Марк Миллз - Дикий сад

• Название: Дикий сад
• Автор: Марк Миллз
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02778-8

Профессор Леонард, преподаватель истории искусства Кембриджского университета, оказал большое доверие своему студенту Адаму Стрикленду и предложил ему в качестве темы для курсовой работы исследование сада старинной виллы в Тоскане, чуть южнее Флоренции. Поначалу сад не вызывал у Адама особого интереса, но позже, когда в расположении и позах античных скульптур проявился некий сюжет, Адам понял, что сад заключает в себе послание. Вилла, в которой всегда была заперта дверь на третий этаж, и сад хранили тайны семьи Доччи. И далеко не все были рады тому, что Адам попытался их раскрыть…

---

И Гастингса?

Нет, это уже другая песня, объяснил Фаусто. Просто его всегда интересовали исторические сражения.

Тут он, конечно, соврал. О битве при Гастингсе Фаусто знал все и немного больше. Нормальный человек знать столько не мог. К тому моменту, когда Харольд получил в глаз стрелу, они уже приступили к третьей бутылке.

Фаусто живописал эту самую сцену, помогая себе зубочисткой, когда к столу подошла синьора Фанелли.

— Фаусто, оставь парня в покое. Посмотри, он уже чуть жив.

Фаусто вперил взгляд в Адама.

— Оставь его в покое. Хватит. Иди домой, уже поздно, — повторила синьора Фанелли и вернулась к бару.

— Красивая женщина, — задумчиво произнес Фаусто, угощаясь очередной сигаретой из пачки Адама.

— А что случилось с ее мужем?

— Война. На войне всякое бывает.

— Так что случилось?

Фаусто прищурился, словно решая, достоин ли Адам ответа.

— Мы дрались за свою страну. За нашу страну. Против немцев — да, но также против других — коммунистов, социалистов, монархистов, фашистов. Мы дрались за будущее. Была… путаница. Бывало всякое. Война это дозволяет. Она это требует. — Он затянулся. Выдохнул. — Джованни Джентиле. Слышал о таком?

— Нет.

— Он был философом. Мыслителем. Правым. Фашистом. Имел дом во Флоренции. К нему пришли с книгами, притворились студентами. А когда он открыл дверь, расстреляли. — Фаусто отхлебнул вина. — Когда убивают мыслителей, прислушайся — где-то рядом смеется дьявол.

— Вы их знали?

— Кого?

— Тех, кто это сделал.

— Ты задаешь много вопросов.

— Просто раньше не получалось, вот и воспользовался шансом.

Фаусто усмехнулся. Рассмеялся.

— Да, верно, говорю я много.

— Ну что? — крикнула от бара синьора Фанелли. — То ты не появляешься месяцами, то от тебя не избавишься.

— Ухожу, ухожу. — Фаусто поднял руки и, повернувшись к Адаму, наклонился ближе. — Ты делаешь что-то и думаешь, что поступаешь правильно, но проходит время, и прежние утешения больше не действуют и уснуть не помогают. Это единственное, что я понял в жизни. Мы все думаем, что знаем ответ, и мы все ошибаемся. Черт, я даже не уверен, что мы знаем, какой был вопрос.

Адам же в этих словах нашел утешение для себя: Фаусто, оказывается, еще пьянее, чем он сам.

Итальянец осушил стакан и поднялся:

— Приятно было поболтать. Ты будь там осторожен. На вилле Доччи.

— Почему вы так говорите?

— Плохое это место.

— Плохое место?

— Всегда таким было. Люди там имеют склонность умирать.

Заявление прозвучало настолько мелодраматично, что Адам невольно улыбнулся.

— Думаешь, я шучу?

— Нет… извините. Вы имеете в виду сына синьоры Доччи?

— Ты слышал об Эмилио?

— Только то, что его убили немцы во время войны.

Фаусто раздавил в пепельнице сигарету.

— Да, так говорят.

Зацепиться за эту последнюю реплику Адам уже не успел.

— Вон! — потребовала синьора Фанелли, приближаясь к ним с грозно поднятой щеткой.

Фаусто повернулся, чтобы встретить опасность лицом к лицу.

— Летиция, ты чудесная женщина. Будь я побогаче, постарался бы взять тебя в жены.

— Ох, ох, — проворковала синьора Фанелли. — Так вот, сегодня ты стал еще беднее. Три бутылки вина.

— Я заплачу, — сказал Адам.

— Он заплатит, — подхватил Фаусто.

— Нет, не заплатит, — возразила хозяйка.

Порывшись в карманах, Фаусто выгреб несколько мятых бумажек и положил их на стол.

— Всем спокойной ночи. — Он слегка поклонился. — Фаусто здесь больше нет.

С его уходом в зале стало тише и как будто темнее.

Синьора Фанелли принялась убирать стулья.

— Фаусто, Фаусто, — устало вздохнула она. — Вы только не принимайте его слишком уж всерьез — у него сейчас что-то вроде депрессии.

— Почему?

— Коммунисты не слишком удачно выступили на выборах в мае. Набрали всего двадцать два процента, бедняги. — В ее голосе отчетливо прозвучало наигранное сочувствие.

Похоже, двадцать два процента считались здесь чем-то незначительным.

— Вы не коммунистка? — спросил Адам.

— Коммунизм для молодых и голодных. Посмотрите на меня.

Он с удовольствием отпустил бы комплимент, на который она напрашивалась, но нужные итальянские слова затерялись.

— Фаусто не молод, — сказал Адам.

— Фаусто родился идеалистом. Это не его вина.

Уходить не хотелось. Он посидел бы еще, поболтал ни о чем, полюбовался игрой ее стройных, обтянутых платьем бедер. Но она отправила его наверх — с бутылкой минеральной воды и твердым наказом выпить ее перед тем, как лечь спать.

Не получилось.

Вернувшись в комнату, Адам хлопнулся на матрас и стал прокручивать в голове небольшой приятный сценарий. Последним, что осталось в памяти перед тем, как он провалился в тяжелое пьяное забвение, был Гарри, вломившийся в комнату в тот самый момент, когда синьора Фанелли сбросила с плеч изумрудно-зеленый шелковый халатик.

Глава 7

Прогулка до виллы Доччи не помогла — в голове не прояснилось, и боль всего лишь переместилась из лобной части в затылочную, где и обосновалась, как подсказывал богатый опыт, до конца дня. Жара под безоблачным небом быстро набирала силу, и к тому времени, когда он добрался до пункта назначения, рубашка уже промокла насквозь и прилепилась к спине.

Адам изначально приготовился к тому, что решение дастся трудно и ему еще долго придется убеждать себя и бороться с сомнениями. Однако все произошло совершенно естественно, когда он даже не закончил обход сада.

Что-то в этом месте было не так, и именно в этом таилась непонятная привлекательность сада, его притягательная сила. Тайна не кричала в уши, не заявляла о себе во весь голос, не требовала немедленных ответов — ее зов звучал тревожащим шепотом где-то в затылке.

В документах указывалось, что Флора умерла в 1548 году, через год после завершения строительства виллы Доччи, но почему же ее муж ждал почти тридцать лет — почти до собственной кончины, — чтобы заложить сад в память о супруге? Кроме того, в самом саду бросались в глаза кое-какие аномалии, элементы не то чтобы диссонирующие, но несколько не соответствующие общему настроению и тону. Зачем, например, понадобилось возводить ту триумфальную арку с выгравированным в итальянской форме именем Флоры? Само это венчающее насыпь сооружение выглядело нелепо и помпезно, как какая-то реклама. Ни одна другая деталь сада не заявляла открыто о своей цели. Скорее, все здесь скрывало ее, прятало за символами, метафорами и аллегориями.

В глубине души Адам признавал, что к предпочтению сада в сопоставлении с виллой его подталкивает и еще одно, более прагматическое соображение: наличие папки с документами, подобранными отцом синьоры Доччи. Документы эти предлагали готовую модель для работы, своего рода лекало для будущей курсовой, образец, который нетрудно дополнить и расширить с минимумом усилий. Да, материалы изложены коротко и сухо, но они выверены и точны. И в тексте, и в примечаниях содержатся многочисленные ссылки на источники или книги, найти которые можно в библиотеке. Понадобится всего лишь несколько дней, чтобы сначала детально все сверить, а потом оценить значимость и потенциал для дальнейшего использования.

Вилла подарила долгожданное отдохновение от зноя. Первой, кого он встретил, была Мария, раздававшая указания двум страшноватым уборщицам и хмурому Фосколо, выполнявшему обязанности разнорабочего.

Адам расположился в кабинете. Светлый и просторный, он занимал северо-западный угол здания, сразу за библиотекой. Окна выходили на заднюю террасу. В отличие от других комнат, обставленных скупо и просто, кабинет был заполнен мебелью, картинами, книгами и всякой всячиной, как будто все столь знаменательно отсутствующее в остальных помещениях каким-то образом собралось здесь.

На стене, над камином, висел небольшой портрет Федерико Доччи, о котором синьора Доччи упомянула накануне. Это был приятный мужчина средних лет, с резкими, едва сглаженными возрастом чертами. Он сидел на высоком стуле, положив руки на книгу, и в окне у него за спиной виднелись уходящие к далекому морю холмы. В наклоне головы и твердом взгляде темных глаз ощущались жесткость и властность, но на широких, полных губах играла тень улыбки — казалось, он посмеивается над самим собой. Противоречие это лишь добавляло мужчине привлекательности.

Большой застекленный стеллаж красного дерева заполнял стену за письменным столом. На нижних полках стояли книги, в большинстве своем на тему этрусков. Немалое место было отдано трудам по антропологии. Здесь присутствовали тексты на нескольких языках — итальянском, французском, английском и голландском. На верхних полках нашли приют самые разнообразные и весьма необычные предметы, преимущественно археологические находки: глиняные фигурки, орудия из бронзы, обломки керамики, фрагменты каменных скульптур и тому подобное. На самой верхней обнаружились два черепа, их пустые глазницы казались за стеклом глубокими озерцами тени.