Dm - Феноменология духа Гегель

• Название: Феноменология духа Гегель
• Автор: dm
• Жанр: Философия
• Год: 1992

---

[(ββ). Моменты внутреннего в их взаимном отношении.] – Законом оказалось отношение, которое состоит в том, что всеобщее органическое свойство может становиться вещью в органической системе и иметь в ней свой оформленный отпечаток, так что то и другое были бы одной и той же сущностью, имеющейся налицо в одном случае в качестве всеобщего момента, а в другом – в качестве вещи. Но помимо того и сторона внутреннего для себя есть отношение многих сторон, и потому прежде всего напрашивается мысль о законе как соотношении общих органических деятельностей или свойств.

Возможен ли такой закон, это должно быть решено, исходя из природы такого свойства. Но последнее, как общая текучесть, с одной стороны, не есть нечто, что подобно вещи ограничено и содержится в различии некоторого наличного бытия, которое должно было бы составлять его форму, – чувствительность же выходит за пределы нервной системы и пронизывает все другие системы организма; с другой стороны, это свойство есть всеобщий момент, который по существу неразделен и неотделим от реакции или раздражимости и воспроизведения. Ибо как рефлексия в себя оно просто заключает в себе реакцию. Только рефлектированность в себя есть пассивность или мертвое бытие, нечувствительность, точно так же, как действие, что то же самое, что реакция, без рефлектированности в себя не есть раздражимость. Рефлексия в действии или реакции и действие или реакция в рефлексии есть именно то, единство чего составляет органическое, – единство, которое равнозначно органическому воспроизведению. Из этого следует, что во всяком модусе действительности должна иметься налицо та же величина чувствительности, что и раздражимости – так как мы в первую очередь рассматриваем взаимное отношение чувствительности и раздражимости, – и что органическое явление может быть понято и определено, или, если угодно, объяснено, в такой же мере со стороны чувствительности, как и со стороны раздражимости. То, что один считает, скажем, высокой степенью чувствительности, другой с таким же успехом может рассматривать как высокую степень раздражимости – и раздражимость той же степени. Если их назвать факторами и если это слово не должно оставаться пустым, то именно этим выражено, что они суть моменты понятия, следовательно, в реальном предмете, сущность коего это понятие составляет, эти моменты одинаково имеются, и если он, с одной стороны, определяется как очень чувствительный, то точно так же, с другой стороны, его можно назвать в такой же мере раздражимым.

Если между ними проводят различие, как это необходимо, то они различны по понятию, и их противоположность – качественная. Но когда помимо этого истинного различия между ними еще устанавливается разница со стороны их бытия и для представления того, как они могли бы быть сторонами закона, то они проявляются в количественном разнообразии. Их специфическая качественная противоположность, следовательно, входит в величину, и возникают законы такого рода, как, например, то, что чувствительность и раздражимость находятся в обратном отношении своих величин, так что насколько одна возрастает, настолько же другая убывает; или лучше еще, если самое величину отнести к содержанию, – что величина чего-либо возрастает настолько, насколько его малость убывает. – Но если этому закону сообщается определенное содержание, скажем, что величина дыры возрастает по мере того, как убывает то, что ее заполняло, то это обратное отношение точно так же может быть превращено в прямое и выражено так, что величина дыры возрастает в прямом отношении к количеству отнимаемого – это тавтологическое положение, которое – будет ли оно выражено как прямое или как обратное отношение – в своем специфическом выражении означает лишь то, что некоторая величина настолько возрастает, насколько эта величина возрастает. Подобно тому, как дыра и то, что заполняет ее и отнимается, качественно противоположны, но реальное [содержание] их и определенная величина его в том и другом одна и та же, и равным образом прирост величины и убыль малости одно и то же, а их лишенное смысла противопоставление сводится к тавтологии, – точно так же и органические моменты одинаково нераздельны в своей реальности и в своей величине, которая есть величина этой реальности; один убывает только вместе с другим и возрастает только вместе с ним, ибо один имеет смысл просто лишь постольку, поскольку имеется налицо другой; или, лучше сказать, безразлично: рассматривать органическое явление как раздражимость или как чувствительность, будет ли речь идти о них вообще или об их величине. Таким образом, безразлично, говорится ли о расширении дыры как об увеличении ее как пустоты или как об увеличении изымаемого заполнения. Или какое-нибудь число, например три, остается равной величины, возьму ли я его в качестве положительного или отрицательного; и если я увеличу три до четырех, то четырьмя станет как положительное число, так и отрицательное; – подобно тому как южный полюс магнита обладает ровно той же силой, что и его северный полюс, или положительное электричество или кислота совершенно так же сильны, как отрицательное по отношению к нему электричество, или как основание, на которое воздействует кислота. – Органическое наличное бытие и есть такая же величина, как эта тройка или как магнит и т.д.; оно есть то, что увеличивается и уменьшается, и если оно увеличивается, то увеличиваются оба фактора его, точно так же, как оба полюса магнита или как оба [вида] электричества возрастают, когда магнит и т.д. усиливаются. – Под то же понятие пустого противопоставления подпадает и то, что оба [фактора] столь же мало различаются по своей интенсивности и экстенсивности, одно не может убывать в экстенсивности и, напротив, прибывать в интенсивности, тогда как другое, наоборот, должно было бы уменьшать свою интенсивность и, напротив, увеличивать экстенсивность; реальная интенсивность просто столь же велика, как и экстенсивность, и наоборот.

Как видно, при этом законоустановлении получается собственно так, что сперва раздражимость и чувствительность составляют определенную органическую противоположность; но это содержание теряется, и эта противоположность превращается в формальную противоположность возрастания и убывания величин или разной интенсивности и экстенсивности – противоположность, которой далее уже не касается природа чувствительности и раздражимости и которая ее больше не выражает. Поэтому такая пустая игра в законоустановление не связана с органическими моментами, а ею можно заниматься везде применительно ко всему, и вообще она покоится на незнакомстве с логической природой этих противоположностей.

Наконец, если вместо чувствительности и раздражимости устанавливают связь той или другой с воспроизведением, то отпадает всякий повод к этому законоустановлению; ибо воспроизведение не находится в отношении противоположности с названными моментами, как они находятся по отношению друг к другу; и так как это законоустановление покоится на такой противоположности, то здесь отпадает даже видимость того, что оно имеет место.

Только что рассмотренное законоустановление содержит различия организма в их значении моментов его понятия и, собственно говоря, должно было бы быть априорным законоустановлением. Но в нем самом по существу заключена та мысль, что они имеют значение налично данного, и наблюдающему только сознанию остается лишь держаться их наличного бытия. В органической действительности необходимо имеется такая противоположность, какую выражает ее понятие и которую можно определить как раздражимость и чувствительность, подобно тому как обе они в свою очередь кажутся отличными от воспроизведения. – Внешнее проявление, в котором здесь рассматриваются моменты органического понятия, есть собственное непосредственное внешнее проявление внутреннего, а не то внешнее, которое есть внешнее в целом и форма и в соотношении с которым должно быть ниже рассмотрено внутреннее.

Но если противоположность моментов постигается в том виде, в каком она существует в наличном бытии, то чувствительность, раздражимость, воспроизведение низводятся до обыкновенных свойств, которые по отношению друг к другу суть столь же равнодушные всеобщности, как удельный вес, цвет, твердость и т.д. В этом смысле можно, конечно, наблюдать, что одно органическое [существо] обладает большей чувствительностью или раздражимостью или большей воспроизводительной силой, чем другое, точно так же, как и то, что чувствительность и т.д. одного по роду своему разнится от чувствительности и т.д. другого, что одно относится к определенным раздражениям иначе, чем другое, подобно тому как лошадь иначе относится к овсу, чем к сену, а собака в свою очередь иначе, чем лошадь к тому и другому и т.д. – все это можно наблюдать точно так же, как то, что одно тело тверже другого и т.д. – Однако эти чувственные свойства – твердость, цвет и т.д., равно как и явления восприимчивости к овсу, раздражимости от тяжести груза или рождаемости детенышей по количеству и видам, будучи соотносимы и сравниваемы друг с другом, по существу противоречат какой-либо закономерности. Ибо определенность их чувственного бытия состоит именно в том, что они существуют совершенно равнодушно друг к другу и в большей мере выражают не связанную понятием свободу природы, чем единство некоторого соотношения, в большей мере ее неразумные скачки то в одну, то в другую сторону на шкале случайных [отношений] величин между моментами понятия, чем сами эти моменты.