Иван Яган - За Сибирью солнце всходит...

• Название: За Сибирью солнце всходит...
• Автор: Иван Яган
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1984

В новую книгу курганского писателя Ивана Ягана вошли повести, увидевшие свет в Южно-Уральском книжном издательстве.

Повесть, давшая название сборнику, рассказывает о сложных и драматических судьбах нескольких поколений украинских переселенцев в Сибири. Ее герои — честные и работящие люди, умеющие свято хранить чистоту родственных и семейных традиций, ревниво оберегающие чувство братства.

Чистые в нравственном отношении люди — герои и двух других повестей сборника.

---

Сеньков начал заседание традиционно: «Слушайся вопрос о работе заводского БРИЗа. Для отчета слово предоставляется начальнику БРИЗа Аркадию Петровичу Центнеру».

Центнер тоже начал отчет традиционно. Да и мог ли он говорить иначе? Сказал, сколько раз подряд завод занимал первые места и получал денежные премии, назвал сумму условного экономического эффекта от внедренных рационализаторских предложений, цифры роста рядов рационализаторов. Затем перешел к характеристике рационализаторской работы в каждом цехе.

Но вот Аркадий Петрович оторвался от доклада, снял очки, взял в горсть бородку, сделал такое движение, будто хотел выдоить ее.

— К сожалению, за минувший месяц мы еле-еле выполнили план по рационализации. Такого у нас не бывало, если мне не изменяет память, лет пять. Хуже того, некоторые цехи с заданием не справились, а такой передовой цех, как литейный, выполнил план только на семьдесят процентов. Это, товарищи, ЧП. Причину этого вы, наверное, знаете. Нам целый месяц не давали работать. Я имею в виду ту самую проверку. Нас нервировали, нас пытались допрашивать, как подсудимых. Наконец, фельетон в газете. Я считаю, что это дезориентирующий материал, оскорбляющий людей творческой мысли, наших умелых и находчивых. Это пятно на весь завод, на наш передовой коллектив. Считаю, что партком совершенно необоснованно доверился автору, молодому товарищу, плохо знающему производство и организацию рационализаторской работы.

Я сидел сзади главного инженера и видел, как он одобрительно покачивал головой, подбадривая Центнера.

— Я думаю, — продолжал Аркадий Петрович, — что партком и присутствующие здесь товарищи выскажут свое мнение и о фельетоне и... Пора лишить возможности кое-кого вставлять нам палки в колеса. А то у нас зайцы начинают пугать медведей.

В зале кое-где прокатился хохоток: видимо, понравился каламбур Центнера. Даже сам Аркадий Петрович довольно ухмыльнулся и сказал: «У меня все».

Сеньков постучал карандашом о графин.

— Есть, товарищи, вопросы к Аркадию Петровичу?

— Есть, — поднялся начальник десятого цеха Иван Петрович Рудаев. — Скажите, Аркадий Петрович, когда и в каком цехе вы были последний раз?

Центнер удивленно сморщил лоб.

— А какое это имеет отношение к делу?

— Прямое.

— Собственно, моя работа в бюро, а не в цехах. Я не понимаю, к чему ваш вопрос.

— А к тому, Аркадий Петрович, что вы в своем бюро, извините, забюрократились, не знаете, что делается на местах. Вы только отчеты собираете и верите только им. А комиссия работала в цехах, при деле.

Сеньков снова постучал о графин.

— Иван Петрович, это уже не вопрос, а выступление. Мы вам дадим слово. Есть еще вопросы к товарищу Центнеру?

— Есть. Лично вы подаете или подавали когда-нибудь рационализаторские предложения? Если подавали, то какие? — Это спрашивает член парткома токарь Ненашев.

— Мне не обязательно подавать предложения. Вопрос довольно странный...

— Согласен, не обязательно. Тогда скажите, какую сумму денег получаете вы ежемесячно, исключая зарплату и пенсию?

— Девяносто-сто рублей. Но это положено, везде так. Это вроде премиальных за перевыполнение плана. Уполномоченные цехов тоже получают...

— Уточняю, — говорит Ненашев. — Премиальные по рационализации на заводе получают поквартально. Так? И вы их тоже получаете ежеквартально?

— Да, получаю.

— Тогда что за деньги вы получаете с уполномоченными ежемесячно?

— Действительно, я не точно сказал. Ежемесячно мы получаем за содействие. Это на всех заводах делается. Но почему меня об этом спрашивают, Андрей Яковлевич? Я ведь не на следствии.

— Вы коммунист и вопросы задают коммунисты. Я тоже думаю, что эти вопросы имеют непосредственное отношение к повестке дня. Мы хотим найти причины, заставившие работников БРИЗа и некоторых других товарищей встать на путь очковтирательства, раздувания мнимой массовости, выколачивания дутых экономических эффектов... Есть еще вопросы к товарищу Центнеру?

— Разрешите! — Только сейчас я заметил в зале корреспондента центральной газеты Лобова. Это он задает вопрос начальнику БРИЗа: — Скажите, товарищ Центнер, сколько в этом году высвобождено рабочих за счет внедрения рационализаторских предложений и какой рост производительности труда достигнут за этот же счет?

— Мы эти показатели не считаем главными, поэтому я затрудняюсь точно ответить.

— Какие же показатели вы считаете главными?

— Массовость, экономический эффект.

— А вы считаете, что производительность труда и высвобождение рабочих рук не относятся к вопросам экономики?

— Почему же... Впрочем, — Центнер порылся в бумажках, — впрочем, я могу сказать. За последний год высвобождено семьдесят рабочих.

— Аркадий Петрович, — говорит Сеньков, — надо бы добавить и уточнить, что эти семьдесят рабочих высвобождены в десятом цехе, точнее — в тракторном отделении цеха. Производительность труда там возросла в шесть раз. Это результат работы комплексной бригады Александра Александровича Гребнева. А у вас этот цех до сих пор числится отстающим, потому что он не достиг желаемой вами «массовости» в рационализации... Теперь, товарищи, наверное, послушаем председателя комиссии по проверке и подготовке нашего вопроса. Прошу, Андрей Петрович.

Минуту назад мне казалось, что далеко еще до выступления. В мыслях еще все было перепутано, и я силился успокоиться, расстанавливал в логическую шеренгу цифры, факты, доводы, опровержения. Но их было так много, что становилось страшно: как сказать главное? Не знал, какие слова произнесу первыми, даже не мог представить своего голоса. Вдруг показалось, что вот встану, раскрою рот и услышу совсем не свой голос. Что за чушь! А тут проклятый кадык — бьется так, что приходится рукой придерживать. У меня всегда так: как сильно разволнуюсь — начинает биться кадык...

— Товарищи! Вам всем известно, что за последние годы произошли поистине революционные преобразования в промышленном планировании, в организации производства. К сожалению, одно из важных звеньев производственной деятельности — рационализация — остается ржавым, забытым звеном. Рационализацию чаще описывают в газетах с одной стороны — с положительной, парадной. Грешен, сам так писал. Написано и наговорено столько розового, что уже трудно щегольнуть необычностью. В печати критические материалы на эту тему — редкость. Если и случится, то пишут как-то поверхностно: «зажимается инициатива, волокита с предложениями, нет массовости»... Такая поверхностность объяснима: рационализация — дело сложное, тонкое и капризное. Чтобы дойти до глубины, надо прямо-таки нырнуть, окунуться. Но и тогда останется много спорного, трудноразрешимого... За последние десять-двадцать лет эта область менее всего была подвержена изменениям, ломкам. А факты говорят, что рационализация, ее организационные формы нуждаются в совершенствовании, в рационализации...

На минуту замолчал, словно желая проверить себя: не слишком ли теоретизирую? Глянул в зал: слушают внимательно. Во время паузы главный инженер не то про себя, не то мне довольно громко сказал:

— Интересно узнать, как представляет себе товарищ газетчик смысл настоящей рационализации?

— Я отвечу, Всеволод Сергеевич. В первую очередь я представляю рационализацию, как дело творческое. Пусть не такого масштаба, как научные открытия, однако творческое. Во-вторых, поскольку рационализаторская работа оплачивается, необходимо, чтобы она приносила эффект реальный, безусловный. Прежде всего, каждое внедренное предложение должно или повысить производительность труда, или дать экономию материалов и энергии, или облегчить труд людей

Главный изобразил на лице улыбочку, кивает головой, и не поймешь, одобряет ли он мои слова или хочет дать понять: мол, яйца курицу учат...

— Что же происходит у нас? — продолжал я. — Главная ошибка сегодня, пожалуй, состоит в планировании такого творческого дела, как рационализация, «сверху». Новая система планирования промышленного производства дает право предприятиям самим определять объем выпускаемой продукции. Я имею в виду встречные планы. И что же? Мы видим на примере нашего и других заводов страны резкий рост выпуска продукции. А вот показатели по рационализаторской работе нам до сих пор планируют Главк и министерство. Разумно ли планировать «сверху» сумму экономического эффекта с точностью до сотни рублей? А у нас именно так и делается. «Даешь два миллиона!» И на каком основании планируется? Исходя из количества работающих. Завод отвечает: «Надо — так надо, будет два миллиона...» К чему это приводит? К тому, что заводской БРИЗ вместо того, чтобы являть собою штаб творческой организации, превращен в бухгалтерию, в кассира, в статистика. Он не в состоянии ничего больше сделать, как «спустить» цехам планы — размеры того же экономического эффекта в рублях, собрать в конце месяца, квартала, года отчеты и подытожить: набрана нужная сумма или нет. Если набрана — хорошо! Не набрана — надо добрать, дотянуть, изыскать.