Морис Симашко - Маздак

• Название: Маздак
• Автор: Морис Симашко
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1984

Роман Маздак посвящен одному из важнейших этапов истории Ближнего Востока — крушению рабовладельческих отношений.

Прозу М. Симашко отличают глубокое проникновение в быт, психологию и историческое своеобразие Востока, остросоциальное звучание даже весьма древних, воспетых Фирдоуси, преданий о восстании Маздака в Иранской империи Сасанидов.

---

На следующее утро он заехал за Авраамом в парных носилках. Быстро, весело бежали рабы по самой кромке берега, и вскоре оказались они в маленькой светлой вилле с мраморными беседками. Увлекшись, Агафон показал ему множество тонких изящных вещиц, собранных им по разным провинциям. Со вкусом были расставлены они на специальных подставках…

В последней комнате глухими щитами были забраны окна. Повозившись во тьме, Агафон сам, без помощи раба, высек огонь, зажег факел. В черную кожаную куртку–кабу успел он одеться, и персидский крюк для утаскивания мертвых был в его руке. Такие же перекрещенные крючья висели по всем четырем стенам…

— Всех мы перетаскаем, начиная с кесаря! — сказал он глухим, страшным голосом, и почудилось, что зазвенели золотые колечки волос вкруг его лысой головы.

Авраам молча смотрел на него…

Поэт Евстропий Руфин в последний вечер читал поэму о несравненной Феодоре, уподобляя ее, по признанному порядку, всем эллинским богиням, начиная с Афродиты. Их было так много, что можно было понять его маленькую содержанку, дочь конюха прасинов при ипподроме. Десятилетняя красавица Феодора убегала в солдатские казармы, когда заставлял ее Евстропий слушать свои стихи…

Снова они делали друг другу тайные знаки, подмигивали, отводили Авраама в сторону. С Барсуком уже про что–то говорили они на гостином дворе. Агафон Татий сказал, что это настоящий борец за правду, не боящийся крови, и такими людьми надо гордиться…

В последний раз прошел Авраам от кесаревой площади — Августеона по Месе, постоял там, где раздваивается она. Тысячи людей во всевозможных одеждах двигались в разные стороны, заходили в бесчисленные лавки, сидели прямо вдоль тротуаров, спорили, громко смеялись.

Четырех-, пяти–и даже девятиэтажные каменные дома стояли по обе стороны улицы. Тяжелые медные кольца свешивались из львиных пастей в высоких дубовых парадных. Солнце без помех светило в забранные сверкающим александрийским стеклом окна…

А он уже был не здесь. Глухие настороженные стены с узкими щелями, покинутые людьми селения, кровь на площадях ждали его. Совы ухали по ночам. Историю Эраншахра писал Авраам — сын перса Вахромея…

10

Как только переплыли на пароме Босфор, в ромейской провинции Вифинии встретились с Эраншахром. Цыганские телеги–фуры с плетеными крышами стояли у самого берега. Изгоняли домов из Эраншахра, и брели они по всем ромейским дорогам, вызывая неприязнь своим жалким видом. Не допускали их в Константинополь и другие города империи. Они составляли здесь плоты, привязывали к ним телеги и плыли через Мраморное море в провинцию Европу, растекаясь оттуда по Фракии, Македонии, Иллирийскому побережью. Разговоры шли среди них, что куда больше повезло тем, кто пошел через пустыню в Египет или ушел в Туран…

А через две недели стали попадаться беженцы–инородцы: ромеи, арамеи, сирийцы, иудеи. Да и персов было немало, побросавших свои дома в страхе перед людьми пайгансалара с крючьями. Прилетевшая из лесу стрела воткнулась как–то в акацию рядом с Барсуком, и он на время снял свою черную куртку…

Кучка конных иудеев, не отставая, ехала на хвосте посольского каравана. Еще в Константинополе через Леонида Апиона вели они какие–то переговоры с самим Барсуком. Лишь случайно узнал Авраам, что о «ростке древа Давидова» шла между ними речь. Оказалось, выкупить хотят они Аббу, если жив он до сих пор в каризе, куда бросили его в ночь смерти Розбеха. Деньги, собранные с разных сторон мира, сулили за него.

Четыре длиннобородых старика в черных ермолках ехали среди них. На каждом привале молодые иудеи садились вокруг, не снимая кольчуг, с длинными кинжалами в руках, а старцы раскрывали большую книгу с медными застежками и начинали дико спорить, плюясь и проклиная друг друга до двенадцатого колена. Авраам понимал все: об одном лишь слове шли пререкания. В ушах у него стоял грустный голос маленького Аббы:

«Ты не знаешь, что такое наши евреи… О, эта тупая вера в книгу!» В Даре, на самой границе, остались иудеи в ожидании ответа…

Тысячи повозок с камнем двигались по древней Кеевой дороге со стороны Эдессы. Новую большую крепость сооружали ромеи напротив Нисибина…

В Нисибине уже тоже ночами слышалось шуршание и раздавались вопли людей. По Тигру плыли черные тайяры. Стоны и плач доносились из красноватой воды…

От заброшенной кузни при дороге завернул Авраам на полдня в знакомый дех. Старший сын заменил на царской службе сотника Исфандиара, и жил он дома. Дети возились у хауза, и мальчик лет двенадцати с черным клоком волос «на счастье» совсем похож был на Фархад–гусана…

Сотник Исфандиар увидел, как смотрит Авраам на мальчика, и вздохнул. В обычном бою не задумываясь положил бы он жизнь за друга и родственника. Но именем предержащей власти уволокли тогда Фархад–гусана, и не положено было за него вступаться. Бессильна перед властью арийская казарменная отвага…

Все же заняли в конце концов местные дехканы пустующую землю за рекой, ничего не выделив односельчанам из людей–вастриошан. Новый раб появился в семье сотника помимо Ламбака. И еще пара приземистых мидийских быков с громадными желтыми рогами.

Вдвое больше стало поле Исфандиара. Черные, сверкающие под солнцем комья выворачивала двуручная соха, за которой шел теперь раб из соседей–земледельцев, продавшийся на пять лет в семью сотника. А перед глазами Авраама все вспыхивали равномерно поднимавшиеся и опускавшиеся мечи азатов, когда не пускали они к переправе красных деристденанов. С голой, пугающей ясностью понял вдруг он, какая страшная сила истории таится в этом увеличенном поле, новом рабе и паре быков…

Добрые арийские глаза сотника Исфандиара прямо смотрели на него. Только теперь Авраам увидел, что тот постарел. К груди Исфандиара прижался головой Авраам, и далекое отцовское тепло вспомнилось ему…

В виду Ктесифона догнал Авраам посольский караван, и Барсук недобро скосил глаза в его сторону. Черные птицы с грязными клювами реяли прямо над городом…

В день возвращения поволокли крючьями возглавлявшего посольство шахрадара, а Барсука сделали великим эрандиперпатом. Возле самого эранспахбеда и артештарансалара Сиявуша сел он в Царском Совете. И сзади Сиявуша сидел уже безымянный черный человек…

Прямо из Царского Совета утащили шахрадара. Раздвинулась завеса в нише за спиной, и крючья подхватили его под горло. В один миг это произошло, как в арийской притче. Пустая синяя подушка еще хранила вмятину от его тела…

Не до Авраама было главе царских писцов Фаруду. Какого–то черного диперана прислали от пайгансалара, и тот не спускал с Фаруда ожидающих глаз. Уходя, посмотрел в зал Авраам. Все головы были повернуты к Тахамтану. Не глядя, делали говорившие знак в сторону царя царей. Прямо сидел Светлолицый Кавад, и руки его симметрично лежали на поручнях трона…

Врач Бурзой не оглядывался. Он повел Авраама далеко в сад, где журчала вода, и начал читать… «Появились люди, не украшенные достоинством таланта и дела, без наследственного занятия, без заботы о благородстве и происхождении, без профессии и искусства, свободные от всяких мыслей и не занятые никакой профессией, готовые к клевете и ложному свидетельствованию и измышлению; и от этого добывали средства к жизни, достигали совершенства положения и находили богатство…»

Древнюю арийскую хитрость применил врач Бурзой. От лица некоего мобеда Тансара было написано поучительное письмо к владыке Табаристана. Три века назад якобы жил праведный мобед, но слишком хорошо был осведомлен о сегодняшних делах в Эраншахре…

В тот же день, выйдя пешком за городские ворота, направился Авраам к дасткарту. На полпути остановил его подросток с козой:

— Ты зачем туда идешь, ученый диперан?!

Авраам вспомнил рассказы про дасткарт Спендиатов. Сам Тахамтан со своими людьми наезжает туда. Все дороги охраняются служителями пайгансалара. И убивают сразу того, кого находят на полфарсанга в окружности. Без следа пропадают случайно оказавшиеся там люди…

— Железные когти у них, и красный огонь изо рта!.. — объяснял подросток, прижимая козу к ногам.

Авраам поднялся на холмик, пытаясь разглядеть что–нибудь за далекими деревьями. Кусты шевельнулись впереди. А может быть, показалось это ему…

А ночью, в доме врача Бурзоя, от тихого шуршания проснулся он, и сразу стук раздался во тьме. Всадники ждали его во дворе. Оглянувшись на белое лицо Бурзоя, влез в седло Авраам…

Нет, не от пайгансалара это были люди. Он впервые перешагнул порог царского дасткарта. Долгими коридорами вели его, потом приподняли завесу и слегка толкнули в спину. Светлолицый сидел на высоких подушках, и у ног его был лишь царевич Хосрой…