Виктор Манойлин - Базирование Военно-морского флота СССР

• Название: Базирование Военно-морского флота СССР
• Автор: Виктор Манойлин
• Жанр: О войне

Книга генерала В. И. Манойлина — это его воспоминания о жизни во времена Советского Союза и после его распада, о службе в советском Военно-морском флоте и о работе в одной из крупнейших нефтяных компаний постсоветской России. В период «холодной войны» 1946–1991 гг., на котором автор акцентирует свое внимание, он служил и работал в структурах Военно-морского флота, принимая участие в организации его базирования. Автор ставит своей целью информировать читателя о малоизвестных и вовсе неизвестных страницах истории советского Военно-морского флота, делая это в легкой повествовательной манере.

---

Два чувства владели мной на этом совещании. Для первого трудно подобрать слова. Это можно назвать и облегчением, и рад остью, что все закончилось не начавшись. А можно просто сказать: «Слава Богу, что обошлось». Последнее выражение и короче, и точнее, и яснее. Второе — это чувство гордости за нашу страну, за наши Вооруженные силы, за наш Военно-морской флот. Американцы побоялись получить то же, что они хотели сделать для нас, поэтому вернулись в исходную позицию.

Кроме Карибского кризиса и землетрясения на Камчатке, мне довелось пережить и чилийское цунами. В начале этой главы я упоминал о цунами, сейчас сделаю это несколько подробнее. Цунами — это моретрясение, которое возникает при мгновенном опускании большого участка морского дна, в результате чего образуется волна. Цунами — это так называемая длинная волна, а ветровые волны, обычные для моря, озера, реки и т. д. — это короткие волны. Расстояние между гребнями коротких волн исчисляется метрами, а расстояние между гребнями длинных волн — километрами. Высота волны цунами гораздо больше высоты самых крупных ветровых волн, но длинная волна очень пологая, поэтому для корабля в открытом море она никакой опасности не представляет. Корабль просто плавно поднимается и плавно опускается. Когда волна цунами врывается в бухту — то это беда. Она срывает корабли с якорей и выбрасывает их на берег, разрушает причалы и, проникая на берег, — все береговые постройки. То же самое происходит, когда волна цунами обрушивается на берег не обязательно в бухте, но и в любом другом месте.

Для того, чтобы обезопасить береговые постройки от цунами, необходимо строить их на высоте, которая недоступна для этой волны. Спасение от цунами — своевременное предупреждение об опасности, чтобы корабли успели выйти в открытое море, а люди и береговая техника — забраться повыше.

Всегда есть какой-то отрезок времени от момента землетрясения, способного вызвать цунами, до прихода этой волны к пункту оповещения.

После цунами, наделавшего в начале пятидесятых годов много бед на Камчатке в области и на флотилии, были развернуты работы по выявлению мест, опасных для людей и сооружений при возникновении цунами. Были подняты архивы и произведено цунамирайонирование побережья. При каждом новом цунами вносились соответствующие добавления.

На флотилии этой работой занимался Инженерный отдел. Были выявлены все цунамиопасные акватории и территории в границах базирования сил флотилии, и для них определен порядок действий при объявлении тревоги «Цунами», а также правила застройки этих участков.

Моретрясение в Чили вызвало волну цунами, которая дошла и до Камчатки.

Авачинская бухта — это природная защита города от волны цунами. Узкое и почти круглое горло в плане очертания бухты обеспечивает препятствие волне на входе и ее плавное растекание по всей акватории.

Своевременное предупреждение и природная конфигурация бухты Авачинская позволили сравнительно безболезненно справиться с подошедшей волной чилийского моретрясения в местах постоянного базирования сил флотилии и судов Камчатско-Чукотского пароходства.

К Камчатке подошла не одна, а несколько волн с промежутками между ними от нескольких часов до нескольких суток. На четвертые сутки вроде все успокоилось. Инженерный отдел приступил к обследованию и документированию следов цунами на Камчатском побережье. В это время начальником Инженерного отдела был инженер-подполковник Парфенов П. М., который на катере вместе со специалистами отдела, среди которых был и я, вышел для обследования в бухту Русская. Эта бухта использовалась только для маневренного базирования кораблей флотилии и временной стоянки сельдяной экспедиции камчатских рыбаков. Стационарных береговых сооружений в бухте не было.

Вошли в бухту. Крутые обрывистые берега покрыты снегом, вдали — вулкан. По всей акватории бухты плавает множество новых деревянных бочек для сельди, которые были смыты с береговой черты волной цунами. В куге бухты на боку лежит малый рыболовный сейнер, который волной цунами был выброшен на мелководье. Людей на этом сейнере нет. Стали на якорь. На воду спустили моторную шлюпку, в которую сели Парфенов, я и моторист. Пошли к берегу, чтобы обследовать и задокументировать высоту и район распространения цунами. Отошли от катера метров сто и почувствовали, что шлюпку подняло вверх и несет в кут. Оказывается, подошла еще одна волна, которую уже никто не ждал. В кут бухты впадает ручей. Волна занесла нашу шлюпку примерно метров на пятьсот в распадок, по дну которого шел ручей. Потом волна опустила нашу лодку на лед ручья и спокойно отошла назад. Волна несла нас на берег плавно, опустила осторожно, толком мы и испугаться не успели. Катер наш вместе с якорем тоже протащила вперед метров на сто, но он остался на плаву, без всяких повреждений.

Мы быстро выскочили из шлюпки и стали карабкаться на сопку, чтобы следующая волна не могла нас захватить. По склону сопки стали добираться к нашему катеру. Это был трудный и опасный участок куга. Сопка крутая, снега много, можно вызвать снежный обвал, внизу вода, куда можно запросто свалиться. Усугубляет обстановку опасение, что цунами снова подойдет. Дошли. Мы смотрим на катер, с катера смотрят на нас. Второй шлюпки на катере нет. Подойти катеру к берегу так, чтобы можно было на него забраться, не получится. Темнеет. Холодает. Скоро ужинать пора. Стало скучно. В голове ни у кого ни одной мысли, что же делать. Хотели давать радиограмму в бухту — просить помощи. В лучшем случае другой корабль пришел бы не раньше, чем часов через десять. И вдруг, как в сказке, в бухту заходит рыболовный сейнер. Наш катер семафорит сейнеру, с сейнера спускают шлюпку и доставляют на катер.

На флотилию был назначен новый командующий — контр-адмирал Ярошевич Д. К., который проводил в отношении Инженерного и Строительного отделов ту же политику, что и Щедрин, т. е. политику открытых дверей. Всегда внимателен, всегда доступен, всегда благожелателен и всегда строг и взыскателен. Как у многих крупных флотских командиров, у него было стремление сохранять старинные российские флотские традиции, проявляя при этом твердость и даже педантизм. Обеденный перерыв, или, как его на флоте называют, адмиральский час, должен начинаться ровно в 12.00 и заканчиваться в 14.00. Как-то я был у него на приеме с пачкой смет, которые он утверждал. Никакого доклада не требовалось. Я ему давал очередную смету, а он расписывался там, где машинистка отпечатала слово «Ярошевич». Часы в кабинете командующего пробили двенадцать. Осталось несколько смет на пару минут работы. Ярошевич поднялся со стула, подписывать не стал. Сказал, что флотских традиций нарушать нельзя, и вышел из кабинета. Я собрал свои сметы и тоже пошел обедать.

В это время в Военно-морском флоте профсоюзы начали борьбу за переход с двухчасового обеденного перерыва на часовой. В некоторых местах это удавалось сделать, в других нет. На профсоюзной конференции флотилии Ярошевич на вопрос, когда флотилия перейдет на одночасовой обеденный перерыв, ответил: «Когда флотилией не будет командовать Ярошевич. Я не буду менять то, что установлено Петром Первым».

Окончание своего рабочего дня Ярошевич никогда не ограничивал, при необходимости он принимал нас довольно поздним вечером.

К концу пятидесятых годов на флотилии были построены и сданы в эксплуатацию две береговые артиллерийские батареи: двенадцатидюймовая в бухте Спасенная и статридцатимиллиметровая на мысе Лопатка (Первый Курильский пролив). В это время на первом месте было ракетное оружие, только что построенные батареи законсервировали, а потом и растащили.

На флотилию прибыл береговой ракетный полк. По тому времени это было мощное, мобильное и дальнобойное средство береговой обороны. Мы, выученные, воспитанные и выросшие вместе с артиллерией в береговой обороне, не могли не жалеть о консервации артиллерийских береговых батарей, но не могли не видеть явного преимущества пришедшего им на смену ракетного полка.

В начале шестидесятых годов происходила реорганизация инженерных органов Военно-морского флота, во время которой меня назначили главным инженером Военморпроекта-32, где начальником в то время был инженер-майор Шириков П. В. Это полностью отвечало моему личному желанию, так как меня всегда влекла к себе именно проектная работа. Кадры в организации были высокой квалификации, коллектив дружный, работа интересная.

Работа в Военморпроекте-32 имела несколько особенностей. Первой из них была та, что все инженерные изыскания для центральных проектных организаций выполнял наш ВМП. Вторая особенность заключалась в том, что примерно половину плана проектных работ составляли работы для Войск противовоздушной обороны (ПВО) и Ракетных войск стратегического назначения (РВСН).