Евгений Гуляковский - Мир в латах (сборник)

• Название: Мир в латах (сборник)
• Автор: Евгений Гуляковский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5–235–02001–4

В сборник фантастики вошли лучшие произведения участников Ялтинского семинара 1991 года. Романы, повести, рассказы отличаются интересными сюжетными поворотами, раскрывают природу сложных взаимоотношений человека с окружающим миром. В книгу включены также переводы произведений известных зарубежных мастеров фантастики.

СОДЕРЖАНИЕ:

РОМАНЫ

Евгений Гуляковский. Чужие пространства

Николай Романецкий. Мир в латах

ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ

Сергей Иванов. Сияющая Друза

Владимир Рыбин. Что мы Пандоре?

Андрей Поляков. Стеклянный Шар

Владимир Першанин. Остров за Синей Стеной

Татьяна Полякова. Два с половиной раза замужем

Геннадий Ануфриев. Бюро знакомств “Галактика”

Геннадий Ануфриев. Вся мерзость мира

Делия Трускиновская. Испытание

Игорь Савенко. Может быть

Михаил Ларин. В чужом доме

Михаил Емцев. Человек своей судьбы

Евгений Цветков. Гриб

Евгений Цветков. Вурдалачка

ЗАРУБЕЖНАЯ ФАНТАСТИКА (Перевод Евгений Дрозд)

Рэй Дуглас Брэдбери. Сбор семьи

Рэй Дуглас Брэдбери. Мессия

Рэй Дуглас Брэдбери. Направление — Чикаго-бис

Рэй Дуглас Брэдбери. Человек, которого ждали

Роберт Ирвин Говард. Тварь на крыше

Стиви Аллен. Общественное порицание

Роберт Шекли. Кошмарный мир

Фриц Лейбер. Мариана

---

Голос продолжал дальше, уточняя детали, и нынешним утром ранние выпуски газет пестрели обычными в таких случаях снимками с подписями типа: “Пара из Бронкса — самая первая”, “Студенты прождали всю ночь, чтобы увидеть Порицание”, “Ранние пташки”…

К половине второго на стадионе не осталось ни одного свободного места, и люди стали заполнять немногочисленные проходы. Специальные отряды полиции начали перекрывать входы, и был отдан приказ блокировать близлежащие улицы и прекратить доступ к стадиону. Разносчики шныряли в толпе и продавали холодное пиво и сосиски с булочками.

Фредерик Трауб сидел почти в центре западного сектора и с интересом разглядывал деревянный помост в середине поля. Он был раза в два больше ринга для профессионального бокса. В центре помоста было небольшое возвышение, на котором стоял простой деревянный стул.

Слева от него стояло несколько стульев для должностных лиц. На краю помоста, так сказать, у рампы, находилось подобие аналоя с несколькими микрофонами. С помоста свисали знамена и флажки.

Толпа начинала зловеще гудеть.

В две минуты третьего из туннеля, ведущего к раздевалкам, вышла небольшая группа людей. Толпа зажужжала еще громче, затем разразилась аплодисментами. Люди осторожно вскарабкались по ступенькам деревянной лесенки, кучкой промаршировали по платформе и уселись на расставленные для них стулья. Трауб оглянулся по сторонам и с интересом отметил, что высоко вверху, в ложе для прессы, загорелся мигающий красный свет телевизионных камер.

— Замечательно, — сказал Трауб своему компаньону.

— Еще бы, — ответил тот. — И эффективно.

— Я думаю, что это правильно, — сказал Трауб. — Но все же для меня это все выглядит немного странно. У нас этого нет.

— Потому и интересно, — сказал компаньон.

Трауб на какое-то время прислушался к голосам вокруг него. К его удивлению, никто не упоминал о предстоящем деле. Обсуждали бейсбол, фильмы, погоду, сплетни, личные дела — тысяча и одна тема, кроме самого главного. Как будто все по молчаливому уговору старались не упоминать о Порицании.

Раздумья Трауба были прерваны голосом его приятеля.

— Ты как настроен? Будешь в форме, когда мы к делу приступим? А то я тут видел таких, которые в решающий миг раскисали…

— Я буду в порядке, — заверил Трауб. Затем покачал головой. — Но все же не верится.

— Ты о чем?

— Ну вообще, о всей этой штуке. Как это началось? Как вы обнаружили, что это возможно?

— А черт его знает, — ответил приятель. — Мне кажется, это тот парень из Гарвардского университета первым натолкнулся на мысль. Конечно, и до него многие думали о связи мысли и материи. Но этот парень научно доказал, что на материальные вещи можно воздействовать с помощью мысли.

— Небось сначала на игральных костях тренировался, — заметил Трауб.

— Да, с ними. Для начала он отыскал парней, которые могли по дюжине раз подряд выбрасывать шестерку. И действительно управляли костью, пока она падала. После уж он открыл, в чем тут дело, и секрет оказался простым. Те мужики, что могли управлять костью, были просто-напросто людьми, которые думали, что они это могут.

Потом как-то они собрали в аудитории 2000 человек и заставили их сконцентрироваться на мысли, что кость должна выпасть определенным образом. И она у них так и падала. Если хорошенько поразмыслить, то все это совершенно естественно. Если одна лошадь может протащить какой-то груз на определенное расстояние с определенной скоростью, то десять лошадей протащат его дальше и быстрее. У них получалось, что кость падала так, как им хотелось, в восьмидесяти процентах случаев.

— А когда они впервые заменили кость живым организмом? — спросил Трауб.

— Чтоб я сдох, если я знаю, — ответил приятель. — Кажется, несколько лет назад, и правительство вроде бы поначалу решило прикрыть это дело. Кажется, были какие-то нелады с церковью. Но потом они сообразили, что это уже не остановишь.

— А что, сегодня необычно много народу или нормально?

— Для политического преступника нормально. Если взять насильника или убийцу, то больше двадцати — тридцати тысяч не соберешь. Народ ко всему привык, его так просто не раскачаешь.

Из-за туч выглянуло солнце, и Трауб молча следил, как большие, похожие на географическую карту тени скользили по траве.

— Теплеет, — сказал кто-то. — Кажется, денек получается на славу.

— Это точно, — согласился другой.

Трауб наклонился и принялся завязывать развязавшийся шнурок, а в следующую секунду вздрогнул от утробного рева толпы. Пол завибрировал.

Через поле по направлению к помосту шли три человека. Двое чуть позади третьего, шедшего неуверенной походкой с опущенной головой.

Трауб глядел на понурую, ковыляющую по траве фигуру, на непокрытую лысую голову и неожиданно для себя ощутил какую-то слабость и легкую тошноту.

Казалось, прошла целая вечность, пока два стражника втащили осужденного на помост и подтолкнули его к стулу.

Когда осужденный уселся на свое место, толпа снова взревела. Высокий, представительный мужчина шагнул к амвону и прочистил горло (микрофоны разнесли звук по всему стадиону). Затем он поднял руку, требуя тишины.

— Полный порядок, — сказал он, — порядок.

Людское скопище медленно успокаивалось. Наступила тишина. Трауб крепко сцепил пальцы рук. Ему было немного стыдно.

— Порядок, — повторил человек. — Добрый день, леди и джентльмены. От имени президента Соединенных Штатов я приветствую вас на очередном Общественном Порицании. Как вам известно, сегодня ваш гнев будет направлен против человека, которого правосудие Соединенных Штатов признало вчера виновным, против профессора Артура Кеттриджа!

Услышав это имя, толпа издала звук, похожий на рычание пробуждающегося вулкана. С центральных трибун было брошено несколько бутылок, но они не долетели до осужденного.

— Через минуту мы начнем, — сказал спикер, — но сначала я хочу представить вам преподобного Чарльза Фуллера из Церкви Воскресения, что на Парк Авеню. Он сотворит молитву.

Вперед выступил маленький человечек в очках, встал у микрофонов на место предыдущего оратора, закрыл глаза и откинул голову назад.

— Отец наш Небесный, — сказал он, — тот, кому мы обязаны всеми благодатями сей жизни, к Тебе мы взываем — даруй нам силы действовать согласно правосудию и в духе истины. Мы молим Тебя, о Господи, даруй нам веру в то, что дело, кое мы намерены совершить сегодня, является Твоим делом и что все мы лишь скромные исполнители Твоей божественной воли Ибо сказано: плата за грех — смерть. Загляни глубоко в сердце этого человека, чтобы найти зерно раскаянья, если таковое там есть, а если нет, то высади его там, о Боже, в Своей доброте и Своем милосердии.

Последовало непродолжительное молчание, затем преподобный Фуллер откашлялся и сказал:

— Аминь.

Толпа, стоявшая во время молитвы тихо, стала усаживаться и снова загудела.

К микрофонам снова подошел первый спикер.

— Вы знаете, — сказал он, — какое дело нам предстоит, и знаете, почему нам надо его сделать.

— Да, — провизжали тысячи голосов.

— Тогда к делу. На этот раз я рад представить вам одного великого американца, который, как говаривали в старину, не нуждается в представлении. Недавний президент Гарвардского университета, а нынче советник государственного секретаря доктор Говард С.Уэлтмер!

Шквал аплодисментов всколыхнул воздух над стадионом.

Доктор Уэлтмер выступил вперед, обменялся рукопожатием со спикером и поправил микрофон.

— Благодарю, — сказал он. — А теперь не будем терять времени, ибо то, что нам предстоит сделать, если мы хотим, чтобы все было как надо, потребует всей нашей энергии и всей нашей способности к концентрации.

— Я прошу вас, — продолжал он, — не отвлекаться и сосредоточить внимание на человеке, который сидит на стуле слева от меня, на человеке, который, по-моему, является самым гнусным преступником нашего времени — на профессоре Артуре Кеттридже.

Толпа испустила пронзительный вопль.

— Я прошу вас, — сказал Уэлтмер, — подняться. То есть, пусть каждый встанет. Мне сейчас нужен каждый из вас… Я вижу, у нас тут сегодня почти семьдесят тысяч… Мне нужно, чтобы каждый из вас прямо посмотрел на этого изверга в человеческом обличье, на Кеттриджа. Покажите ему, какой чудесной силой вы обладаете, силой, таящейся в глубине ваших эмоциональных резервуаров, продемонстрируйте ему все ваше презрение, всю вашу ненависть, пусть он знает, что он злодей, что хуже убийцы, что он предатель, что его никто не любит, что он нигде никому не нужен, ни одной живой душе во всей Вселенной и что его презирают с жаром, превосходящим солнечный.

Люди вокруг Трауба потрясали кулаками. Их глаза сузились, кончики губ опустились, суровые складки прорезали лбы. Какая-то женщина упала в обморок.