Эдвард Томпсон - Гунны. Грозные воины степей

• Название: Гунны. Грозные воины степей
• Автор: Эдвард Томпсон
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9524-4937-4

Гунны – первое известное государственное объединение кочевых тюркоязычных народов. Что заставило эти племена объединиться? Какими они были? Чем руководствовались римляне в торговых отношениях с гуннами? Автор отвечает на эти и многие другие вопросы, исследует материальную организацию и социальную структуру гуннского общества до Аттилы и подвергает анализу то, что было сделано этим вождем, вошедшим в анналы мировой истории.

---

1

По определению Хобхауза, Вилера, Гинсберга, гунны располагались на низшей стадии пасторализма[40].

Стада, которые они гнали по степным районам Южной России, состояли, по словам Аммиана, из всех видов одомашненных животных – коров, быков, лошадей, коз и, прежде всего, овец, которые, хотя об этом не сказано в имеющихся у нас источниках, более необходимы кочевникам, чем лошади.

Одежда кочевников была сделана из полотна или шкурок сурков; некоторые степные племена получили известность в Римской империи благодаря торговле этими шкурками. Они носили одежду до тех пор, пока она не истлевала и расползалась прямо на них. А теперь вспомним закон Чингисхана, согласно которому монголы носили одежду не стирая, пока она не изнашивалась прямо на них. Гунны обматывали ноги козьими шкурами, а на головах носили круглые шапки, но нам не известно, из какого материала они были сделаны.

Совершенно ясно, что большую часть еды они получали от стада, но, как все степные кочевники, гунны были еще и охотниками и за счет охотничьих трофеев должны были разнообразить свой рацион. Хотя Аммиан, как ни странно, упоминает охоту только в связи с аланами, Приск считает, что, когда гунны поселились на Кубани (непосредственно перед нападением на остготов), они добывали себе пропитание, в частности, и охотой. Кроме того, от Аммиана нам стало известно, что они собирали корни дикорастущих растений, добавляя их в пищу. То, что Аммиан говорит об этом, всего лишь конспективно излагая их образ жизни, свидетельствует о том, что добывание пищи играло важную роль в их жизни. Едва ли стоит добавлять, что гунны ничего не смыслили в земледелии. Одежду они получали путем обмена, поскольку люди, ничего не понимавшие в земледелии, не могли выращивать лен. Когда Аммиан говорит, что гунны с колыбели привыкли переносить голод и жажду, он тем самым дает понять, что их хозяйство было просто неспособно обеспечить их жизнь без заимствований со стороны. Они, вероятно, не могли жить без использования продуктов труда населения, имевшего крепкое разностороннее хозяйство. По этой причине гунны были вынуждены постоянно общаться с оседлыми народами; вопрос, связанный с торговыми отношениями, мы рассмотрим несколько позже.

2

Из описания столь примитивных методов получения пищи со всей очевидностью следует, что сравнительно небольшому количеству гуннов требовались большие площади под пастбища. Следовательно, не нужно думать, что гунны скитались по степи в виде одного огромного скопища; в заблуждение вводят термины «орды» гуннов, «неисчислимые рои». Скорее большое количество маленьких групп перегоняло стада в поисках пастбищ и воды; небольшой группе было проще обеспечить себя пищей. Что нам известно об этих группах? К сожалению, Аммиан ничего не рассказывает о племенном строе гуннов. От Приска и других авторов мы узнали несколько названий гуннских племен. Аммиан пишет, что в бою гунны выстраивались клином; согласно Тациту, клином в бою выстраивались германцы, а нам известно, что работы Аммиана являются продолжением сочинений Тацита. Но нам не известно, формировали ли гунны клин аналогично клину родственников и соседей. Нет никаких прямых свидетельств, подкрепляющих предположение о существовании небольших групп гуннов, но, хотя в условиях степной жизни племена и союзы легко распадались, кланы и семьи имели тенденцию выживать, так что это предположение вполне может быть верным. Бюри соглашается с утверждением Пейскера, что базовая ячейка гуннского общества состояла из пяти-шести членов одной семьи, живших в одном шатре. «От шести до десяти шатров составляли лагерь, а несколько лагерей – клан. Племя состояло из нескольких кланов, а самым крупным было объединение нескольких племен». Если мы примем слово «несколько» из цитаты Бюри за число 10, то можем сделать вывод, что в среднем племя гуннов состояло приблизительно из 5 тысяч человек. Но никакие пастбища и охотничьи угодья не выдержали бы 5 тысяч человек со стадами, перемещающимися одной группой. Именно поэтому Пейскер считает, что каждый лагерь, состоявший примерно из 50 человек, двигался отдельно. Приск рассказывает, что акациры – так он называет гуннов – делились на несколько племен и кланов, у каждого из которых был свой вождь. Мы можем предположить, что кланы, о которых говорит Приск, соответствуют группам из 500 человек, из которых, по утверждению Пейскера, состоял клан.

Нам кое-что известно о социальной организации племен в те времена. Когда мужчины целые дни проводили в заботах о стаде, но при этом у них часто бывали голодные времена – они «с колыбели привыкли переносить голод и жажду» – у таких племен просто не могло появиться «неработающего класса». Аммиан ясно говорит, что у гуннов нет королей, «они не подчиняются власти какого-либо правителя». Вместо королей, объясняет он, каждая группа довольствуется временным руководством «главных мужчин». Он не объясняет, что это за «главные мужчины» (правители), но исходя из его рассуждений можно сделать вывод, что это руководство существовало только в условиях военного времени. Мы можем предположить, что даже в военное время они не применяли власть в традиционном понимании этого слова. Известно, что до 1206 года у монголов не было правителя. Когда в 1206 году Темучин (Тэмуджин) был провозглашен Чингисханом, он не был облечен королевской властью; он просто возглавил небольшую группу сторонников, которые поклялись повиноваться ему во время войны, а в мирное время просто воздерживаться «от нанесения ему вреда». Правители Аммиана, возможно, были в своих племенах примерно на таком же положении. Вне всякого сомнения, это были просто люди, заслужившие репутацию военачальников, а в мирное время у них было не больше власти, чем у любого мужчины гуннского племени. В мирное время кланы рассеивались по пастбищам, и необходимость в общем руководстве отпадала. В мирное время все взрослые гунны или, во всяком случае, главы семейств встречались для обсуждения вопросов, представляющих общий интерес; все их совещания проходили исключительно верхом.

Аммиан ничего не говорит относительно того, кто обладал правом собственности, клан, семья или какое-то другое объединение. Конечно, не было никакой частной собственности на землю, ведь они были пасторальными кочевниками. А как быть со стадом? Мы знаем, что во времена Чингисхана каждая кочевая семья имела свое стадо, шатры или юрты, другое снаряжение, и можно уверенно предположить, что так же было и у гуннов. Не вызывает сомнения, что Онегесию, которого мы встретим дальше, принадлежала вся собственность, используемая членами его семьи. Следует отметить, что если бы частная собственность в том смысле, который мы вкладываем в это понятие, существовала в период, о котором рассказывает Аммиан, то у нас возникли бы некоторые трудности с правителями. Если они были просто теми, кто унаследовал или приобрел большую часть собственности, то совершенно непонятно, как они могли не существовать в мирное время. Имущий класс никогда не замедлит использовать экономические и социальные преимущества в политических целях. Из этого следует, что военное руководство не было строго наследственным, хотя престиж отца, осуществлявшего руководство, мог дать определенные преимущества сыну, когда речь шла о выборе нового правителя. И наконец, мы можем с уверенностью утверждать, что в гуннском обществе не процветало рабство. Аммиан делает все возможное, чтобы доказать, что гуннам не был знаком институт рабства, как и аланам, у которых не было рабов. У гуннов были те, кто выполнял «черную работу» во время охоты, пастухи и мальчики «при лошадях», как у древних монголов. Эти люди находились полностью во власти хозяина, и их без зазрения совести могли лишить жизни – Приск видел двоих таких несчастных, замученных хозяевами. Единственным источником рабства была война. Во всяком случае, мы не слышали ни о каких рабах-гуннах в гуннском обществе.

3

А теперь позвольте перейти к численности и военной силе гуннов.

Как было сказано выше, автор этой книги не может пренебречь мнением, согласно которому гуннов отождествляют с сюнну. Китайцы, когда они сталкивались со степными кочевниками, говорили о численности кочевых армий в 100, 200, 300 и даже 400 тысяч человек. В соответствии с этим Паркер в своей книге «Тысячелетие татар», основанной на подлинных документах, пишет: «300-тысячная армия под командованием Баходура», «Бахадур выпустил 300-тысячную армию» и т. п. Поведение тех, кто ничего не знает о китайских источниках и берется критиковать историков, работающих с ними, может показаться дерзким, но нам позволительно спросить, во-первых, как древние кочевые монголы-скотоводы могли прокормить 300-тысячную армию и, во-вторых, как вообще могло функционировать такое огромное общество, если для проведения военной кампании надо было оторвать от каждодневных забот по охране и уходу за стадами пусть даже 100 тысяч мужчин. А когда мы узнаем, что в 430 году гунны Аттилы составляли приблизительно 600 – 700 тысяч человек, то не можем не задаться вопросом, как такая огромная масса народа могла прокормить себя в Паннонии и на долгом пути в Паннонию, даже если они двигались туда из не столь отдаленного района, как бассейн Кубани.