Гюнтер Банеман - Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941—1942

• Название: Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941—1942
• Автор: Гюнтер Банеман
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2327-2

Унтер-офицер Гюнтер Банеман, кавалер Железного креста, посыльный при штабе танковой дивизии в Африканском корпусе Роммеля, узнав, что его отца казнили в концлагере, решил, что для него война закончена. И, захватив с собой самое необходимое, покинул лагерь и направился в пустыню. Теперь все стали его врагами: немцы и итальянцы, разыскивающие дезертира, и англичане, сражающиеся с противником.

---

Никого не было видно. Экипаж уехал в спасшемся броневике. Я увидел, что мой снаряд попал в бензобак.

От корпуса исходил такой жар, что приблизиться к горящему английскому броневику и заглянуть внутрь я не смог.

Через пять минут, немало повозившись с радиостанцией, я наконец добился связи и сообщил в штаб о том, в каком положении оказался. Я попросил прислать грузовик с буксиром или новую рулевую тягу. Узнав, где я нахожусь, меня заверили, что помощь придет очень быстро. Штаб обещал также прислать истребитель, чтобы помешать британцам послать новые броневики или самолет, чтобы добить меня, пока не явится обещанная помощь.

Через десять минут надо мной пролетел истребитель «Мессершмитт», осматривавший пустыню на многие мили вокруг. Потом прибыл бронеавтомобиль, и вскоре поломка была устранена.

Мы подошли к сгоревшей английской бронемашине. Огонь уже погас, и мы заглянули в открытый люк.

На стальном полу среди пепла и пустых гильз лежало искореженное, черное, обуглившееся тело. Картина была ужасной – впрочем, такова судьба экипажей бронированных машин.

Вытащить убитого не представлялось никакой возможности, хотя огонь уже погас. Корпус подбитого мною броневика был еще раскален докрасна, поэтому мы уехали, оставив тело погибшего англичанина в стальной коробке сгоревшей машины. Если честно, я не сильно расстроился – на его месте, обгорев до неузнаваемости, вполне мог быть и я.

Глава 3 ГИБЕЛЬ ДРУЗЕЙ

Через час после наступления темноты мы приехали в штаб танковой дивизии (5-я легкая дивизия, с августа 1941 года называлась 21-й танковой. – Ред.). Часовые быстро зажгли и тут же выключили красные лампы, и, обменявшись паролями, мы проехали сквозь внешнее кольцо оцепления. Через километр мы миновали еще один кордон и, повторив всю процедуру проверки, попали в святая святых – расположение командования дивизии.

Бронемашина, шедшая впереди, остановилась, и человек, сидевший в башне, повернулся ко мне.

– Ты знаешь, Тюнтер, где находится твоя группа посыльных? – спросил он.

– Нет, я здесь еще не был. Вы, ребята, с тех пор как я уехал, успели сменить место дислокации, – ответил я. – Забирайся-ка лучше на мою телегу и покажи дорогу.

Он выбрался из орудийной башни и запрыгнул на корпус моей машины.

– Поверни направо и езжай помедленней, а то помнешь палатки.

Вокруг виднелись только их тусклые очертания – свет зажигать разрешалось только внутри, и притом так, чтобы он ни при каких обстоятельствах не выбивался наружу. Я попетлял среди этого скопища армейских жилищ и вскоре остановился у входа в одно из них.

– Вот ваша палатка, – произнес мой проводник. – Похоже, что там кто-то есть. – Через дырочку в холсте пробивалась маленькая точка света. – Надеюсь, я больше не нужен?

– Нет, не нужен. Спасибо, что проводил, – ответил я, свесив ноги с орудийной башни. – Увидимся завтра. Спокойной ночи! – крикнул я и спрыгнул на землю.

Клапан, закрывавший вход в палатку, откинулся, и на мгновение стал виден свет фонаря – кто-то выглянул на улицу.

– Это ты, Гюнтер?

– Нет, это мой призрак, – ответил я, но тут две руки, высунувшиеся из темноты, схватили меня за плечи и затащили в палатку.

– Да, самый настоящий призрак, негодник ты этакий! Подцепил где-то свору английских броневиков, разогнал ее, а потом стал просить помощи. Ну и поволновался же я за тебя!

Я крутанулся на месте и сбросил руки со своих плеч.

– Это ты-то волновался? – рассмеялся я. – Расскажи это лучше Роммелю. Может, он повысит тебя в звании. – Я рад был вернуться домой. – Как у вас тут дела, Йозеф? – Я взглянул на него и увидел, как на его лице гаснет улыбка.

Это был грубоватый мужчина, много повоевавший, не раз получавший повышение и неоднократно подвергавшийся разжалованию. Рядовой Йозеф Хинц. Это был австриец, прослуживший в армии четыре года, да так и оставшийся рядовым. Чины не прилипали к нему – не успевал он получить звание унтер-офицера, как тут же попадал в какую-нибудь историю и снова становился рядовым.

Я удивленно посмотрел на него.

– Чего это ты скис? – спросил я, расстегивая ремень с пистолетом и бросая его в угол палатки. – У тебя такой вид, как будто кончились сигареты или женщины! – Но тут, заметив два новых плаката с девицами, приклеенные к стене палатки кашей, я засмеялся и показал на них: – Впрочем, я гляжу, дам у тебя хватает. Что это за девицы? Американские киношные дивы или арийские детородные машины? – Произнеся это, я уселся на ящик.

Глаза Йозефа смотрели на меня серьезно. Он сел на другой ящик, стоявший напротив.

– Нет, дело не в женщинах! – Он прожевал эти слова, доставая из кармана пачку сигарет. – Совсем не в них – у нас скоро совсем не останется посыльных! – И он мрачно посмотрел на меня.

Я удивился и почувствовал, как меня охватывает тревога.

– Почему? Ведь на фронте сейчас затишье. Сиди себе и наслаждайся отдыхом.

– Наслаждайся отдыхом, говоришь? Как же, нашему отделению больше делать нечего, как только отдыхать. И все наши посыльные насладились затишьем до такой степени, что я остался совсем один в этой холщовой палатке. Пока ты не вернулся, мне не с кем было даже словом перекинуться. Слава богу, британцам не удалось выпустить из тебя кишки!

Его лицо пылало.

– О чем это ты? – медленно произнес я, замерев на месте.

– Да о том, что от всего нашего отделения остались только два человека – я и ты, – тихо слетело с губ Йозефа.

До меня не сразу дошел смысл сказанного, но, быстро оглядев палатку, я увидел в ней только мои вещи и вещи Йозефа.

– Кто перевел их в другое место? – резким тоном спросил я. – Толсторожий лейтенант Кроне?

Ответа не последовало. Йозеф молча смотрел на меня.

Я вскочил и схватил его за воротник рубашки.

– Товори, кто и куда? – заорал я.

– Они все погибли!

– Погибли? – растерянно повторил я.

Он кивнул:

– Да, все шестеро, а седьмой, наверное, до сих пор плутает где-то в пустыне – вот уже пятый день, – а может, тоже умер.

Я смотрел на него, не веря своим ушам. Он чиркнул спичкой и закурил.

– Я разобью тебе башку, если ты вздумал со мной шутить, – пообещал я.

Йозеф спокойно взглянул на меня:

– Я не шучу. Говорю тебе, все погибли. – Он произнес эти слова безо всякого выражения. – Ганс, Клаус, Фриц, Пауль, Тео, Лео, а насчет Эгона – не знаю. Но я думаю, что он тоже умер. Прошло уже пять дней, как он уехал, и ни словечка, ни знака. Посылали на поиски самолет. Бир-Хакейм не так уж далеко отсюда, а Эгона нет, – закончил он свой рассказ.

– А что случилось с другими? – спросил я.

– Тео и Пауль налетели на противотанковую мину – теперь они вместе с машиной на небесах.

– Где это случилось? – спросил я.

– У форта Акрома.

А я только сегодня утром проезжал мимо Акромы!

– Лео и Фрица разорвало снарядом, выпущенным английским орудием из осажденного Тобрука. Мы нашли только две пуговицы. Ганс напоролся на пулю «макаронника», когда ходил в итальянский лагерь за водой. – Йозеф выдохнул облако сигаретного дыма.

Я с трудом верил своим ушам.

– Хочешь узнать, что случилось с Клаусом? – тихо спросил Йозеф.

Я кивнул.

– Его расстреляли сегодня утром. – При этих словах мне показалось, что я вижу перед собой расстрельную команду.

– Расстреляли?! – воскликнул я.

– Тише, ты, – зашипел Йозеф и зажал мне рукой рот.

Я ударил его по руке и схватил за плечо.

– Ты хочешь сказать, что его казнили?

Йозеф снова кивнул.

– Он застрелил унтер-офицера Хельмута. Они с ним сильно повздорили.

Я потерял дар речи.

– Но кто такой этот Хельмут? – спросил я.

– Да это тот бывший эсэсовец, которого прислали сюда месяц назад из Берлина, ты знаешь его, Гюнтер.

Я кивнул.

– Но как это случилось?

– В чем причина, я не знаю, но Клаус капитально поругался с ним на пляже. Кто-то даже сказал, что Клаус обозвал его «отставным начальником крематория», и сержант выхватил пистолет. Но Клаус оказался проворнее и всадил в него пять пуль.

Все это казалось дурным сном. Йозеф рассказывал ужасные вещи.

– Когда это произошло? – спросил я, опускаясь на ящик.

– Вчера утром. Часовые надели на него наручники. Днем состоялось заседание трибунала, а сегодня на рассвете Клауса казнили, – закончил он.

– Ты видел его перед смертью? – хрипло спросил я.

– Нет – он не захотел никого видеть. Я просил, чтобы мне разрешили с ним поговорить. Но ты знаешь, я даже рад, что он отказался. Я бы не сдержался и перестрелял часовых, чтобы дать ему убежать. Нет, я рад, что он не захотел никого видеть, – задумчиво произнес Йозеф и встал.

Он не хотел, чтобы я видел его лицо, а я не хотел, чтобы он видел мое.

– А как другие к этому отнеслись, Йозеф?

– Стиснув зубы. Хорошо, что бывший эсэсовец умер от пуль Клауса, а то кто-нибудь из ребят истратил бы на него весь свой боезапас, – ответил мой друг и вытащил спиртовку. – Давай-ка я приготовлю тебе тарелочку тушенки, – произнес он и достал из мешка консервный нож.