Сергей Витте - Воспоминания. Том 1

• Название: Воспоминания. Том 1
• Автор: Сергей Витте
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1960

Детство. Царствование Александра II и Александра III - (1849-1894)

"..Они (мемуары) до сих пор остаются, наверное, самым популярным, многократно переиздававшимся и наиболее часто используемым историческим источником. Парадокс заключается в том, что трехтомные мемуары Витте дают весьма искаженное представление и о нем самом и государственных деятелях, с которыми ему доводилось общаться. Они крайне субъективны и подчинены его политическим интересам.

О Витте написан ряд книг как русскими, так и иностранными авторами. Но нельзя сказать, что в этих монографиях дана исчерпывающая характеристика государственной деятельности Витте, И через сто пятьдесят лет его противоречивая личность вызывает споры, и, быть может, этот интерес является лучшей оценкой дел Сергея Юльевича Витте.

---

т. е. войны с Австрией, - или пойти на уступки. В дело вмешался (как честный маклер) князь Бисмарк, который и устроил Берлинский конгресс. На этом Берлинском конгрессе был уничтожен Сан-Стефанский договор, и вместо него явился Берлинский трактат, отголоски которого мы переживали еще два года тому назад, когда снова чуть-чуть не произошла война с Австрией по поводу Боснии и Герцеговины и наверно она бы возгорелась, если бы мы были в силах "ее начать" и не растеряли все в войне с Японией. Австрия пользуясь нашей слабостью, присоединила к себе Боснию и Герцеговину, которые принципиально находились во временном ее управлении, реально же, конечно, эти провинции находились уже почти в полном обладании Австрии, так как временное управление, продолжавшееся в течение более 30 лет, конечно, уже создало некоторое право давности. Поэтому после Берлинского трактата все предположения о возможной войне с Австрией были откинуты, и назначение Барятинского главнокомандующим - явилось чисто номинальным, не имевшим никаких последствий. Когда Барятинский жил в Скерневицах и в имении Ивановском, то у него очень часто бывал Фадеев, который подолгу там жил; в течение года он проводил обыкновенно вместе с князем Барятинским несколько месяцев. Князя Барятинского не было уже в живых, когда Император Александр III вступил на престол.

После смерти Императора Александра II, когда на престол вступил Император Александр III, он опять вернулся к мысли о преобразовании всего военного устройства, на тех основаниях, на которых в начале своего царствования, его отец, Император Александр II предполагал, по плану Барятинского, преобразовать военное устройство в России.

Но в то время Барятинского уже не было в живых и поэтому можно было заранее предвидеть, что эта мысль потерпит фиаско. Император Александр III сменил графа Милютина и 29 назначил военным министром Ванновского, а вместо графа Гейдена начальником генерального штаба назначил Обручева. Назначение Обручева, ближайшего сотрудника Милютина, начальником ген. штаба к Ванновскому уже ясно показывало, что Ванновский будет на дело смотреть глазами Обручева, так как несомненно Обручев был гораздо более образован и подкован для всяких трений, нежели его начальник Ванновский. Но, тем не менее, вопрос о преобразовании всего военного устройства по тому образцу, по которому предполагал Барятинский был поднят и рассматривался в особом совещании, председателем которого был назначен генерал граф Коцебу, который, как я уже говорил ранее, был из числа партизанов идеи этого переустройства еще в те времена, когда Фадеев только начал вести борьбу по этому вопросу с Милютиным. Но, совещание это не могло ничем кончиться, потому что военный министр Ванновский а также Обручев, настаивали на том, что делать такое крупное, преобразование сразу неудобно, что это расстроит все наше военное дело. Ванновский обещал все это сделать понемногу и, в конце концов, ничего не было сделано.

Я графа Милютина знал еще с детства, когда я был еще мальчиком, будучи на Кавказе я был в хороших отношениях с его сыном, который был старше меня. Впоследствии этот сын Милютина был Курским губернатором; он был вообще очень хорошим, но совершенно обыкновенным, ничем не выдавающимся человеком. Когда я и мои братья бывали у Милютина, то играя с его сыном, которого граф сильно любил, мы постоянно бегали в кабинет графа и тогда он оставил во мне, как мальчике, самое лучшее впечатление; но потом, вследствие тех разногласий, которые произошли между ним и моим дядей, я и все мои родные отдалились от семейства Милютиных, и в течение многих десятков лет я совсем с ним не встречался. Когда же я сделался министром финансов, то, проводя вместе с Государем несколько осенних месяцев в Ялте, я бывал у Милютина и там часто имел случай говорить с ним о многих вопросах совершенно откровенно. Граф Милютин вообще человек очень большого ума; человек крайне систематических мнений и очень большого образования, но в деловом смысле человек сухой и большой систематик. Мне совершенно понятно, что гр. Милютин не мог сойтись с такою натурою, какую 30 представлял собою мой дядя Фадеев, хотя этот последний и был человек незаурядного образования и незаурядного таланта. В последние годы своей жизни Фадеев был очень близок с семейством гр. Воронцова-Дашкова, т. е. собственно говоря с самим Воронцовым-Дашковым. Гр. Воронцов-Дашков был на Кавказе адъютантом у Барятинского, а так как Фадеев был также его старшим адъютантом, то Воронцов-Дашков и находился под известным обаянием и руководством моего дяди. Часто Воронцов-Дашков бывал у нас в доме и у Ростислава Андреевича Фадеева, который жил вместе с нами. И вот эта близость, которая установилась между ними в то время, соединила их на всю жизнь. В начале 80-х годов Фадеев начал болеть желудком, мне кажется, у него был рак. Моя мать и сестра повезли его в Карлсбад; я тогда был по своей болезни в Мариенбаде и часто навещал дядю. Ему, в Карлсбаде, как будто бы сделалось немного лучше, и он переехал в Одессу.

Поселился он у моей матери на Херсонской улице (чей дом - не помню), где умер в 80-х годах.

Вообще на Кавказе все молодые люди, окружавшие Барятинского, вели довольно оригинальную, полную самых удивительных приключений жизнь... На Кавказе все мы очень часто ездили верхом и я, будучи мальчиком, также часто катался верхом и помню, напр., что я часто встречал конвой наместника (которым, кстати, командовал тот же самый Воронцов-Дашков, так как он был адъютантом Барятинского), и они, нисколько не стесняясь, занимались на улице следующим: бросали на землю яйцо и затем скакали по улице, стреляя в него; кто попадал в это яйцо, тот получал известный приз.

В числе адъютантов Барятинского был Позен, который впоследствии, во времена наместничества Великого Князя Михаила Николаевича, был, между прочим, кавказским интендантом; назначили его интендантом потому, что никогда, никто в его честности не сомневался. Позен этот был еврейского происхождения; кажется, его отец в царствование Императора Николая I был где-то интендантом. Я помню этого Позена адъютантом Барятинского. В то время все адъютанты собирались обыкновенно поочередно друг у друга. Когда же собирались у нынешнего Кавказского наместника гр. Воронцова-Дашкова, то происходило следующее: присутствующие, порядочно выпивши, сажали бедного Позена на стул около стены и занимались 31 его обстреливанием, т. е. упражнялись в том, чтобы весь контур Позена обрисовать пулями на стене. Понятно, что Позен должен был таким образом сидеть неподвижно в большом страхе в течение целого получаса, пока его не обстреляют и на стене не вырисуется его полный контур. К счастью, такие экстравагантности проходили довольно благополучно.

32

ГЛАВА 3 Kaввaзcкиe наместники

Когда Барятинский уехал за границу, то наместником кавказским был назначен Великий Князь Михаил Николаевич. Великий Князь Михаил Николаевич еще ранее этого, после Крымской войны, приезжал со своим старшим братом Николаем Николаевичем на Кавказ; хотя я был тогда мальчиком, но отлично помню их въезд в Тифлис, они тогда были совсем молодые и не были еще женаты. При наместнике Великом Князе Михаиле Николаевиче приезжал на Кавказ Наследник Цесаревич Николай Александрович; я также отлично помню его приезд; он приезжал с графом Адлербергом, будущим Министром Двора при Александре II. Я хорошо помню, что адъютанты Барятинского, молодежь, о которой я говорил ранее, подтрунивали над Адлербергом, говоря, что по всей вероятности, он не преминет занять y всех денег. Известно, что Адлерберг был замечательно умный и во всех отношениях порядочный человек, но любил мотать деньги, а поэтому был всегда в долгах. Цесаревич Николай Александрович был очень молод; я помню, что в честь его давали бал в доме Арурунсе, - не помню, по какой причине в доме Арурунсе, а не во дворце, но помню, что он меня тогда поражал своею наружностью; он был замечательно красив. Когда прошла весть о назначении Великого Князя Михаила Николаевича наместником, то все были очень довольны, потому что это был первый Великий Князь, назначенный кавказским наместником. Конечно, все адъютанты Барятинского, которые не ухали с Кавказа, как напр., Воронцов-Дашков, который покинул Кавказ почти одновременно с отъездом Барятинского за границу, - остались при Великом Князе Михаиле Николаевиче, который привез с собой еще 2-х адъютантов: графа Левашова (Гр. Левашов впоследствии был градоначальником Одессы и был женат на Паниной, дочери бывшего министра юстиции) князя Трубецкого.

- Мой дядя Фадеев был крайне острый на язык, довольно откровенный, т. е. 33 любил болтать. И вот по поводу приезда Великого Князя он сказал, что завтра Великий Князь въедет в Тифлис и что жена его Ольга Федоровна, весьма довольна тем, что въезд наместника Тифлиса (который делается в экипаже через р. Вру) встречается всем населением с флагами, и экипаж наместника обыкновенно забрасывается цветами, так как она, будучи очень скупой, заранее уже распорядилась, чтобы все эти цветы были собраны и отправлены на конюшню, и таким образом можно будет в течение нескольких дней даром кормить лошадей. Я тогда не понял этой остроты, но знаю, что она дошла до Великой Княгини, и Ольга Федоровна из-за этого все время крайне не благоволила к моему дяде Фадееву: это и была одна из причин, почему мой дядя Фадеев после того, как Черноморская часть Кавказа была покорена, во время наместничества Вел. Кн. Михаила Николаевича совсем покинул Кавказ. Потом я уразумел значение этой остроты. (См. Воспоминания, Царствования Николая II, т. I, стр. 204.).