклон хозяину и гостям.

Акентьев поплелся за ним, как на заклание. Мимо розовых кустов, к террасе. Раков остановился и пригладил свои рыжие волосы.

– Не будем мешать товарищам! – предложил он. – Пусть они развлекаются, крамольничают, а мы с вами о деле пока потолкуем… Кстати, о крамоле! Вот ведь парадокс! Никто с таким удовольствием не критикует власть, как те, кто эту власть и представляет! Вам не кажется это забавным?

Акентьев сдержанно улыбнулся.

– А вы, значит, по военной линии? – спросил он.

– Не совсем, – сказал молодой человек, – я по линии Совмина, аналитик. Стратегическое планирование и тому подобные вещи, которые обывателю кажутся скучными и бесполезными…

– Вы не обидитесь, – спросил Акентьев, – если я скажу, что и сам, пожалуй, отношусь к обывателям?

– Не обижусь, но и не поверю, – сказал Раков. – Я много наслышан о вашем батюшке. Мы, знаете, не только водку пьянствуем, но и в театре иногда бываем…

– Сын вина – уксус! – сказал Акентьев. – Боюсь, и сотой доли таланта мне не удалось унаследовать.

– Так ведь талант вещь такая странная! Неизвестно, в чем может вдруг проявиться, – сказал совминовец. – Даже в переплетном деле! Вам оно нравится?