Проспер Мериме - Театр Клары Гасуль

• Название: Театр Клары Гасуль
• Автор: Проспер Мериме
• Издательство: Правда
• Жанр: Драматургия
• Год: 1983

Впервые широкую известность Мериме завоевал в 1825 году, опубликовав сборник политически острых пьес «Театр Клары Гасуль». Выход в свет этого произведения был связан с дерзкой и вызвавшей немало толков мистификацией. Мериме выдал свой сборник за сочинение некоей — вымышленной им — испанской актрисы и общественной деятельницы Клары Гасуль. Для вящей убедительности он выдумал преисполненную боевого духа биографию Клары Гасуль и предпослал ее сборнику.

«Театр Клары Гасуль» — чрезвычайно самобытное явление во французской драматургии 20-х годов XIX века. Пьесы Мериме, пронизанные симпатией к освободительному движению испанского народа, звучали задорно, дышали оптимистической верой в неизбежность победы прогрессивного начала.

---

Мартинес. Итак, ваше высочество, вы изволили принять решение...

Вице-король. Карета заложена?..

Мартинес. Да, ваше высочество, заложена та самая великолепная карета, что прибыла из Испании.

Вице-король. Жителям Лимы не доводилось еще видеть подобной кареты... Она вызовет настоящий фурор!.. Ну как же отказаться от этакого удовольствия! Нет, честное слово, отказаться нельзя!.. У обоих моих телохранителей[2] новые мундиры, и меня самого народ тоже еще не видел в парадной одежде, с недавно пожалованной мне звездой... Такой случай нельзя упускать... Мартинес! Я поеду в церковь, истинный господь! Я даже пойду пешком. Только бы одолеть парадную лестницу — и самое трудное будет позади. Как ты полагаешь, Мартинес?

Мартинес. Народ придет в восторг, увидя ваше высочество!

Вице-король. Поеду, черт возьми, поеду! Аудиторы лопнут с досады: они-то мечтали играть первую роль!.. Да мне и нельзя там не быть... Епископ уж обязательно упомянет во время проповеди о пожалованном мне ордене... Такие вещи приятно послушать... Ну, надо себя пересилить... (Звонит.)

Входит Бальтасар.

Принеси парадный мундир... А ты скажи аудиторам, что во время службы им придется стоять позади меня... Бальтасар! Подай башмаки и шелковые чулки... Я поеду в церковь.

Бальтасар. В церковь, монсеньор? Но ведь доктор Пинеда запретил вашему высочеству выходить!

Вице-король. Доктор Пинеда ничего не понимает... Я сам знаю, болен я или нет... Нет у меня никакой подагры... И у отца и у деда не было... Нечего ему меня убеждать, в моем возрасте не болеют подагрой!.. Мартинес! Как по-твоему, сколько мне лет?

Мартинес (в смущении). Монсеньор... Вы так прекрасно выглядите... должно быть...

Вице-король. Пари держу, что не угадаешь... Ну?

Мартинес. Сорок... да?

Вице-король. Не-не... не... не угадал... Ну, Бальтасар... давай одеваться... (С усилием приподнимается.) Да помогите же!.. Осторожней!.. Ай!.. Осторожнее, черт вас возьми!.. Не понимаю, что случилось, — ногу точно иголками колет.

Бальтасар. Ваше высочество! Как бы вас не продуло, это опасно.

Вице-король (пробует ступить на ногу). Ох! Господи, как больно!.. Ни за что я больше не надену башмаков... видит бог, не надену... Ох, клянусь телом господним!.. Да ну тебя к черту вместе с твоими шелковыми чулками и башмаками!.. Ведь это же настоящая пытка.

Мартинес и Бальтасар усаживают его в кресло.

Пододвинь табурет... Ох! Не пойму, что случилось, но никогда еще я не мучился так ужасно, как сейчас.

Бальтасар. Ваше высочество! Не забывайте советов доктора Пинеды... Он говорит, что воздух вам вреден... Служба тянется долго... Придется стоять на ногах, вы утомитесь...

Вице-король. Да, да, в том-то и беда, что я боюсь утомиться... Я ведь не болен... Я уже отлично себя чувствую. Если бы я хотел, я даже мог бы выйти... Но я не хочу рисковать здоровьем ради удовольствия быть восприемником от купели индейского кацика... Не поеду! Мартинес! Напиши аудитору дону Педро де Инохоса, что вместо меня он будет восприемником младенца... то есть кацика... Вот двенадцать имен, которые он должен будет носить. Желаю ему всяких благ. Бальтасар! Убери с глаз долой парадную одежду... Не хочу зря огорчаться... Глупо хвастаться галунами, шитьем, лентами!.. Позвать ко мне Пинеду, если он не пошел на эти чертовы крестины... Дай сигару и мате[3]. Хорошо! Раз уж я остался дома и скучаю, займусь-ка я государственными делами... Бальтасар! Никого ко мне не допускать! Слышишь? Никого! (Мартинесу.) Ну как, готово? (Читает написанное Мартинесом письмо.) Так... Ах, боже мой! Ты позабыл написать в числе прочих моих титулов «кавалер ордена Сантьяго»... Черт возьми! Уже полгода, как этот орден пожалован мне в Испании, а три дня тому назад и в Перу.

Мартинес. Простите, ваше высочество, мою оплошность. (Вписывает в письмо и этот титул.)

Вице-король. Бальтасар! Отошли письмо с верховым... Ну, Мартинес, за работу! Дел накопилось много?

Мартинес. Да, монсеньор. Я как раз собирался доложить вашему высочеству. Прежде всего самое неотложное — донесение полковника Гарсии Васкеса о брожении в провинции Чукисака: у индейцев происходят частые сборища, и, если в ближайшее время не будет прислана помощь, через месяц начнется восстание.

Вице-король. Послушай, Мартинес, я припоминаю, что ты мне уже докладывал о чем-то в этом роде. Полковник Гарсия Васкес, провинция... провинция... как ее там?.. черт знает, какие у этих индейцев названия! Почему бы индейцам не говорить по-испански?

Мартинес. Чукисака, монсеньор. Я уже имел честь докладывать об этом вашему высочеству два месяца назад, когда у вас был приступ подагры... Извините, я оговорился: когда вам, ваше высочество, немного нездоровилось.

Вице-король. И что же я тогда сказал?

Мартинес. Вы сказали, что подумаете.

Вице-король. А! Так, так!.. Войска у нас маловато... Как далеко от Лимы до провинции... ну, до этой самой?.. Ты понимаешь, о чем я говорю.

Мартинес. Около трехсот испанских миль.

Вице-король. Ах, так!.. Я думал, гораздо ближе... Да, положение серьезное. Принимать скороспелые решения не следует. Я подумаю. Что еще?

Мартинес. Ходатайство Франсиско Уайны Тупака, побочного отпрыска инка Уйаны Капака, о присвоении ему титула инка, герба и привилегий, коими пользуются прочие инки.

Вице-король. К ходатайству ничего не приложено?

Мартинес. Прошу прощения, монсеньор. Локтя полтора китайского атласа, на котором изображена родословная просителя, начиная с Манко Капака, Титу Капака, Льоке Юпанки... такие имена, что язык сломаешь...

Вице-король. Я не о том спрашиваю... Когда ходатайствуют о чем-нибудь подобном, идут совсем иным путем... Проверить такую родословную — дело не шуточное. Обычно этим занимается мой секретарь... и я не имею ничего против, чтобы он был вознагражден за свой труд... Ну, а если секретарь — человек с умом... Вот что, узнайте у вашего предшественника, как поступают в таких случаях.

Мартинес. Понимаю. Этот инка очень богат...

Вице-король. Перейдем к следующему делу. Почему вы смеетесь?

Мартинес. Жалоба маркизы Альтамирано на попугая сеньоры Камилы Перичолы, а заодно и на самое сеньору Перичолу.

Вице-король. Опять эта гадкая девчонка набедокурила!

Мартинес. «Принимая во внимание то обстоятельство, что вышеозначенный попугай каждый раз, как маркиза проходит по улице, обзывает ее по подстрекательству ответчицы такими словами, повторить которые не позволяет истице ее скромность»... она просит удушить сеньору Перичолу... Простите, я оговорился, удушить попугая, а сеньору, его хозяйку, как следует отчитать и взыскать с нее штраф.

Вице-король. Что же такое говорит попугай?

Мартинес. Это просто милая шутка сеньоры Камилы. Вот что произошло, монсеньор. Когда проходит маркиза, попугай кричит: «Почем сукно?» А маркиза до замужества была дочерью богатого суконщика, вот она и обижается на этот намек.

Вице-король. Эта девчонка поссорит меня со всеми лимскими дамами.

Мартинес. Вот письмо графини де Монтемайор. Она жалуется, что сеньора Перичола пыталась выставить ее в смешном виде на сцене в комедии Старая кокетка.

Вице-король. Час от часу не легче!

Мартинес. Вам, ваше высочество, известно, с каким поистине неподражаемым мастерством эта актриса подмечает и перенимает смешные черточки.

Вице-король. Да, но она переходит всякие границы, для нее нет ничего святого. Я ее отчитаю, клянусь богом! Я всю жизнь интересовался драматическим искусством, но я не допущу оскорбительных выходок по адресу дам из таких семей, которые могут навредить мне в Мадриде.

Мартинес. Вот прошение увечного капитана...

Вице-король. Довольно. Я устал. Дочитаем в другой раз. Но если уж ты, дорогой Мартинес, заговорил о Перичоле, я хочу, чтобы ты рассказал мне о ней все.

Мартинес. Я, монсеньор? Но что я могу рассказать вашему высочеству?

Вице-король. Да, да, я хочу, чтоб ты пересказал мне все, что говорят о ней в городе, в тех домах, где ты бываешь.

Мартинес. Всюду говорят об ее выдающемся таланте.

Вице-король. Я тебя не об этом спрашиваю. Я хочу знать, что говорят о нашей связи, делать из этого тайну сейчас бесполезно. Хотя ты и недавно у меня на службе, ты, верно, догадался... Черт возьми, я ведь тоже мужчина! Если я вице-король, это еще не значит, что я обязан жить монахом.

Мартинес. Ваше высочество! У вас много завистников, а у сеньоры Перичолы, если уж говорить откровенно, много завистниц.