Ван Мэн - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Ван Мэн
• Издательство: Известия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1986

Опубликованы в журнале «Иностранная литература» № 9, 1986

Из подзаглавной сноски

...Публикуемые рассказы взяты из сборников «Ван Мэн. Проза и публицистика» (Пекин, 1981), «Глубины озера» (Гуанчжоу, 1982), «Пурпурная шелковая кофта из деревянного сундучка» (Шанхай, 1984).

---

— Не беда. Заказывайте, завтра принесете.

— А как же порядок?

— Я свои доложу, так что порядок не пострадает.

— Ну, спасибо. Тогда возьму побольше. А то пообедал плохо.

— Полтора цзиня осилите?

— Что вы! Шесть лянов.

— Ладно. — И она принесла еще четыре ляна. Увидев, что этот парень — знакомый официантки, повар подложил к клецкам еще черпачок наструганной баранины. Обжаренные в масле, клецки посверкивали, как золотые самородки. И своим сиянием еще больше красили улыбку парня. Сусу вдруг по-новому взглянула на клецки: что за чудесное, бесценное сокровище!

— Понимаете, заявили, будто я сбил человека, и забрали у меня все деньги и карточки.

— А вы не сбивали? Правда?

— Конечно.

— Так зачем же отдали? Я бы таким ни фэня[3] не дала!

— Да ведь нуждается старушка и в карточках, и в деньгах. И потом, нет у меня времени на споры.

Тут официантку позвали из дальнего угла.

— Иду! — отозвалась Сусу и отправилась туда, прихватив тряпку, чтобы вытереть стол.

Вечером она собиралась рассказать бабушке про этого малахольного. Но у той опять прихватило сердце. Папа с мамой раздумывали, не отправить ли ее в больницу.

— Там такая вонища в приемном покое, — бросила Сусу, — нужно иметь железное здоровье, чтобы дух не испустить.

Как ты можешь, сердца у тебя нет, осудил ее быстрый взгляд отца. Она резко повернулась и ушла, забилась в маленькую каморку — свое убежище.

В эту ночь к ней вернулся давний сон. Воздушный змей — много лет назад он часто снился ей. Всякий раз по-новому. Но с шестьдесят шестого она не видела его ни разу — вот уже десять лет. А последние шесть лет вообще никаких снов не было. Высохшее русло наполняется водой, оживает заброшенная дорога, ушедшие сны возвращаются вновь. Не на зеленой траве, не на стадионе — с коня запускала она змея. Небо и земля необъятны. «Деревня, деревня — широкий простор», — дружно декламируют дети. А змея-то запускает не она — тот парень, слопавший шесть лянов жареных клецок. Змей сляпан кое-как, позорище! В народе такие невзрачные прямоугольники зовут «напопниками» — действительно, они точно лоскутки, которыми утепляют сзади детские штанишки. Но змей все-таки взлетел — выше новой гостиницы «Восток», выше сосен на большой горе, выше сокола над полем, выше воздушных шаров с транспарантом «Да здравствует победа Великой Пролетарской Культурной Революции!». Летит! Летит над горами, над реками, над соснами, над колоннами хунвэйбинов, над стадами лошадей, над тарелками жареных клецок. Как здорово! И с этим «напопником» взлетела она сама, превратившись в длинную-длинную ленту, прикрепленную к змею.

Сон кончился, но небо еще было темным. Сусу зажгла фонарик, отыскала тот давний снимок счастья. Десятилетие Республики — она вручает цветы председателю Мао. Нет, все-таки она везучая! Напевая «Коммунары — цветы, обращенные к солнцу», укрепила пуговицу на пальто, давно уже болтавшуюся на ниточке. Привычно пожелала председателю Мао здоровья. Сварила бабушке целебный супчик. Совершенно фантастического действия: бабушка съест — и сразу полегчает. Тем временем рассвело, домашние и соседи стали подниматься. Сусу тщательно почистила зубы, фыркая, как паровоз. Умывалась так шумно, будто это Ночжа[4] бушует на море. Проглотила оставшиеся с вечера пампушки и немного соленых овощей, запив кипятком. Подумала: а в самом ли деле эта недавняя статья «Кипяток — лучший напиток» «нападает на три красных знамени», как писалось в газетах... И только тут окончательно спустилась со своего «напопника» в реальность, туго подпоясалась и пошла постукивать по полу каблучками, словно колотила молоточком по клиньям, собирая пятистворчатый чешский шкаф.

— Что такая веселая сегодня, Сусу? — спросил папа.

— Да хочу в начальники вылезти, — так ответила она.

Папа расцвел. В шесть лет Сусу была командиром группы в детском саду, и он восторженно рассказывал об этом всем встречным. В девять лет возглавила пионерский отряд, и папа упивался этим... Когда загудел паровоз, он вдруг заплакал, на его исказившееся лицо стало тяжело смотреть. Ребята в поезде все ревели. И только Сусу не пролила ни слезинки, видимо, в свое славное будущее она верила гораздо крепче, чем отец.

— Пришли?

— Здравствуйте!

— Что будете есть сегодня?

— Сначала с вами рассчитаюсь. Вот карточки на 6 лянов, вот деньги — 28 фэней.

— Не будьте занудой. Так что вам?

— Мне снова жареные клецки, 4 ляна.

— Опять то же самое? А у нас есть пельмени, семь штук на лян, всего 15 фэней. Пирожки — два на лян, 18 фэней. Лепешки в кунжутном масле с соевым творогом, за 30 фэней целых 4 ляна.

— Все равно, только побыстрей.

— Подождите, там кто-то вошел... Так я подам вам пирожки, ладно? Тоже 6 лянов. Куда вы так спешите? Уже несу. Вы студент?

— Разве меня можно принять за студента?

— Тогда инженер, музыкант, а может, начальник какой — выдвиженец?

— Неужто похож?

— Ну, тогда...

— Не гадайте, я пока не работаю.

— Минуточку, еще кто-то вошел... Чем же вы заняты, если не работаете?

— Безработные — тоже люди, тоже живут, дышат весной, и у них тоже есть свои дела.

— И какие же у вас дела?

— Книги читаю.

— Читаете? Что же?

— «Оптимизация». «Палеонтология». Учу иностранные языки.

— Готовитесь к экзаменам?

— Разве в нынешних вузах есть экзамены? А сдавать пустые экзаменационные листы, как этот Чжан Тешэн[5], — не для меня.

— Жаль, что эксперимент Чжан Тешэна не привился.

— В жизни надо хоть чему-то научиться, хоть чему-то, что имеет смысл. Мы еще молоды. Не так ли?

Он дожевал пирожок и торопливо удалился, оставив ее в недоумении.

На следующий день Цзяюань явился в тот же самый час и ел на этот раз соевый творог. По сероватой поверхности были прихотливо разбросаны зеленый лучок, землистого цвета кунжутная кашица и алый перец. И отчего это почтенным мужам, отечественным и зарубежным, известно имя императора Цинь Шихуана[6], а кто тот гений, что изобрел соевый творог, они не ведают?

— Вы обманываете меня.

— Что вы!

— Сказали, будто не работаете.

— Так оно и есть. Три месяца как вырвался с «перевоспитания» в Великой северной пустыне. Но со следующего месяца начну работать.

— В каком-нибудь научном учреждении?

— На уличном пункте бытового обслуживания. Учеником. Моя задача — научиться ремонтировать зонтики.

— Какой ужас!

— Вовсе нет. У вас есть сломанный зонт? Тащите ко мне.

— Но ваша оптимизация? А палеонтология, иностранные языки и что-нибудь еще, наверное...

— Буду продолжать.

— Ремонтировать зонтики методом оптимизации? Сооружать их из костей динозавра?

— Э, оптимизация подойдет и для зонтиков. Не в этом суть, вот послушайте... Если можно, еще порцию творога, только перца поменьше, а то у меня уже испарина на лбу. Спасибо... Так вот, профессия — это средство к существованию и элементарный долг перед обществом. Но это еще не все и не навсегда, профессия — это еще не весь человек. Чтобы тебе подчинился целый мир, нужно овладевать знаниями. Мы с вами оба ремонтируем зонтики и получаем по восемнадцать юаней, но вы знаете о динозавре, а я не знаю, и потому вы гораздо сильнее, лучше, богаче меня. Так?

— Не понимаю.

— Нет, понимаете, вы все понимаете. Иначе зачем бы вам со мной разговаривать? Э, вон там какой-то шаньдунец буянит, камушек ему, видите ли, в арахисе попался, десну поцарапал. Ну ладно, до свидания.

— До свидания. До завтра.

От этого «завтра» у Сусу запылало лицо. «Завтра» — это лента, привязанная к «напопнику» — жалкой забаве бедной девчушки, — такому простому, примитивному и все же свободному и беспечальному. Завтра... Тучки и грезы, шелест бамбука, пение струны, осенние листья и весенние лепестки.

Завтра он не пришел. И на следующее «завтра» — тоже. Пропал ее жеребенок. Высматривая его, Сусу, бедная лошадушка, заблудилась и долго ржала, металась по склону между деревьями. Будто разом потеряла и вид на жительство, и все продовольственные карточки.

— Ой, это вы! Наконец пришли!

— Бабушка умерла.

Сусу как в прорубь окунули, она долго стояла, привалившись к стене, пока не сообразила, что речь идет не о ее бабушке, а о бабушке этого очкастого чудака. И все-таки было больно, била дрожь.

— Жизнь коротка. Потому и нет для нас ничего дороже времени.

— А мое драгоценное время, — грустно улыбнулась она, уже заслышав вдали цокот копыт своего жеребенка, — уходит на тарелки.

— Спасибо вам за эти тарелки, они многим нужны. И потом не одни же тарелки у вас.

— А что еще? Сама я никому не нужна — только мои тарелки. Да и к ним меня пристроить родителям стоило немалого труда.

— Увы, всюду одно и то же, — понимающе улыбнулся он. — А займитесь-ка арабским языком, у вас же тут заведение мусульманское.