Фриц Вентцель - Обратный билет. Воспоминания о немецком летчике, бежавшем из плена

• Название: Обратный билет. Воспоминания о немецком летчике, бежавшем из плена
• Автор: Фриц Вентцель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-1341-2

В книге рассказывается о жизни бывших немецких офицеров в лагерях для военнопленных, расположенных в Англии и Канаде. Главный герой – Франц фон Верра прославился как единственный немецкий военнопленный, сумевший дважды бежать из плена: английского и канадского. Удивительную историю его побегов рассказывает Фриц Вентцель, лично знавший фон Верру.

---

После завтрака в кают-компанию вошел лейтенант Ходжкинсон. На этот раз он принес коробку, полную часов, колец, портсигаров, записных книжек и других ценных вещей, и каждый из нас мог предъявить права на свою собственность. Чувство морского товарищества не позволило британским морякам лишить нас нашего имущества. Позднее, впрочем, нам пришлось пережить ряд неприятных моментов. Некоторые из молодых матросов, что охраняли нас, довольно нахально собирали «сувениры». Однако мы тут же сообщали о подобных случаях офицерам, и они делали все, что в их силах, чтобы вернуть нам утраченное имущество.

Удивительно, но мои наручные часы оказались в целости и сохранности и исправно шли. Я уже собирался похвастаться этим, как вдруг заметил под стеклом циферблата каплю воды. Поскольку часы считались водонепроницаемыми и имели герметичный корпус, я не мог извлечь эту каплю. Должно быть, перемена давления в подлодке повредила часы, а может быть, во время последнего ремонта часовщик неплотно закрыл крышку. В любом случае мои прекрасные часы оказались очень даже водопроницаемыми. Постепенно вода проникла в корпус, повредила механизм, и часы встали, и, прежде чем я успел передать их в руки мастера, механизм окончательно заржавел. Рождество 1941 года я встречал в канадском лагере для военнопленных. Геринг устроил так, что содержавшиеся в лагерях пилоты люфтваффе получили рождественские подарки. Каким-то образом в этот рождественский список включили и нас, моряков. Нам сказали, что мы можем выбрать себе рождественский подарок на сумму в 25 долларов, и я выбрал наручные часы.

Из суеты, поднявшейся на корабле, мы заключили, что эсминец готовится войти в гавань. За ночь «Харвестер» обогнул север Ирландии и вошел в Ферт-оф-Клайд. Теперь корабль направлялся на свою базу в Гриноке, в устье реки Клайд.

По картам я хорошо знал этот район. Много времени мы провели в штаб-квартире нашего командования в Париже, изучая карты устья реки Клайд и спрашивая себя, возможно ли повторить то, что сделал Гюнтер Прин в заливе Скапа-Флоу. Немецкие подлодки дважды предпринимали попытку войти в устье реки Клайд и торпедировать стоявшие там на якоре корабли. Первая немецкая субмарина достигла внешних укреплений и повернула назад, доложив командованию, что проникнуть в устье незамеченным практически невозможно.

Но адмирал Дёниц любил повторять, что в его лексиконе нет слова «невозможно», поэтому несчастного командира подводной лодки с позором уволили с его поста и это ответственное задание поручили другому. 12 февраля капитан-лейтенант фон Дрески привел свою подводную лодку «U-33» к тем же самым укреплениям и вскоре обнаружил то же самое, что и его коллега: невозможно незамеченным преодолеть укрепления в устье реки Клайд. Но фон Дрески решил пренебречь словом «невозможно» и посмотреть, что из этого получится. Он поднял лодку на поверхность, скомандовал «Полный вперед» и пошел на таран укреплений. Ему удалось проникнуть в устье реки, но его, разумеется, заметили. Несколько эсминцев и противолодочных кораблей тут же сели ему на хвост. Скорость их была куда выше, чем у подлодки фон Дрески, и он решил искать спасение на глубине, но это было бесполезно. Британцы пустили в ход глубинные бомбы, и вскоре все было кончено. Не многим из экипажа фон Дрески удалось спастись. Одним из таких счастливчиков был инженер-механик Шиллинг. Его командир, фон Дрески, погиб, ценой своей жизни доказав адмиралу Дёницу, что проникнуть за укрепления в устье реки Клайд незамеченным действительно невозможно.

И вот я сам должен был проникнуть за эти укрепления, но – ирония судьбы! – на британском корабле.

Эсминец неспешно приближался к гавани, когда лейтенант Ходжкинсон спустился к нам, чтобы попрощаться.

– Я хочу пожелать вам всего наилучшего, – сказал он. – Мы передадим вас британским властям, и вас направят в один из лагерей для военнопленных. Но не вешайте нос! Когда-нибудь все это кончится.

Он пожал руку каждому из нас.

– Сами понимаете, потом у меня уже не будет такой возможности.

Мы понимали. Снова «правила». Шум винтов начал стихать, и мы услышали отрывистые команды и топот ног. Затем неожиданно наступила полная тишина. «Харвестер» встал у причала. Чуть позже мы услышали, как рядом швартуется второй эсминец, «Хайлендер», на котором были остальные члены экипажа нашей субмарины. И вот, наконец, нас вывели на палубу.

Это был самый обычный причал, похожий на все те, что я видел раньше. Чуть поодаль стояли самые обычные склады. Однако возле причала толпились британские солдаты – должно быть, это были члены комитета по организации торжественной встречи. Наших товарищей вывели на палубу. Они выглядели весьма странно с шестидневной щетиной на лицах, кто-то был в обмундировании, другие в одежде с чужого плеча и каких-то вязаных фуфайках, но все они засияли, стоило им увидеть своего Старика. Йениш попробовал пересчитать их. Пока нельзя было с точностью сказать, кого можно было считать пропавшим, потому что несколько наших товарищей находились на другом эсминце. Они присоединились к нам, как только мы сошли на причал. Теперь не было никаких сомнений: мы недосчитались семерых, включая второго помощника Дамма. Йениш обеспокоенно повернулся к Тимму и задал ему какой-то вопрос.

– А ну, тихо там! – проорал один из наших стражей.

И если мы не замечали этого до сих пор, теперь самое время было очнуться – мы были военнопленными. Мы больше не были хозяевами своей судьбы. Мы должны были подчиняться чужим приказам. Любая попытка оказать сопротивление или просто выразить протест была напрасной и бессмысленной.

Говорят, что японские самураи слишком горды, чтобы позволить кому-либо пленить себя. Они предпочитают сделать себе харакири, но не подвергаться унижениям. Что касается меня, то, когда я качался на волнах Атлантического океана, я думал не о своей гордости, а только лишь о спасении своей жизни и потому был очень рад, когда меня выудили из воды моряки с британского эсминца. Конечно, за семь лет моего плена мне пришлось испытать немало унижений. Когда они выпадали на мою долю, я лишь крепче сжимал зубы. Плен, каким бы он ни был, не проходит для человека бесследно. Лишь спустя годы после моего освобождения я вновь обрел уверенность в себе.

Забавно, но тогда исполнилось одно из моих желаний. Я много лет стремился попасть в Англию, но мне все никак не представлялось удобного случая. Ну вот, теперь он представился. На самом деле мы, конечно, были в Шотландии, но я решил не привередничать.

Нас построили парами, словно новобранцев, и мы выступили в поход. Когда мы проходили мимо «Харвестера», моряки бросали нам с палубы пачки сигарет. Это был последний привет от Королевского военно-морского флота, и мы были искренне признательны этим морякам.

Три года спустя немецкая субмарина потопила «Харвестер». Я от всей души надеюсь, что список погибших был не слишком длинным.

Глава 2 НЕУДАЧА

31 октября 1940 года я ступил на шотландскую землю в качестве военнопленного. К этому времени я проплавал уже десять с половиной лет, но ни разу за все это время мне не доводилось сидеть в тюрьме. Что ж, теперь у меня появилась возможность наверстать упущенное. Моей первой тюрьмой стали казармы для пехоты в Глазго. Дверь камеры захлопнулась, и мною овладело гнетущее чувство. Впрочем, я немного приободрился, когда через некоторое время дружелюбный охранник принес мне вкусный обед.

После обеда я сидел на жесткой койке и прислушивался к звукам, доносящимся с улицы. Прильнув к зарешеченному окну, я мог видеть все, что происходило снаружи, а именно самый обычный плац и взвод новобранцев, которых учили маршировать. Этот процесс казался бесконечным. Через некоторое время прибыл оркестр, и солдаты принялись маршировать под музыку. Оркестру никак не удавалось доиграть мелодию до конца, потому что сержант, занимавшийся строевой подготовкой солдат, прерывал музыку всякий раз, когда был недоволен новобранцами, а такое случалось часто.

В другом углу плаца солдаты отрабатывали приемы штыкового боя. На шесты были насажены чучела – наверное, они должны были олицетворять немецких солдат, – и новобранцы с энтузиазмом набрасывались на эти чучела, стараясь проткнуть их штыком.

На закате охранник принес мне большую кружку чаю и несколько толстых ломтей хлеба с джемом – это был мой ужин. Еще он принес мне два теплых одеяла, чему я очень обрадовался. Как я уже говорил, это был последний день октября, и в камере было довольно прохладно. Закончив ужин, я завернулся в одеяла и тут же уснул.

К сожалению, спал я недолго. Меня разбудил звук открывающейся двери, яркий свет и чей-то резкий голос. Он принадлежал офицеру, который явно был чем-то недоволен. Как оказалось, согласно «правилам» мне полагалось лишь одно одеяло. Мною овладело сильное искушение высказать офицеру все, что я думаю по этому поводу, но, к счастью, я сдержался и молча отдал одеяло.