Питер Бамм - Невидимый флаг. Фронтовые будни на Восточном фронте. 1941-1945

• Название: Невидимый флаг. Фронтовые будни на Восточном фронте. 1941-1945
• Автор: Питер Бамм
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2146-6

Немецкий военный хирург Питер Бамм делал операции в летней пыли и в зимнюю стужу, без отдыха в течение многих часов в самых тяжелых условиях. Временные полевые госпитали организовывались прямо в окопах и бомбоубежищах, поток раненых не иссякал. Бамм был фронтовым медиком и выполнял свой долг, спасая людей. В своих воспоминаниях он описывает тяжелые фронтовые будни на Восточном фронте.

---

Вот что может случиться: заднее колесо одной из повозок, в которую запряжена лошадь и которая движется в составе растянувшейся на много километров колонны, попадает в глубокую воронку от снаряда, заполненную водой. Колесо ломается. Ось повозки летит вверх. Лошади рвутся вперед. Один из поводьев рвется. Повозка, следовавшая сзади, пытается объехать ее слева, но не может выбраться из глубокой колеи. Правое заднее колесо второй повозки цепляется за левое заднее колесо первой повозки. Лошади ржут и начинают метаться во все стороны. Вперед и назад путь закрыт. Грузовик, доставлявший на фронт боеприпасы и возвращающийся обратно пустым, пытается объехать это столпотворение по оставшейся свободной полоске земли вдоль обочины. Раздаются крики:

– Мы должны прорваться!

Грузовик медленно сползает в канаву и прочно там застревает. Это частный грузовичок, приспособленный для армейских нужд, но совершенно не отвечающий предъявляемым ему в данной ситуации требованиям.

Теперь на дороге возникает невообразимая пробка, и это на дороге, которая используется для снабжения армии! Всех охватывает неудержимая ярость. Все кричат друг на друга. Вспотевших, проклинающих все на свете, испачканных людей начинает бить озноб, у вывалявшихся в грязи лошадей изо рта течет пена. Но внезапно ярость проходит. Кто-то закуривает сигарету. Кто-то берет на себя инициативу. Грузовик вытаскивают из канавы с помощью лошадей, пристегнутых к одному тросу. Из повозки с поврежденным колесом вытаскивают весь груз. Начинается всеобщий смех, если находится какая-нибудь совершенно нелепая в данной ситуации вещь типа голубого стеганого одеяла или нескольких живых гусей. Люди заходят в лужи настолько глубокие, что вода попадает им в сапоги. Они хватаются за грязное колесо и с криками «Взяли! Взяли!» выталкивают пустую повозку на обочину. Лишних лошадей запрягают в другую повозку, и она трогается с места. Грузовик объезжает их, сигналя все время, а затем продолжает свой путь на склад боеприпасов в тылу.

Подобные сцены повторялись сотни раз с монотонной регулярностью. За день обычно удавалось преодолеть подобным образом когда 12, когда 6, а иногда и 3 километра. В одном месте было уложено рядом несколько досок, по которым можно было проехать через канаву. Вся ползущая масса людей и машин должна была делать крюк в 20 метров, чтобы объехать неразорвавшуюся бомбу, лежавшую прямо посреди дороги. Слева и справа от дороги поля были усеяны разного рода брошенными вещами, среди которых встречались кухонные плиты, обеденные столики, кровати, радиоприемники, пустые ящики из-под боеприпасов, фонари и тому подобное. Такое впечатление, что здесь было наводнение. Через каждые несколько сот метров стоит сломанная машина, лежит мертвая лошадь с раздутым брюхом или даже чей-нибудь труп. Взлетают вороны, громко хлопая крыльями. Каркающие серые стаи беспрерывно кружатся над живыми и мертвыми, над животными и людьми.

В конечном итоге мы принимаем решение скакать прямо через поле и примерно через 2 часа добираемся до штаба дивизии. Он разместился в деревушке, отмеченной на карте как Казак I и расположенной в самой узкой части перешейка. Начальник штаба дивизии обрадовался, увидев нас:

– Слава богу, что вы здесь. Мы вас ждем уже несколько дней.

Майор объяснил нам сложившуюся ситуацию. Примерно в 4 километрах к югу от нас находится местность под называнием Ишунь, там был мост через речушку Четарлык. Это был ключевой пункт обороны русских, и все попытки овладеть им лобовой атакой закончились неудачей, причем с большими потерями. К западу от моста протекала река, которая в степи представляла собой просто небольшой ручеек, но при впадении в море она расширялась, образуя болотистую дельту. Русские вряд ли ожидают, что их начнут атаковать через болото, и, поскольку вполне вероятно, что на этом участке их оборона слабее, было принято решение атаковать именно через болото. Однако это будет возможно только тогда, когда ударит мороз – а это было маловероятно в ближайшее время, – поэтому было решено мостить гати.

Открыть полевой хирургический госпиталь возле ближайшего к нам берега Четарлыка было невозможно, поскольку там не было никаких домов и вообще никакого укрытия. Казак I, Казак II и Казак III были единственными населенными пунктами в этом районе, отмеченными на картах. Штаб дивизии ранее на короткое время уже останавливался в Казаке II.

– По местным меркам, мой дорогой доктор, – сказал майор, – Казак II является довольно уютным местечком. Единственный недостаток заключается в том, что местные жители повынимали и спрятали все оконные рамы, а также спрятали в степи всех цыплят.

Поэтому если мы собираемся здесь делать операции, то лучше всего для этих целей подходят Казак II или Казак III. Я решил лично осмотреть оба населенных пункта. В то же время я должен был подумать и о том, какой именно передовой пункт медицинской помощи разместить вблизи берега Четарлыка, возле входа на только что вымощенную гать через болото. Я также хотел выяснить, каким образом передовые подразделения собираются переправлять раненых к оконечности гати, когда они переправятся через реку. Все это будет происходить на местности, плоской как блин, и всего в нескольких километрах от позиций русских.

Мы сели на наших коней и отправились в путь. Казак II мы вообще не смогли найти; но где-то в степи мы наткнулись на глубокую яму. К ее краям были прислонены оконные рамы, рядом бегали жалкие цыплята с мокрыми, взъерошенными перьями. Мы смогли поймать одного из них, но все это зрелище в целом произвело на нас настолько удручающее впечатление, что мы постаралась ускакать оттуда как можно быстрее.

Село Казак III состояло примерно из дюжины хат. Одну или две из них занимали подразделения, при виде которых создавалось впечатление, что им просто нечем заняться, что до них не доходят никакие приказы и они просто живут сами по себе, тихо и незаметно, в то время как кругом идет война. Наше заявление о том, что они должны освободить занимаемые помещения, было встречено с заметным недовольством.

На дверях всех хат мы написали мелом «ПХ» – «полевая хирургия», а внизу приписали дату и время. Затем мы поскакали по направлению к Четарлыку. Артиллерия русских вела интенсивный огонь, но, к счастью для нас, стоял густой туман. Возле реки нас ожидало диковинное зрелище: там стояло, сбившись в тесную кучу, около сотни людей, хотя русские были всего в нескольких километрах отсюда. Я спешился неподалеку от них и передал поводья от своего коня Гарлоффу. Саперы уже успели намостить около 600 метров гати. Среди этой толпы я заметил офицера медицинской службы, который открыл здесь пункт первой медицинской помощи, имея при себе лишь аптечку, а также несколько носилок. Все его снаряжение лежало рядом с ним прямо в грязи. От него я узнал, что две роты стремительным броском уже перебрались через болото и окопались на противоположном берегу, а теперь они просили прислать им боеприпасы. По его мнению, войска смогут доставлять раненых на носилках не далее того места, где мы сейчас находимся, и только после того, как будет закончено сооружение гати.

Итак, они лежат где-то, зарывшись в землю, в грязи, в которую превратилась степь, под бездонным небом, которое рассекают летящие в их сторону снаряды; и им кажется, что у них не остается другого выбора, кроме как молча умереть, так и не дождавшись помощи. Почему бы нам не запустить одну из сигнальных ракет, которые используют терпящие бедствие моряки, чтобы она вспыхнула над ними как символ надежды и поддержки!

Пока я раздумывал об этой крошечной искре надежды, которая должна была озарить сердца обреченных на гибель людей, в воздухе раздался какой-то странный, пугающий, предвещающий гибель звук. Люди посмотрели вверх. Никто не знал, что это такое. Внезапно раздался мощнейший взрыв. Примерно в сотне метров от нас в воздух вздыбился громадный столб грязи, а затем вверх поднялось облако дыма. Мы ощутили на себе ударную волну; в воздух полетели осколки; люди закричали и бросились на землю. Все были напуганы. Мы впервые испытали на себе действие нового оружия русских, делавшего одновременный залп из множества тяжелых минометных стволов. Несколько позднее его окрестили «сталинским органом».

Пострадал только один человек – он был ранен осколком в легкое. Его уложили на одни из носилок, и офицер медицинской службы перевязал ему рану. Я сказал этому офицеру, что мы собираемся открыть полевой хирургический госпиталь в Казаке III. Спустя несколько часов этого храброго человека самого принесли к нам на носилках. Во время одного из последующих залпов из «сталинского органа» он был ранен в живот и умер от потери крови, так как у него была повреждена селезенка. Ему была оказана вся необходимая помощь, но спасти его не удалось.

То обстоятельство, что мы с ним дружески беседовали хотя бы некоторое время, означало, что он мог умереть с осознанием того, что останется по крайней мере один свидетель, который может утверждать, что он сражался и побеждал под невидимым флагом до самого конца.