Валентин Костылев - Иван Грозный (Книга 3, Невская твердыня)

• Название: Иван Грозный (Книга 3, Невская твердыня)
• Автор: Валентин Костылев
• Жанр: История

---

За две версты до Москвы посла Боуса встретили четыре дворянина в сопровождении двухсот лихих всадников. Они окружили послов королевы, размахивая в воздухе шапками. Дворяне предложили послу Боусу слезть с коня и, стоя, выслушать приветствие царя. Боус не захотел слезать с коня, считая это унизительным для Англии. Начались пререкания; наконец, обе стороны пришли к соглашению - слезть вместе одновременно с коней. Тут началось тоже затруднение: каждый боялся, чтобы нога другого не ступила на землю раньше. Однако все произошло к общему удовольствию: русская и английская ноги стали на землю одновременно. Ничья держава не оказалась ущемленной.

В Москву Боус прибыл только в конце сентября, а 24 октября посол был приглашен явиться ко двору.

Его сопровождало сорок молодых дворян в парчевых кафтанах и шелковых голубых рубашках. По пути ко дворцу по обе стороны было расставлено шесть тысяч стрельцов.

У дверей царской палаты посла и его людей встретил пожилой знатный боярин.

Войдя в палату, Боус увидел сидевшего на высоком троне царя Ивана Васильевича, окруженного белоснежной каймой шеренги юных рынд.

Около царя, на золоченых колонках, лежали три короны: Московская, Казанская и Астраханская. В палате, справа и слева, двумя полукругами сидело сто бояр в парчевых платьях.

Боуса подвели к целованию царской руки. После любезных расспросов о здоровье королевы Елизаветы царь указал Боусу на заранее приготовленное ему место в десяти шагах от себя.

В Столовой избе царем был устроен торжественный обед в честь английских гостей. Во время обеда царь, поднявшись со своего места, выпил большой кубок вина за здоровье королевы, своей доброй сестры, и пожаловал из своих рук послу большой кубок ренского вина с сахаром, чтобы он выпил за здоровье его, московского царя.

Боус, с поклоном, осушил кубок, провозгласив тост за здоровье царя.

На другой день посол был призван к царю на его половину, и там в присутствии ближних бояр царь повел беседу о делах.

После долгих споров и разговоров царь увидел, что его желания не удовлетворены. Боус заявил, что он не уполномочен решать королевины дела. Он может передать королеве требования царя, но сам решить их не в силах.

Царь передернулся и, гневно сверкнув глазами, с усмешкой сказал:

- Коли так, я не хочу считать твою, английскую, королеву своим другом! Обойдемся и без нее. Благодарение богу, есть у нас друзья и опричь ее.

На это Боус ответил:

- Королева - моя повелительница. Она - величайшая в христианском мире государыня, она равна тебе, московскому государю, считающему себя сильнейшим. Не имеет она ни в чем недостатка, чтобы напасть на всякого, кто решится быть врагом ее величества.

Царь удивленными глазами глядел на Боуса.

Бояре в страхе замерли на своих местах.

Боус бесстрашно смотрел в глаза царю.

- Ого! - усмехнулся царь. - Когда так - хорошо. Что ты скажешь о французском или испанском короле?

- Я почитаю, государь, королеву, мою государыню, столь же сильною, как и каждый из них, - отвечал Боус.

- А что ты скажешь о германском цесаре? - спросил царь.

- Такова сила моей королевы, что король, ее отец, не столь давно давал субсидию, помогал денежно императору в его войнах против франков.

Услыхав это, царь пришел в крайнее возмущение.

- Слушай, посол, - резко сказал он: - не вся сила в деньгах заключена, гляди, как бы тебе здесь не споткнуться!

Рассерженный вид царя Ивана привел в содрогание всех присутствующих. Но посол стоял перед царем, не теряя своего достоинства.

Громко он сказал царю в ответ:

- Великий государь, ты можешь поступать, как тебе угодно, по своему желанию, ибо я нахожусь в твоей стране. Однако моя государыня, питая любовь к своим подданным, безусловно не оставит их без защиты.

Царь побагровел от волнения, слушая дерзкую, прямую речь иноземца.

Когда посол ушел, царь обратился к боярам:

- Похвалы нашей достоин посол королевы! Хотел бы я иметь таких стойких, прямых да и разумных слуг у себя! Сей посол не мог допустить ни одного обидного слова о своей государыне. Это ли не похвально?! Берите с него пример.

Иван Васильевич погнал дьяков вдогонку за послом.

Вскоре тот вновь предстал перед царем.

- Слушай! - сказал Боусу царь. - Велика моя любовь к сестре моей, королеве Елизавете! Скоро вновь позову я тебя, верного и бесстрашного посла моей сестры, и мы посоветуемся с тобой, чем полезен будет вашей стране московский государь и чем вы будете нам полезны.

Царь распорядился увеличить послу жалованье на корм. Дьяк Савва Федоров явился в посольский дом и объявил об этом Боусу.

Р о с п и с ь  н о в о г о  к о р м а. На каждый день: 1 четверик муки, 2 живых гуся, 20 кур, 7 баранов, 1 бок поросенка, 70 яиц, 10 фунтов масла, 70 белых хлебов, 12 хлебов, 1 галлон уксуса, 2 бочонка соленой капусты, 1 гарнц луку, 10 фунтов соли, 1/4 боченка вишневого меда, 1/2 галлона горячего вина, затем много всяких других медов и вин. На 3 дня одного быка.

Однако корм оказался так обилен, что посол стал просить отменить его. Несколько раз Боус обращался к царю с этой просьбой, но царь ни за что не соглашался на это.

Бояре, дьяки и всякие служилые посольские люди, видя особую милость к английскому послу, стали стараться показать послу свое дружеское внимание к нему.

Не угодившего однажды чем-то английскому послу дьяка Щелкалова царь приказал наказать очень строго и послал Бориса Годунова сказать Щелкалову, что этим дело не кончится.

После того как просьбы английской королевы о привилегиях для английских купцов царем были удовлетворены, посол отправил в Англию свое донесение королеве, а сам стал готовиться к обратному путешествию на родину.

Царь Иван с грустью сказал царевичу Федору, сидя в его комнате:

- Чего, чего не делал я ради Варяжского моря! Аглицкой королеве воздал непомерную честь, изъявив свое согласие на ее требования. Тоже ради моря. Имею мысль: в союзе с ней отбить обратно Лифляндское побережье. Пошлю нового посла к ней. Без моря на Западе не быть Руси! Так заповедал нам сам господь. Не отступлюсь я от той мысли. А коли меня господь приберет, - добивайся и ты, чтоб то море стало нашим. Во сне я вижу его. Спать не ложусь, чтобы не думать о нем.

Царевич подобострастно слушал отца, кивая в знак согласия головой.

А когда Иван Васильевич замолчал, царевич, поправив свои рыжеватые волосы, робко промолвил:

- Мне рассказывал дьяк Совин, будто на море просторно и рыбы летают над водой...

Царь Иван пристально посмотрел в лицо сына.

- Просторно и на моей земле, зело просторно. И не за тем я гонюсь. Матушка Русь не обижена простором. Нам море... море нужно на Западе. Понял ли ты меня? Рыбы пускай летают там, а нам надобно, чтобы корабли наши летали по всем морям.

Новыми кивками головы царевич подтвердил, что он понял слова отца.

- Коли меня не будет, ближним советником своим сделай Бориса. Он разумом не обижен. Он поможет тебе в трудных делах, а с аглицкими людьми будь осторожен.

Посидев молча, царь вдруг спросил сына:

- Жаль тебе будет отца, коли он богу душу отдаст? Немощен я, болен, пухну нивесть отчего. Чувствую свой скорый конец.

Глаза царя Ивана, большие, полные внезапно нахлынувшей на него горькой озабоченности, испугали царевича. Царь ждал ответа.

- На все воля божья, государь... - сокрушенно потряс головою царевич Федор.

- Дурак! - топнул ногою царь, поднялся быстро с места и разбитой походкой, высокий, сутулый, опираясь на посох, пошел к дверям. Остановившись на пороге, он снова гневно повторил: - Дурак!

И вышел.

X

Дрожащей рукой царь Иван отодвинул занавес.

Испуганными глазами взглянул на небо.

Лицо его перекосилось от ужаса: на небе, в темной вышине, застыло крестообразное небесное знамение. Мутно-золотистое, оно повисло между церковью Ивана Великого и Благовещенским собором.

Иван Васильевич велел приближенным накинуть на него шубу. Опираясь на посох, вышел царь на Красное крыльцо наблюдать дивное видение, о котором только что сказала ему царица.

Долго молча смотрел он на небо, усеянное густой звездной россыпью, и на этот таинственный крест, смутно проступавший в небесной глубине, и вдруг, зашатавшись от слабости и поддерживаемый Бельским и Годуновым, прошептал:

- Вот знамение моей смерти! Вот оно!

Успокаивая Ивана Васильевича, загудели бояре:

- Полно, великий государь, батюшка!..

- Грешно, великий государь, батюшка!..

- Пожалей царицу и дите свое, Иван Васильевич!

Закрыв глаза, государь молча слушал причитания бояр. Со стороны реки дул прохладный ветер. Царь обернулся навстречу ему, глубоко вдыхая в себя свежий воздух. Ночь теплая. Днем таяло.

Неподвижный, таинственный пришелец из глубин вечности неотступно преследовал взгляд царя...

- Уведите меня! - прошептал Иван Васильевич.

Бояре под руки отвели его в опочивальню. Тяжело дыша, совсем расслабленный, грузно опустился он в кресло. Открыв глаза, долго и со вниманием осматривал окружающих его вельмож.