Голамхосейн Саэди - Персидские юмористические и сатирические рассказы

• Название: Персидские юмористические и сатирические рассказы
• Автор: Голамхосейн Саэди
• Издательство: Издательство «Правда»
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1988

В сборник включены произведения основоположника современного сатирического рассказа Ирана Мохаммада Али Джамаль-заде, а также писателей-юмористов Хосроу Шахани, Феридуна Тонкабони, Голамхосейна Саэди и Аббаса Пахлавана.

В рассказах зло и остроумно обличаются пороки буржуазного мира: продажность чиновников, напускная добродетель богатых, инфляция моральных и нравственных ценностей в условиях ускоренной модернизации общества.

Современный персидский юмористический рассказ развивает гуманистические и демократические традиции мировой классической новеллистики.

---

— Не хочешь ли ты, чтобы я на старости лет полез на забор и на виду у всех украл кувшин? — спросил Цапля.

— Не расстраивайся, друг, что-нибудь придумаем,— ответил Таги-хан. — Только знай — одними речами сыт не будешь. В ближайший вечер я позову к себе друзей, приходи и ты. Посидим, потолкуем. Может, найдём какой-нибудь выход. Ну, а теперь мне пора. Жена уже наверняка ждёт меня за дверью с веником в руках. «Где был, почему опоздал, что ещё натворил?» Лучше уж поскорее вернуться домой. Ну, а пока прощай.

Ровно через неделю на работе у Цапли раздался телефонный звонок. Говорил Таги-хан.

— Сегодня после ужина жду тебя! Товарищи тоже придут. Я кое-что придумал, хочу с вами посоветоваться. Не опаздывай.

Вечером друзья сидели за круглым столом в гостиной Таги-хана. Комната была полна табачного дыма и напоминала парильню. Приятели болтали, смеялись, пили чай, опустошая вазы с фруктами. Наконец Мирза Таги-хан начал свою речь:

— Друзья, сегодня мы собрались здесь, чтобы найти лекарство от нашей общей болезни — безденежья. Мне уже до смерти надоели попрёки и злорадство моей жены. С утра до вечера она только и делает, что ставит мне в пример чужих мужей. Боюсь, я и сам скоро поверю, что рождён дураком, растяпой и простофилей, и участь моя — до самой смерти копошиться, словно червяку, в этой грязи. Ведь даже когда я помру, жена скажет: «Несчастный, нищим родился, нищим жил и нищим умер». Знаете ли вы, как меня дома прозвали? Блаженный простофиля!

Рунаки, самый старший из участников собрания, с седеющими усами и бородой, сказал:

— Все это понятно, но хотелось бы знать, что вы придумали? Какой предлагаете выход? Ведь вы считаете себя Бузурджмихром[10] нашего времени.

— Прошу минуту тишины,— сказал Таги-хан,— для того я и пригласил вас, чтобы высказать свои соображения.

Все умолкли и уставились на того, кто собирался разрешить их затруднения. Какое же чудо он намеревался сотворить?

— Нас здесь восемь человек,— продолжал он,— и если мы очень постараемся и доведём дело до конца, я уверен, что в ближайшее время каждый из нас положит в карман двести тысяч туманов.

В ответ послышались смешки, остроты, удивлённые возгласы:

— Тронулся! — выпалил Цапля.

— Напал на золотую жилу! — высказал предположение Рунаки, потом затянулся папиросой и выпустил из ноздрей густой клуб дыма.

Журналист Джавад Бонгахи, заливаясь смехом, пророкотал:

— Видно, сговорился с казначеем «Четвёртого пункта»[11]! Хосейн Лалеи, который, несмотря на свой неряшливый вид, был владельцем нотариальной конторы, сказал:

— Ты дай мне в руки эти двести тысяч, и будь я трижды проклят, если спрошу, откуда ты их взял.

— Я подчиняюсь большинству,— сказал Собхани, молодой, но уже довольно известный врач, приходившийся Рунаки зятем. Поскольку тесть и его друзья помогли ему после возвращения из Европы начать лечебную практику, он считал себя перед ними в долгу и обычно принимал участие в их сборищах.

— На меня не рассчитывайте! — решительно заявил Джавад-хан Фирузе, сотрудник министерства финансов. — Я обойдусь куском хлеба, заработанным честным трудом. Ведь, слава богу, единственное, что у меня есть на этом свете,— это доброе имя. Ни я, ни жена не согласимся променять своё честное имя ни на какие миллионы. Все это богатство уступаю вам. Мне же вообще не хочется принимать участия в подобных сборищах. Разрешите откланяться.

Сказав это, он вскочил с места, распрощался со всеми и исчез. Тогда поднялся Рахим-ага Камран. Когда-то он был даже депутатом парламента, до сих пор ещё пользовался своей прежней славой и поэтому обладал необыкновенной «пробивной» силой. Таких, как Камран, обычно называют «делягами»: не имея определённой профессии, они не гнушаются никакими махинациями и всегда катаются как сыр в масле.

— Люди, подобные Фирузе, родились, чтобы голодать,— заявил он. — С пустым желудком трубить о чести — глупо. Все его рассуждения гроша ломаного не стоят и опровергать их — все равно что читать молитву перед ослом. Что толку от этих умников с их самодовольством, наивностью и пустыми фразами о честности. Коли тебе жизнь не по душе — измени её.

Наконец собравшиеся успокоились, и Мирза Таги-хан смог изложить свой план.

— Должен заранее предупредить господ,— начал он,— что успех задуманного дела зависит от того, насколько согласованно мы будем действовать. Только приложив максимум сил и энергии, мы сможем добиться успеха.

Все в один голос закричали, что для достижения желанной цели никто не пожалеет живота своего.

— Возле скотобойни за воротами Шах Абдол Азима[12], неподалёку от кладбища,— продолжал Таги-хан,— находится заброшенный пустырь площадью около пяти тысяч квадратных метров. Это место давно уже стало пристанищем для собак, промышляющих на скотобойне. Желающих купить его нет. Но коли появится покупатель, скотобойня с готовностью обменяет эту ненужную ей землю на звонкую монету. Этим покупателем будем мы. Купив землю за гроши, мы перепродадим её правительству по цене гораздо более высокой, а разницу положим себе в карман. О том, как это сделать, я вам сейчас и расскажу.

Друзья зашумели:

— Вот уж выдумал! Даже если нам удастся купить этот пустырь, разве правительство будет платить деньги за пристанище для собак.

— В этом-то и состоит самая главная трудность,— ответил Таги-хан. — Но ведь среди нас есть опытный журналист, у которого много друзей-газетчиков. Он-то и поможет. Его статьи в различных газетах и журналах подготовят нам почву. С другой стороны, Камран, бывший депутат меджлиса, сохранил свои связи со многими депутатами и знает все ходы и выходы в меджлисе и его комиссиях. Наш товарищ, Лалеи,— владелец нотариальной конторы. Ясно, что он впоследствии может быть нам чрезвычайно полезен. Доктор Собхани и его друзья-коллеги в своё время тоже нам понадобятся. Мы же с Цаплей и господином Рунаки, будучи служащими государственных учреждений, знаем их не хуже своих собственных карманов. Нам известны слабые струны сильных мира сего, и мы умеем на них играть. Настанет день, когда правительство вынуждено будет согласиться с нашим проектом. И вот тогда-то мы и начнём доить нашу корову!..

— Ну, хорошо, приятель,— не выдержав, воскликнул Рунаки. — Положим, что все предварительные мероприятия осуществлены. Но, извини, сказав «а», надо сказать и «б». Как же мы, купив эту землю, сможем перепродать её государству?

— Вот здесь-то и зарыта собака! — ответил Таги-хан. — То, что пришло на ум вашему покорному слуге, заключается в следующем. Голос протеста должны поднять врачи. Они объявят, что в Тегеране увеличилось число прокажённых и над городом нависла опасность. Проказа вот-вот распространится по всему городу и его окрестностям. Необходимо как можно быстрее изолировать больных и создать для них лепрозорий. После этого наступит очередь газет. Пресса должна показать, на что она способна, поднять шумиху вокруг проказы! Наш несчастный народ находится на краю пропасти. В любой момент эта страшная, смертельная болезнь может добраться до нас самих, наших родных и близких. Необходимо будет отыскать несколько прокажённых и поместить их фотографии на первой полосе газет и иллюстрированных журналов. Если не найдут таковых, то в южной части города есть мастера, которые так разрисуют любого нищего, что не составит никакого труда выдать его за прокажённого. Придётся организовать письма в редакцию от матерей, в которых слышались бы душераздирающие вопли и смертельный страх за своих детей. Когда общественное мнение придёт в движение, наступит очередь Хосейна-аги. Его задача — поднять на ноги знакомых: мулл, ахун-дов и ваэзов. Они должны будут в мечетях с той же страстью, с какой рассказывают про убийство имамов в Кербеле, заставляя навзрыд плакать шиитов, говорить о последствиях проказы, вызывая ужас и смятение среди слушателей. Господин же Рунаки, находящийся в давнишней дружбе с базарными торговцами и ремесленниками, должен уговорить их, чтобы они потребовали от правительства принятия самых решительных мер против страшной болезни. В противном случае, мол, они запрут свои лавки и засядут бестом в мечетях.

Самая же важная и деликатная миссия, бесспорно, будет у нашего друга Камрана. Ему придётся обойти всех депутатов меджлиса и намекнуть каждому, что в случае успеха дела и он получит свой куш. Несколько депутатов должны будут пригрозить правительству запросом. После этого наступит очередь моя и моих коллег — служащих государственных учреждений. Мы повидаемся с нужными людьми, подмаслим их… И в один прекрасный день поползут слухи, что правительство собирается купить земли вокруг скотобойни для постройки лепрозория. Когда землю будут оценивать, а уж оценщиков мы заранее обработаем, они не поскупятся и назначат нужную нам сумму. Короче говоря, за землю, которая достанется нам почти даром, мы получим изрядный куш.