Вячеслав Костиков - Роман с президентом

• Название: Роман с президентом
• Автор: Вячеслав Костиков
• Жанр: История

---

Чаще всего это происходило в одном из особняков на Воробьевском шоссе. Как правило, там собиралась "рабочая группа" по подготовке какого-либо важного документа, например, ежегодного послания президента. В конце рабочего дня мы вознаграждали себя небольшим застольем. После нескольких рюмок водки человек становится откровеннее и разговорчивее. Да и, попросту говоря, надоедало все время держать себя за язык. Тогда мы придумывали для себя "мифические" имена. Кто-то из нас становился начальником охраны президента Коржаковым, кто-то тогдашним комендантом Кремля Барсуковым, другой - Борисом Николаевичем, еще кто-то Старовойтовым (начальником ФАПСИ - Федерального агентства правительственной связи и информации), Баранниковым или Ериным, возглавлявшими в те времена соответственно Федеральную службу безопасности и Министерство внутренних дел. От их имени произносились забавные тосты, давались шутливые оценки, выносились политические суждения. Хохот при этом стоял неимоверный. Можно себе представить, как путались сотрудники, которым потом приходилось расшифровывать запись такого застолья.

Словом, учитывая акустическую прозрачность кремлевского пространства, скрыть замысел книги о президенте было невозможно, а главное, не нужно. Поэтому при разговоре с Борисом Николаевичем я сказал прямо: буду писать. Сказал, что это будет прямая, честная книга и что я не позволю себе никакой бестактности по отношению к президенту.

Поверил ли он мне? Пройдя по долгим коридорам власти, особенно в эпоху, когда за лишнее слово, за слишком откровенный взгляд можно было поплатиться карьерой, президент настолько привык владеть собой, что понять что-либо по выражению его лица крайне трудно. Это обстоятельство, особенно для людей мало знающих президента, всегда затрудняет разговор с ним: невозможно уловить его реакцию. Думаю, что эту непроницаемость президент напускал на себя не случайно. Это была форма защиты от тех ловких собеседников, которые готовы менять суждение в зависимости от движения бровей высокого лица.

Во всяком случае, никакого восторга Борис Николаевич мне по поводу задуманной книги не высказал. Но и не сказал ничего такого, что затруднило бы работу над ней. Позднее выяснилось, что для сдержанности у него были некоторые основания. Опять же позднее мне стало понятней странное поведение А. В. Коржакова и М. И. Барсукова на прощальной вечеринке в Кремле, которую я устроил в своем кабинете для сотрудников пресс-службы и группы помощников президента. Они пришли вместе уже ближе к концу. Несмотря на некоторые трения, а иногда и серьезные расхождения в оценках по поводу того, как нужно работать с прессой, и с тем, и с другим у меня были в целом хорошие отношения. Я думаю, что ни у того, ни у другого не было поводов сомневаться в моей лояльности к Борису Николаевичу. А это для них главное. Тем более меня удивила какая-то скованность и неестественность их поведения. Они стояли в стороне, не смешиваясь с многочисленной компанией. При первой же возможности они отозвали меня в сторону и зачем-то оповестили о том, что пришли "с разрешения президента".

На какое-то время зависло молчание. В их взглядах, в недосказанности было что-то тягостное. Похоже, они ждали чего-то от меня. По каким-то нюансам я понял, что они только что были у президента и речь, в частности, шла о книге.

Молчание было малоприятным, и Коржаков, человек по характеру прямой, хотя и не без народной хитринки, не любящий юлить, прервал его первым. "У тебя, среди твоих сотрудников, - сказал он, - есть человек, который приглядывает за тобой очень внимательно и дотошно, и о его наблюдениях нам становится известно. Нам сказали, что ты собрал четыре коробки материалов и уже пишешь книгу". И он посмотрел на меня взглядом Малюты Скуратова. Чего он ожидал? Что я стану лукавить, скрывать, изворачиваться?

И тут я догадался об очень важном для меня: о том, что опровергало мои предположения, касавшиеся взаимоотношений президента и его главного телохранителя. Правильно было бы сказать - друга-телохранителя. Мне стало понятно, что между этими людьми, казавшимися нам, наблюдавшим их с самого близкого расстояния, такими близкими и неразлучными, - огромная дистанция. Что президент далеко не так откровенен со своим телохранителем, как это принято думать. Ведь я говорил Борису Николаевичу о том, что собираюсь писать книгу. Можно было бы предположить, что он сказал об этом и Коржакову. Оказывается, нет. Шеф безопасности узнал об этом из доноса одного из моих сотрудников.

- Меня мало волнует, о чем тебе донесли, - сказал я. - Я никогда не скрывал, что буду писать книгу, и прямо сказал об этом президенту. У него это не вызвало возражений. Я сказал ему, что книга не будет направлена против президента, а будет честным рассказом о работе с ним. Хочу написать книгу, которая должна представлять интерес как очерк политических нравов и через пять, и через десять лет. Я не хочу никакого скандала в письменном виде. Все, о чем можно писать в скандальной хронике о Борисе Николаевиче, можно и сейчас найти на страницах газет.

Похоже, Коржаков не ожидал столь прямого и откровенного ответа. Произвело ли на него впечатление, что его "допрос" меня не испугал и не смутил, - но он вдруг заговорил вполне доброжелательно:

- Это снимает необходимость разговора. Меня удовлетворило то, что ты сказал. Давай выпьем!

Я налил три рюмки. Мы выпили и налили снова.

- Думал, потребуется долгий и трудный разговор,- признался он. Хорошо, что он не потребовался. Но имей в виду, если что...

И в его лукавых маленьких глазках на мгновение мелькнул недобрый огонек.

Видимо, они услышали от меня то, что хотели услышать: некую форму джентльменского обязательства. Оба сразу стали естественными и дружелюбными.

- Имей в виду, для нас важно, что ты сказал.

Надеюсь, они поверили мне, у них не было оснований сомневаться в том, что я держу данное слово.

У меня же не было иллюзий относительно того, как интерпретировать их слова. Это была форма предупреждения. Незадолго до этого разговора в прессе появились сообщения о том, что неизвестные ворвались в квартиру прежнего пресс-секретаря президента Павла Вощанова и избили его. В последующем интервью П. Вощанов фактически прямо сказал, чьих это рук дело и на что ему "намекали". Намекали на то, что он стал слишком разговорчив. На втором этаже Кремля, где размещалась Служба безопасности президента, в сущности, и не скрывали, что "дали по ушам Вощанову, чтобы он не вспоминал ненужных эпизодов". Меня более всего именно это тогда и поразило - не столько насилие по отношению к слишком разговорчивому противнику, сколько то, что не считали нужным скрывать это. Значит, уверены в своей безнаказанности. Значит, заинтересованы, чтобы создавать атмосферу страха.

Дополнительный намек содержался и в сувенире, который в тот вечер преподнесли мне мои "опекуны". Учитывая мое предстоящее назначение послом в Ватикан, подарочек они мне сделали символический. Это была карикатурная фигурка францисканского монаха в длиннополой сутане, лысого, с четками в руках, склонившегося в молитве. Однако когда фигурку слегка поднимали, из-под сутаны выскакивал огромных размеров член радикально-фиолетового цвета. Я посмеялся вместе с дарителями, посмеялись и мои гости. Но только дома до меня дошел другой, достаточно зловещий смысл этого сувенира. Мне давали понять, что в случае нарушения "джентльменского соглашения" никаких приличий соблюдаться не будет. Служба безопасности как бы заранее показывала мне свои "мужские достоинства".

Разумеется, было неприятно. И я успокаивал себя рассуждениями о том, что люди выполняют свой долг охраны президента и на "литературном фронте" тоже. Что касается методов... Конечно, не флорентийцы. Все это похоже на нравы времен Ивана Грозного. Каковы времена, таковы и нравы.

И только буквально за несколько дней до моего отъезда в Ватикан я узнал некоторые подробности. Я зашел попрощаться к Михаилу Барсукову, в то время еще начальнику ГУО - Главного управления охраны президента. Уже были высказаны все принятые по такому случаю слова и пожелания доброго пути.

- Послушай, Вячеслав, - сказал Барсуков, когда мы уже стояли около дверей. - Мне это неприятно говорить, но не хочу держать груз на душе. Да и тебе будет кое-что понятней. Дело не в том, что нас беспокоит твоя будущая книга. То, что ты собираешься писать, действительно ни для кого не секрет. Об этом писали и газеты. Дело в том, что на тебя был донос... Будто бы ты собираешь компромат на президента...

Как всякий профессиональный журналист и писатель, я, естественно, делал какие-то записи на память, вел досье, откладывал некоторые документы. Любой профессионал в журналистике делает то же самое. Что касается компромата, да еще на президента? Откуда бы я его взял? У Бориса Николаевича, как у всякого человека, есть свои слабости. У русского человека - это опять-таки русские слабости. О них знает вся Россия, весь мир. Никаких секретов тут нет.