Владислав Задорожный - Защита от дурака

• Название: Защита от дурака
• Автор: Владислав Задорожный
• Издательство: Друг читача, ТПО "Вариант"
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1990

Роман Владислава Задорожного «Защита от дурака», написанный в 1983 году, до наступления периода гласности не имел ни малейшего шанса быть опубликованным. По сути, это была книга «для стола». Ведь все, что так или иначе проецировалось на тогдашнюю действительность, усердием окололитературных чиновников не допускалось к народу. Но, быть может, за эти годы не только рукопись покрывалась пылью, но и ее содержание — многое ведь изменилось с тех пор, множество фактов, ранее старательно припрятываемых от масс, стали всеобщим достоянием? Нет. Ходивший в годы застоя «по рукам» любителей фантастики роман и сегодня не утратил актуальности. Иначе, впрочем, и не могло быть. Социальная фантастика, философская фантастика менее подвержены времени, чем так называемая научная фантастика, едва поспевающая (во всяком случае, пока дело обстоит именно так) чуть-чуть опережать научно-технический прогресс. Природа власти и ее реализация — вот основная тема романа, который в каком-то смысле можно назвать в романом-предупреждением обществу.

---

— Фашка тебе долго не простится, — проорал Примечание. — Ты, видно, и впрямь дрянь, ошибся я в тебе, в тебе ни грана…

Как-то иначе ко мне с тех пор. Будто чужой. Здесь бабы — рожают. Надоело. В Агло — буду!

Бабка ершится: мол, ленивый. Я не ленивый, но поспать люблю. Бывает, позавтракаю — посплю, пообедаю — опять спать, вечером поплещешься в реке — и на боковую. Рыбу удить — это не только поймать на уху, это еще смотреть на то, как течет река. Дедка говорит. Благодать! Дедка попрекает, что за троих жру. Так ведь расту. Когда растешь — жрется за троих. А еще очень интересно залезть на крышу и пописать в трубу, когда оттуда дым валит. Бабку жаль. Когда я маленький, сидела у постели, слышу в первосне:

— … и вот отправились они по свету. Дурака искать. Пришли они на планету, имя которой…

Сказки рассказывала… Жаль без бабки. Баюшки-баю, спи, а не то забредет Дурак — заберет и съест. Ой, ба, а Он какой? Лика Его никто не вызывал, а сказывают, будто звериная у Него голова и ходит Он с длинным-предлинным ножом, а коли в космос сунется, так летит быстрее света. Обгонит, случается, свет и ну не пускать его вперед. Вот тогда ночь и происходит. А светило — один Его глаз, оранжевый. А луна — другой, лиловый глаз. И день и ночь на планету нашу глядит, высматривает, где бы злое дело сделать. А где Его третий глаз, ба? А третий глаз спит сном вечным, третий глаз — глас разума, он-то и дремлет без просыпу…

В детстве я отправился без спроса путешествовать. Шел полпопытки. Леса, поля, ручьи, речушки. Вдруг из леса на поляну — стоп.

Зеленое кончилось и дальше без конца — черное. Ни живого. Ни травинки. Бабка: это край Аграрки. Дальше пусто. Пустица. Это прежде мы жили по всей планете, а нынче занимаем чуть-чуть. Вверх полезли, на других планетах будто слаще… Вернулся быстрехонько домой — дрожу. Пустица!

* * *

Лошадь незнамо как, незнамо когда испачкала хвост в грязи. Поигрывает своей рыже-черной метлой. Брызги в лицо — дедке и мне.

— У-у, рыжая! — добродушно дедка. — Размахалась! Вот огрею!

Тронул кнут, скосил на меня:

— Чего пригорюнился? Али в Агломарашку раздумал?

Лошадь неловко копытами по грязи. Лужи чавкают. И льет, льет. Телега скрипит и переваливается. Опять хвостом зашевелила! Разыгралась! Но-но-но!

Дедка — в смех, — я — с лица грязь.

— Тпру-у! Приехали. Стой-кась, рыжая.

— Куда же мне слезть? Сухого места нет.

— Куда слезешь, туда и слезай. — Вертит в руках кнут. Еще огреет, ну его. — Стало быть, навсегда?

Я спрыгнул в грязь. Злой.

— Дай хоть поцелую, — вдруг дедка. — Брату, несмотря ни на что, привет передай. И родителей не обижай, они у тебя славные — так и знай.

Он «но-о» на лошадь: взмахнула рыже-черным веником, сделала полукруг и поплелась обратно по проселку.

Слезы — долой. Вот она. Поднимаю глаза — вот! Агломерация!

* * *

Сердце — лист в бурю. Желтый: сильно дунет — сорвется. Иду: подо мной дрожат — назад. Предчувствие, радость — вперед!

По глазам хлыстом: цвет. Длинная прямая граница. Здесь: зеленое, рыжее, красное (радуга!), желтые дороги и так, и сяк вокруг холмов, дождь шпарит, грязь — черная — хлюпает. Там: ровное без конца, очень по-разному серое, прямые дороги серые, громадные, без окон, прямоугольные (смотришь на крышу — шапка падает), ровными линиями один за другим без конца и дороги между ними без конца — уродливо, прямо, серо. Горе, хочу домой. Дедушка!

Надо с разбегу, дыханье в кулак. В ледяную. С головой. Сам хотел.

Пирамида. Серые грязные буквищи: «ПЕРЕВАЛОЧНЫЙ ПУНКТ. СЛУЖБА ЗАЩИТЫ ОТ ДУРАКА.» Вхожу.

Удивительно: весь металлический. Один. Ни агломерата.

— Здрасть…

— Добрый день. — Голос никакой. Не металлический, не бабушкин, не Лохматого. И все-таки — свой, наш. — Предъявите ваш пупок.

— Пупок?

Страх. К чему бы это? Предъявляю.

— Очень хорошо. А зубы вы чистите?

— Нет.

— Очень хорошо. Но впредь обязательно чистить. Вы признаны достойным проживать в Агломерации. Противопоказаний нет. Следующий.

За мной пусто. Спрашиваю (уже успокоился):

— А где же дождь?

— Деревенщина! — говорит металлический (ты смотри, болтун). — В Агло, парень, не бывает осадков. Зачем? У нас нет всей вашей мерзости: деревьев, трав, зверей. А над планетой давным-давно смонтирован климатический купол — это из-за него светило кажется оранжевым, а луна — лиловой. Аборигены Аграрки любят дождь и снег, поэтому мы для вас, дикарей, периодически устраиваем дождь или снег. Три попытки в ступень снег идет и над Агло — для увеселения жителей… Но ты запомни, с этого момента ты больше не имеешь никакого отношения к Аграрной Зоне, ты — агломерат, и путь обратно тебе заказан… Разве что провинишься, и тебя вышлют, как когда-то выслали твоих родителей или родителей твоих родителей.

Я по приказу снимаю с себя все пестрое и надеваю серый комбинезон. Робот сажает меня в одну из пустых шиман — ряд их неподалеку от пирамиды. Теперь это навсегда моя шимана. Называю город, где родители. Шимана вперед. (Примечание, — что в Агло все шиманы мозговитые) замираю: до того приятно. Скорость, что надо. . . . брызжейка. . . . Добрый день.

Кто это? Я один в шимане. Голос похож на робота, который изучал мой пупок. «Давайте познакомимся. Я — кучер вашей шиманы. Моя функция — защищать вас от Него. Для этого шимана имеет 811 систем блокировки действий Дурака и 328 систем сопротивления. Из них вы можете пользоваться соответственно четыреста двумя и двести одной. Их описание в сборнике на панели управления. Советую выбрать пару десятков на свой вкус — больше запомнить затруднительно. Те системы, секрет которых вам не доверен, предоставлены в мое распоряжение против вас, если вы, извините за предположение, окажетесь Дураком. Шимана работает в двух режимах: произвольном и автоматическом. Можете набрать на пульте любой угодный маршрут — хоть на попытку вперед, и он будет в точности пройден в А-режиме. Максимально допустимую скорость превысить невозможно — я слежу за этим. Шимана может находиться в открытом, закрытом и непроницаемом состояниях — по вашему усмотрению. Помните, скорость патрульных шиман выше вашей. Пожалуй, все.»

Потрясно. Я в шимане не один. Заговорил с ней… или с ним. Молчит. Не из болтливых. Взял описание систем — не разбери-бери, а надо. Вокруг. Скорость — ух…

Кругом:

— серые громадины закончились, это, я знаю, были производства — Околесица;

— после Околесицы внутреннее кольцо — города сплошняком, серые громадные ящики домов, вполовину меньше производств, тоже без окон, стоят густо;

— улицы — прямые — конца не видно, до того кольцо огромное, что закругления опоясывающих улиц не заметны, толпы шиман во все стороны, без задержки, ныряя друг под друга по мостам и развязкам;

— тротуары выше роста агломерата, шиманы, словно в яме, никаких ступенек, чтобы подняться с проезжей, зато из шиманы прямо ступаешь на тротуар — вдоль него перила с калитками, мостики между сторонами улиц поверх траншей: для шиман;

— поразительно одинаково: улица за улицей, все серое, все-все предметы, все-все окружающее;

— оранжевое родное светило.

Толпы:

— какое разнообразие оттенков серого цвета, все в комбинезонах, но разного покроя и разного серого;

— яркими пятнами лиловые и оранжевые воители, пирамиды ЗОД;

— на спинах прохожих — многих — броско-серые надписи:

МЫ — НЕ ДУРАКИ (самая частая)

ДОВЕРЯЮ ЗОД

БОЮСЬ, НО НАДЕЮСЬ

НЕ ТРОНЬ МЕНЯ, Я ХОРОШИЙ

ЧТУ

Я ТАКОЙ ЖЕ, КАК ВСЕ

Я НЕ ХУЖЕ ДРУГИХ

ПОЕХАЛИ К ТЕБЕ (изредка у агломераток на спинах)

ХОЧЕШЬ? (у агломер, часто)

ХОЧУ! (у агломеров, частенько)

ПРИВЕТ СЕМЬЕ

Эти надписи самые частые, но есть и совсем непонятные, которые не повторяются. Я специально приказал кучеру помедленнее, чтобы рассмотреть. Между зданиями — много — высоченные толстенные палки. На них навешаны блекло-серые треугольники и квадраты. «Чего это?» Кучер: «Деревья.»

— Разве деревья такие?

— В Агло нет природы, есть только ее символы. Это символы деревьев. Треугольники — листья, квадраты — птички.

— А крапчатый асфальт — символ травы, да? — догадался я.

* * *

Шимана стоп. Дом. Как другие. По переду здания ползет коробка — и пых-пых краской. Серая, свежая. Опрятно.

Захожу. Дверь широкая. В нос — дрянь. На лестнице помои. Мочой. Стены — ну и ну. Их бы покрасить. Ступеньки битые. Перила трясутся. Лифт, слышал — должен быть подъемник, лифт. Створки щербатые. Ну его. Пешком. Седьмой. Звонок.

Дверь. О! Ширинища и вся из непробиваемого материала. Надежно. Незнакомый мужчина. За ним в сенях незнакомая женщина.

— Бажаны? — говорю.

— Да. А вы кто?

— Мамочка, — ору и в слезы. Они — ох. И пошло.

После телячьих я наотмашь: