Салман Рушди - Сатанинские стихи

• Название: Сатанинские стихи
• Автор: Салман Рушди
• Жанр: Современная проза

«Сатанинские стихи» — скандально известный четвёртый роман британского писателя индийского происхождения Салмана Рушди, изданный в 1988 году. Роман написан в жанре магического реализма. Основная тема романа — это эмигранты и эмиграция, невозможность ассимиляции в новой культуре, неизбежность возвращения к корням. Роман запрещен во многих странах. В 1989 году, Аятолла Хомейни приговорил Салмана Рушди к смерти за «Сатанинские стихи». Приговор остается в силе по сей день.

---

Но у них больше не было проблем с шахтёрами. Это был трагический день для горнодобывающей индустрии, ибо оставшиеся пятнадцать тысяч её работников оказались заживо похоронены в штреке под сарангским холмом. Саид, Мишала, Сарпанч, Осман, госпожа Курейши, Шринивас и Айша стояли истощённые и до нитки промокшие на обочине, пока многочисленные неотложки, пожарные, спасатели и угольные боссы приезжали и, много позже, уезжали, качая головами. Сарпанч теребил мочку уха большим и указательным пальцем.

— Жизнь есть страдание{1361}, — сказал он. — Жизнь есть страдание и потеря; это монета, лишённая ценности, она стоит даже меньше, чем каури{1362} или смоква{1363}.

Осман, хозяин умершего вола, за время паломничества потерявший, как и сарпанч, нежно любимого товарища, тоже плакал. Госпожа Курейши попыталась найти светлую сторону:

— Главное, что с нами всё в порядке, — но не получила ответа.

Тогда Айша закрыла глаза и произнесла мелодичным пророческим голосом:

— Это возмездие за то плохое, что они пытались совершить.

Мирза Саид рассердился.

— Их не было на проклятой баррикаде, — вскричал он. — Они трудились под этой чёртовой землёй!

— Они сами вырыли себе могилы, — ответила Айша.

*

И тогда они увидели возвращающихся бабочек. Саид с недоверием следил за золотым облаком: как оно сперва собралось, а затем выпустило потоки сияющих крыльев во всех направлениях. Айша пожелала вернуться на перекрёсток. Саид возразил:

— Там затоплено. Наш единственный шанс — спуститься с противоположной стороны этого холма и выйти на другую сторону города.

Но Айша и Мишала уже отпрянули; пророчица помогала второй, пепельной женщине, придерживая её за талию.

— Мишала, ради Бога, — позвал жену Мирза Саид. — Во имя любви к Богу. Что мне делать с автомобилем?

Но она продолжала спускаться с холма, к наводнению, тяжело опираясь на Айшу-провидицу, не оглядываясь по сторонам.

И тогда Мирза Саид Ахтар пошёл за нею, оставив свой возлюбленный мерседес-бенц возле входа в затопленные шахты Саранга, и начал пешее паломничество к Аравийскому морю.

Семь потрёпанных путешественников стояли глубоко по бёдра в воде на пересечении улицы велоремонтников и переулка вязальщиков корзин. Медленно, медленно отступала вода.

— Смирись с этим, — настаивал Мирза Саид. — Паломничество закончено. Крестьяне неизвестно где: может быть, утонули, может быть, убиты, и уж точно потеряны. Не осталось никого, чтобы следовать за тобой, кроме нас. — Он уставился на Айшу. — Забудь об этом, сестра; вы утонете.

— Взгляни, — указала Мишала.

Со всех сторон, из маленьких ремесленнических водостоков крестьяне Титлипура возвращались к месту своего рассеяния. Все они были покрыты от шеи до лодыжек золотистыми бабочками, и длинные вереницы крохотных созданий тянулись перед ними, словно верёвки, вытаскивающие их из колодца в безопасное место. Люди Саранга в ужасе взирали на это из окон, и, пока воды возмездия отступали, хадж Айши выстраивался посреди дороги.

— Не могу поверить, — молвил Мирза Саид.

Но это было правдой. Каждый отдельный участник паломничества был выслежен бабочками и возвращён к главной дороге. И ещё более странные заявления были сделаны позже: что, когда эти создания садились на сломанную лодыжку, перелом срастался, или что открытая рана закрывалась, словно по волшебству. Многие ходоки сообщили, что пробудились от беспамятства, чтобы обнаружить бабочек, трепещущих у них на губах. Некоторые даже полагали, что были мертвы, утонули, и что бабочки вернули их к жизни.

— Не будьте идиотами, — кричал Мирза Саид. — Буря спасла вас; она смыла ваших врагов, так что ничего удивительного, что с некоторыми из вас не всё в порядке. Пожалуйста, давайте рассуждать по-научному.

— Воспользуйся глазами, Саид, — ответила Мишала, указывая на сотню с лишним стоящих перед ними мужчин, женщин и детей, окутанных пылающими бабочками. — Что твоя наука скажет на это?

*

В последние дни паломничества весь город собрался вокруг них. Чиновники от Муниципального совета{1364} встречались с Мишалой и Айшей и планировали маршрут через мегаполис. На этом маршруте находились мечети, в которых пилигримы могли спать, не забивая улицы. Волнение в городе стало интенсивнее: каждый день, когда паломники отправлялись к следующему месту отдыха, за ними наблюдали огромные толпы, некоторые — насмешливые и враждебные, но большинство — приносящие в дар сладости, лекарства и продовольствие.

Мирза Саид, усталый и грязный, был в состоянии глубокой фрустрации из-за неудачи убедить более чем горстку паломников, что лучше доверять разуму, чем чудесам. Чудеса сделали много хорошего для них, отмечали титлипурские крестьяне вполне разумно.

— Эти сволочи бабочки, — ругался Саид, обращаясь к сарпанчу. — Без них у нас был бы шанс.

— Но они были с нами с самого начала, — пожимал плечами сарпанч.

Мишала Ахтар явственно приблизилась к порогу смерти; она пахла смертью, и лицо её, ставшее мелово-белым, ужаснуло Саида. Но Мишала не позволяла ему даже приближаться к ней. Она подвергла остракизму{1365} и свою мать, а когда отец бросил свои банковские дела, чтобы навестить её в первую ночь пребывания паломников в городской мечети, она велела ему сгинуть.

— Всё пришло к точке, — провозгласила она, — в которой лишь чистый может оставаться в чистоте.

Услышав интонации Айши-пророчицы из уст жены, Мирза Саид потерял последний проблеск надежды.

Наступила пятница, и Айша согласилась, что шествие может остановиться на день, чтобы принять участие в пятничном молении. Мирза Саид, забывший почти всё арабские стихи, некогда вызубренные им наизусть, и едва ли способный вспомнить, когда держал ладони сложенными, словно книгу, когда преклонял колена, когда прижимал лоб к земле, споткнулся о церемонию с растущим самоотвращением. В конце молитвы, однако, случилось нечто, что остановило продвижение хаджа Айши.

Когда пилигримы заметили конгрегацию, покидающую внутренний двор мечети, за главными воротами началось волнение. Мирза Саид отправился на разведку.

— Что за шум-гам? — поинтересовался он, пробираясь через толпу на подступах к мечети; затем он увидел корзину, стоящую на нижней ступени.

И услышал раздающийся из корзины детский плач.

Подкидыш был, наверное, недель двух от роду, явно незаконнорождённый, и было столь же ясно, что его жизненные возможности ограничены. Толпа была в нерешительности, смущении. Затем Имам{1366} мечети появился на вершине лестничного пролёта, и рядом с ним была Айша-провидица, чья слава разнеслась по всему городу. Толпа расступилась подобно морю, и Айша с Имамом склонились к корзине. Имам коротко изучил дитя; поднялся; и обратился к толпе.

— Этот ребёнок рождён во грехе, — молвил он. — Это ребёнок Хозяина Грехов{1367}.

Он был молод.

Настроение толпы склонилось к озлобленности. Мирза Саид Ахтар выкрикнул:

— Ты, Айша, кахин. Что скажешь ты?

— Всё спросится с нас, — ответила она.

Толпа, не нуждающаяся в более ясном приглашении, забила младенца камнями до смерти.

*

После этого пилигримы Айши отказались двигаться дальше. Смерть подкидыша создала атмосферу мятежа среди утомлённых сельских жителей, из которых ни один не поднял и не бросил камня. Мишала, теперь белоснежная, была слишком ослаблена болезнью, чтобы сплотить путников; Айша, как всегда, отказалась вступать в дискуссию.

— Если вы повернётесь спиной к Богу, — предупредила она крестьян, — не удивляйтесь, если он сделает то же самое с вами.

Паломники присели все вместе на корточки в углу большой мечети, окрашенной желтовато-зелёным снаружи и ярко-синим изнутри и освещаемой при необходимости многоцветными неоновыми «световыми трубками». После предупреждения Айши они обратили к ней спины и сгрудились поближе друг к дружке, хотя погода была тёплой и достаточно влажной. Мирза Саид, воспользовавшись возможностью, снова бросил решительный вызов Айше.

— Скажи мне, — спросил он елейно, — как именно ангел даёт тебе всю эту информацию? Ты никогда не сообщаешь нам его точные слова, только свои интерпретации. Откуда такая уклончивость? Почему не передать всё прямо?

— Он говорит со мною, — отвечала Айша, — в ясных и незабываемых формах.

Мирза Саид, полный ожесточённой энергией своего желания обладать ею, и болью отвержения своей умирающей женой, и памятью о несчастьях этого шествия, почуял в её умалчивании слабину, которую искал.

— Точнее, будь так любезна, — настаивал он. — Иначе почему кто-то должен верить? Что это за формы?

— Архангел поёт мне, — призналась она, — мелодии популярных шлягеров.

Мирза Саид Ахтар восторженно хлопнул себя по бокам и разразился громким, раскатистым смехом отмщения, и Осман, воловий парень, присоединился к нему, колотя в свой дхолки и гарцуя вокруг сидящих крестьян, распевая последние филми-гана[203] и строя глазки, как юная дэвадаси{1368}.