Владимир Митыпов - Геологическая поэма

• Название: Геологическая поэма
• Автор: Владимир Митыпов
• Издательство: Издательство «Современник»
• Жанр: Современная проза
• Год: 1985

Владимир Митыпов — известный бурятский прозаик, пишет на русском языке. Его творчество знакомо читателям по повестям «Ступени совершенства», «Зеленое безумие земли», романам «Долина бессмертников», вышедшим в 1975 году в «Современнике», и «Инспектор Золотой тайги».

Герой романа В. Митыпова, молодой геолог Валентин Мирсанов, убежден, что для открытия новых крупных месторождений в Восточной Сибири и Забайкалье необходимо по-новому взглянуть на жизнь земных недр. Отстаивая свои взгляды, он проявляет лучшие черты людей своего поколения: увлеченность делом, дерзость ума, человеческую и профессиональную честность.

В романе отражена преемственность поколений в нашем обществе: все лучшее, благороднейшее, что достигнуто отцами, бережно передается сыновьям.

---

— А потом-то как, помнил ты что-нибудь? — заинтересовался Роман.

— Прав оказался старик — отшибло память. Все-таки столько спирта… Полный отруб. Остались лишь кое-какие смутные отрывки, какие-то расплывчатые пятна…

— Черт-те что! — возмущенно сказал Василий Павлович. — Ну тебя к бесу с твоими воспоминаниями. Врешь ты все! Не слушайте его, Ася… Все настроение испортил. Ну что, друзья, выпьем или теперь уж воздержимся?

— Попьем! — Самарин решительно взялся за свою кружку. — После таких страстей не хочешь, но выпьешь. К тому ж юбилей сегодня.

— Какой еще юбилей? — начальник вздернул косматую бровь.

— А как же! Триста лет русскому граненому стакану.

— Гляжу, у меня в партии юмористов развелось… — Василий Павлович поглядел на скромно помалкивающую студентку, покачал головой — Вот незадача! Тут человек только-только начинает геологом становиться, а ему — бах! — такие рассказы из геологической жизни. Хорошенькое дело!..

— Ничего, — сумрачно сказал прораб. — В геологии всякое бывает — и хорошее, и плохое. Это жизнь есть, ее надо знать. Бывает, сколько приезжает даже молодых специалистов, а в голове никакого понятия о полевой жизни, кроме «ты ветра да солнца брат»…

— Э, да ты у нас педагог, оказывается! — удивился начальник и, чуть подумав, добавил — А вообще-то, есть доля правды, есть… Однако же, товарищи, пора и отдыхать. Завтра еще денек камеральных работ, а там и в маршруты. Тем более что погода наконец-то, кажется, налаживается…

9

Утро выдалось как специально для маршрута, но на сегодня был назначен камеральный день. Несколько сожалея об этом, Валентин, проснувшийся, по обыкновению, очень рано, направился к озеру. Полюбовался на розоватые восходные лучи, которые, процеживаясь сквозь кроны, радиально вздымались над вершинами деревьев, как сияющий веер. Обширная гладь озера Малый Маскит, протянувшегося почти на три километра с запада на восток, слева была темно-синей с переходом в глубокую фиолетовость, почти черноту, а справа постепенно вбирала в себя малиновый отсвет и в створе едва вставшего солнца превращалась в сплошной зеркально-огненный расплав, вызывающий резь в глазах.

Валентин сделал зарядку, после чего устремился бегом по узкой тропинке вдоль берега. Бежал он в излюбленном рваном темпе, то наращивая рывком, то столь же резко сбрасывая скорость. Остановился у восточной оконечности озера, где за узкой перемычкой с протокой посредине протянулось на пять километров следующее озеро — Большой Маскит. Почему-то оно Валентину, да и не только ему, не очень нравилось — особой ли нелюдимостью берегов, цветом ли воды, угрюмым из-за немалой глубины, или чем еще.

Оглянувшись на Малый Маскит, Валентин окинул взглядом вздымающийся над его северным берегом хребет, прорезанный сверху вниз черным шрамом затененного Кичер-Маскита, и подумал, что завтра предстоит переправляться туда вместе с лошадьми, а затем подниматься вьючным караваном по этой черной щели, ибо поблизости нет никакого другого пути в высокогорную и наиболее трудную часть района работ Кавоктинской партии. Еще в начале сезона он вместе с опытным в таких делах Самариным поднялся по тому ущелью, прикидывая возможность прокладки тропы для лошадей. Оба они тогда согласились, что проложить ее можно, только потребуется взорвать некоторые выступы скал, крупные глыбы, кое-где поработать кувалдой и ломом да еще вымостить каменными плитами особо опасные места на россыпях. Тропа, конечно, получится не ахти какая, но осторожно, не спеша пройти по ней можно будет. На том и порешили. И вот сегодня, сразу после завтрака, Самарин с горнорабочими должен на резиновых лодках переправиться к устью Кичер-Маскита и заняться тропой. У самого Валентина дел на сегодня тоже хватало. Во-первых, подготовить Романа и студентку к работе на незнакомой для них площади, то есть показать эталонную коллекцию образцов здешних горных пород и карты, растолковать, что в геологическом строении района кажется бесспорным, а что — сомнительным или даже вовсе непонятным. Во-вторых, помараковать над структурой, по поводу которой начальство недовольно скрипело вчера вечером. В-третьих же, подготовиться к минимум трехнедельному забросу в высокогорье… Да, следовало поспешить, и Валентин стремглав помчался обратно, привычно увертываясь на бегу от нависших поперек тропы веток.

Лагерь пробуждался. У костра суетилась расторопная Катюша, готовя нехитрую полевую пищу. На берегу, у самой кромки воды, стоял Самарин, прочно расставив ноги в кирзовых сапогах и надвинув на брови фуражку с молоточками, невесть каким чудом сохранившуюся еще от тех баснословных времен, когда геологи щеголяли в форменных мундирах, а большое количество носило звания горных директоров каких-то там рангов. Вид у прораба был как у капитана промысловой шхуны, вглядывающегося в даль океан-моря. Но вглядывался он, как выяснилось, в ущелье Кичер-Маскита.

— Глаза страшат, а руки делают, — проворчал он подо шедшему Валентину.

— О чем ты?

— Да говорю, распадок-то больно уж крутой. Поглядеть отсюда — с лошадьми ни в жизнь не подняться.

— Надо. Иного выхода у нас нет.

— Ясное дело, — Самарин оглянулся. — О, народ уже за стол садится. Пошли завтракать.

Получив миску с макаронами, заправленными мясной тушенкой, Валентин тяжко вздохнул:

— Привет от Глеба…

Катюша, стоя по ту сторону костра, вопросительно глядела на него, и тогда Валентин вспомнил про Андрюшу с бабкой.

— Был я у твоих, — проговорил он и при этом постарался улыбнуться как можно безмятежней. — У них там все нормально. Живы-здоровы. — Подумав, добавил — Сынишка у тебя интересный. Необычный какой-то…

— Да уж и не знаю даже… Правда, люди говорят, дескать, умный, — Катюша горделиво-смущенно улыбнулась.

— Да, развитый парнишка, — кивнул Валентин и подумал: «Не забыть бы сегодня же сказать Василию Павловичу насчет дополнительного заработка для нее. Гомбоич, мол, посоветовал… Кстати, где он сам, начальник наш?» — Валентин окинул взглядом сидящих за длинным столом под навесом. — А где Василий Павлович? Спит, что ли? Катюша, позови-ка его.

Та с готовностью поспешила к стоявшей в отдалении палатке начальника.

Валентин присел возле костра и принялся есть, невесело размышляя о том, что Василий Павлович конечно же прав, настаивая форсировать съемочные работы, однако ни Свиблову, ни Валентину с его затеей от этого не легче.

— Они с москвичом бумаги да камушки глядят, — доложила вернувшаяся Катюша.

— Камушки! — Самарин неодобрительно покрутил головой. — Сколько раз говорить тебе: не камушки, а образцы. Геологическая повариха должна разбираться в таких штуках.

— И не глядят, а изучают! — фыркнул Валентин.

— А по мне, так все одно, — Катюша хихикнула. — Я ведь не шибко-то образованная.

— Слушай, а ты сколько классов окончила? — заинтересовался вдруг Валентин.

— Пять…

— М-да… В вечернюю школу бы тебе надо.

— Ремня ей надо хорошенького, — сурово изрек прораб. — Слышь, девка, что это Дедюхин возле тебя стал вертеться? Гляди, он шалопут еще тот, для вашей сестры самый опасный зверь.

— Ой, чтоб вам пьяные ежики приснились! — бойко отвечала Катюша. — Больно мне нужен ваш Дедюхин.

— Ну-ну… — неопределенно проворчал Самарин. Подошел Василий Павлович.

— Доброе утро, — проговорил он, после чего откашлялся столь внушительно, словно собирался объявить монаршую волю. — Значит, так, Валентин. После завтрака поедешь с Романом на этот твой водораздел…

Последнее слово Субботин произнес с довольно-таки кислой миной, особенно выразительной из-за черной повязки на глазу Выслушав вчера в бане рассказ Валентина о встрече со Стрелецким и цели приезда Романа, он не стал вникать в подробности: начальник не слишком жаловал все эти новые веяния, поскольку твердо стоял за добрую старую геологию, испокон веков вполне обходившуюся, слава богу, даже не четырьмя арифметическими действиями, а такими описательными категориями, как «больше — меньше», «лучше — хуже», «быстро — медленно». К Валентиновым завихрениям относился со сдержанным неодобрением, но в общем-то снисходительно, понимая это так: кровь-де молодая, бунтует, конечно, однако повседневная текучка со всеми ее отчетами, совещаниями, проектами, защитами, техучебами, производственными заботами рано или поздно обкатает фантазера как миленького и вылепит из него нормального здравомыслящего практика.

— Чем бы дитя ни тешилось… Дней пять-шесть, надеюсь, хватит? — брюзгливо осведомился он.

— Вот так номер… — Валентин был захвачен врасплох и не пытался это скрыть. — Когда же это вы успели надумать?

— Вон ему спасибо скажи, — начальник кивнул подбородком в сторону Романа, который с полотенцем через плечо легкой рысью направлялся к озеру.