Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов

• Название: Атаман А. И. Дутов
• Автор: Андрей Ганин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2447-3

Вниманию читателей впервые представляется научная биография атамана Оренбургского казачьего войска генерал-лейтенанта Александра Ильича Дутова. Она дается на широком фоне военно-политической истории России периода революционных потрясений с введением в научный оборот большого пласта архивных материалов, которые ранее не были известны историкам. А. И. Дутов показан сильным региональным лидером и политическим деятелем общероссийского масштаба, который по справедливости должен занять свое место в ряду таких белых вождей, как Деникин, Врангель, Колчак, Семенов, Юденич.

Книга является 61-й по счету в книжной серии, выпускаемой издательством «Центрполиграф» совместно с Российским Дворянским Собранием под названием «Россия забытая и неизвестная».

Как и вся серия, она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

---

– Идите осторожно, – напутствовал меня начальник участка, – ниже полотна, если сможете.

Но ниже полотна лежал глубокий снег, с подмерзшей корочкой, дающей ему обманчиво солидный вид. Два-три раза я провалился по пояс и в конце концов взобрался на насыпь. Я как-то не сразу сообразил, что то, что свистит и мяукает в воздухе или со стеклянным звоном бьет по рельсам, – это и есть пули, которые убивают людей. Но и поняв это, я до первой крови не мог вообразить, что они могут убить или ранить… Вот, наконец, вправо от полотна, перпендикулярно к нему вырытый в снегу окоп. Красно-черные фуражки – Неплюевская рота… Над ними свистят те же пули, которые свистели только что на насыпи. Кадеты сидят, покуривая, выданную вчера махорку. Винтовки прислонены к брустверу. В амбразуре – пулемет. Мы не стреляем. Впереди, шагах в восьмистах, перед нами лежит «их» цепь. Все в черном, должно быть матросы. Это мне рассказывают, т. к. цепи почти не видно: она зарылась в снег. Когда матросы поднимаются и пытаются сделать перебежку, Хрусталев поднимает роту и дает два-три залпа. Говорят, что успех потрясающий, и цепь зарывается снова. Конечно, сильно помогает пулемет. Все же они продвинулись шагов на пятьсот, но, как объясняет Хрусталев, нужно было их подпустить поближе для большей меткости огня. Справа, из Поповки, большевицкая цепь отходит, а добровольцы приближаются к деревне. Красный бронепоезд пытается нащупать нас из своей пушки. Но им тоже нас не видно, как и мы не видим их цепи. Только головы, когда стреляем залпами. Уже за полдень. Едим мерзлый хлеб и вкусные, мясные консервы под свист пуль и, иногда близкие, разрывы снарядов.

Вот по насыпи прошла наша броневая площадка, привлекая на себя огонь красной артиллерии. Целая очередь падает совсем близко от окопа, засыпая нас снегом. К счастью, снаряды «глохнут» в снегу и не дают осколков. Бой оживляется. Все чаще и чаще поднимает Хрусталев свою роту к брустверу. За красной цепью, вне достижимости ружейного огня, останавливается эшелон. Виден, как на ладони, паровоз и красные вагоны, из которых высыпаются люди и двигаются, густыми цепями, на поддержку матросов. Матросы снова поднялись и идут перебежками. Между залпами, «беглый огонь», – командует прапорщик Хрусталев… Вот она, первая кровь… Почти сразу, после ранения Миллера, убит пулей в лоб один из офицеров-пулеметчиков. «Рота… пли. Рота… пли», – командует Хрусталев. «Веселей, ребята, веселей». Он боится, что этот первый в кадетском окопе убитый плохо подействует на его молодых солдат.

«Рота… пли. Беглый огонь». Матросы не просто останавливаются, а убегают. «Рота… пли», – винтовки накаляются. «Урра… Рота… пли»… Вот капитан, начальник боевого участка, спокойный, молодой еще офицер. «Славно, однокашники, славно… Приятно за своих». Оказывается, мы только что отбили сильную атаку. Снег нам, конечно, помог, но и без снега мы ее отбили бы… Короткий зимний день на склоне. Синие тени ложатся в окоп, и холод начинает пронизывать до костей. С той стороны красные начинают грузиться в эшелоны. «Едут спать в Сырт», – шутят знатоки «железнодорожной» войны. Мы тоже скоро на Каргаллу»610.

Той же ночью кадетов отправили в Оренбург. Похоже, это единственные белые воспоминания о боях за Оренбург в начале 1918 г.

Несмотря на весь героизм немногочисленных защитников Оренбурга, наступление Кобозева отбить не удалось и вечером станция была захвачена силами красных, 15-й и 16-й разъезды были заняты ими уже без боя. В этот же день было разослано сообщение о переносе Войскового Круга в Верхнеуральск611.

Кстати, по свидетельству П.А. Кобозева, обороняя Оренбург, белые стреляли не боевыми, а учебными снарядами, не дававшими разрывов612. Красные же использовали боевые.

17 января красные заняли 17-й разъезд. В тот же день войсковой старшина Протодьяконов и сотник Б.А. Мелянин под артиллерийским и пулеметным огнем красных взорвали железнодорожный мост через реку Каргалку у разъезда № 18613. И наконец 18 января в результате отступления белых и восстания городских рабочих, атаковавших железнодорожный вокзал, Оренбург был сдан. Потери отряда мичмана Павлова на Урале составили всего 19 человек. Вскоре погибшие были торжественно похоронены на Марсовом поле в Петрограде614.

Белые добровольческие отряды было решено распустить. Те из участников дутовской эпопеи, кто не пожелал сложить оружие, отступили по двум направлениям: на Уральск во главе с Генерального штаба генерал-майором К.М. Слесаревым (до 500 человек, включая остатки офицерских рот, кадетов старших классов Оренбургского Неплюевского кадетского корпуса, юнкеров и добровольцев615) и на Верхнеуральск или временно укрылись по станицам. Судьба раненых и оставшихся в Оренбурге его защитников неизвестна, но по аналогии со схожими событиями на Юге России она должна была быть весьма печальной.

Самому атаману пришлось спешно покинуть Войсковую столицу в сопровождении шести офицеров, вместе с которыми он вывез из города Войсковые регалии и часть оружия. 19 января в город вступили красные. Один из очевидцев писал в те дни: «Молчаливо и пусто в войсковых учреждениях. Валяются связки бумаг, в беспорядке раздвиганы (так в документе. – А. Г.) стулья, чернеют футляры пишущих машинок. И ни души. Только изредка забредет в помещение кто-нибудь из служащих, и его шаги гулко раздаются в пустых комнатах»616. Не менее печально и другое свидетельство о состоянии Войскового штаба в те дни: «Все, конечно, было перерыто и раскидано по полу и столам, некоторые портреты и фотографии, имеющие для войска историческую ценность, уничтожены совсем. Все более важные дела унесены. Из трофейной исторической коллекции взято все с исторической точки зрения более ценное, в том числе два немецких617 знамени, взятые в эту войну нашими казаками»618.

Как позднее отметил один из авторов, «в отношении всей этой шумной «Дутовской» истории нужно, во-первых, указать, что она носила агитационный характер, обе стороны были слабо организованы не только в военном, но даже и в политическом отношении. Отсюда борьба имела раздутый темп и развитие. Население в очень слабой степени отозвалось на призывы по мобилизации, из многомиллионной массы Южно-Уральского населения едва выявилось 11/2– 2 тысячи добровольцев с обеих сторон для проведения первых столкновений гражданской борьбы»619. Впрочем, если для белых эти цифры соответствуют действительности, то численность красных была существенно больше.

Восставшие рабочие-железнодорожники во главе с Г.А. Коростелевым выехали из Оренбурга на поезде навстречу войскам Кобозева, принявшим их поначалу за белых, однако вскоре недоразумение выяснилось и стало ясно, что путь на Оренбург для красных открыт620. Красные при огромном численном превосходстве смогли-таки уничтожить первый очаг антибольшевистского сопротивления на Южном Урале.

По занятии Оренбурга Ленин 22 января 1918 г. отправил радиограмму «Всем, Всем»: «Оренбург взят Советскими властями, и вождь казаков Дутов разбит и бежал»621. По другой версии, текст радиограммы был следующим: «Оренбург занят советскими войсками окончательно. Дутов с горстью приверженцев скрылся. Все правительственные учреждения в Оренбурге заняты советскими войсками. Властью на месте объявлен Оренбургский Совет Рабочих, Солдатских, Крестьянских и Казацких Депутатов»622.

В Оренбурге красные организовали военно-революционный комитет, а противники Дутова, которого они называли «неумелым и недальновидным капитаном»623, из казаков (А. Бочкарев, Т.И. Седельников, М.П. Копытин, А.И. Завалишин, А.С. Беленинов, И.Ф. Ильиных, Н.Ф. Турчанинов, Панов и другие – в основном сотрудники «Оренбургского казачьего вестника») образовали уже 19 января Временный совет Оренбургского казачьего войска. Седельников первоначально выступал с антибольшевистскими лозунгами, призывал защищать идею войскового самоуправления. С горечью писал он на страницах «Оренбургского казачьего вестника», не сразу прикрытого большевиками, о поражении по причине несознательности казаков и несамостоятельности их в общественно-политических вопросах при старом режиме624.

Тем временем в городе начались обыски, грабежи, изъятия церковных и иных ценностей, аресты и расстрелы. Три дня красные грабили станицу Оренбургскую. В монастырской церкви Оренбурга 7 красногвардейцев сбрасывали иконы, но были схвачены и арестованы возмущенными местными жителями625. Новой властью был арестован оренбургский городской голова В.Ф. Барановский, начальник Оренбургской школы прапорщиков Игнатьев, задержан епископ Мефодий (М.Л. Герасимов), которого красные подозревали в сочувствии Дутову. Епископа отвели на вокзал и допрашивали в вагоне, обвиняя в отпевании дутовцев. Мефодий заявил, что отпевал жертв Гражданской войны вообще и выступает против братоубийства. Доводы подействовали, и он оказался на свободе626.