Брэд Брекк - Кошмар: моментальные снимки

• Название: Кошмар: моментальные снимки
• Автор: Брэд Брекк
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-27879-4

Он воевал, он стрелял, и по нему стреляли; он видел, как полыхают джунгли, подожжённые напалмом, и как легко обрывается человеческая жизнь. Бред Брекк — американский солдат, воевавший во Вьетнаме, рассказывает о том, что он пережил. Если сначала война казалась ему романтическим приключением, то первый же бой обнажил её зловещий оскал, её грязную кровавую изнанку. Чужая земля, чужой уклад жизни, чужое небо над головой, а в итоге — чужая война. Она навсегда останется с теми, кто уцелел: как страшное молчание джунглей, багровые сплохи пламени, лица погибших товарищей, боль и отчаяние людей, втянутых в бессмысленную и беспощадную бойню…

---

Рота отходила. Мы думали, что Джинкс с нами, но этот спятивший горец чихать хотел на вьетконговцев: он стоял на блиндаже, готовый в любую секунду сыграть песенку «Получай!» на своём пулемёте.

И он их удивил. Когда партизаны попытались зайти с фланга, он выпустил несколько длинных очередей и заставил троих уснуть вечным сном.

Последние двести метров до зоны высадки, где можно было перегруппироваться, мы еле тащились, спотыкаясь. Над головой засвистели снаряды, улетая к позициям ВК.

Мы пришли на место сбора и хватились Джинкса. Но услышали неподалёку хрюк его «свиньи», и вот он сам, словно олень, появился из кустов, полностью расстреляв боекомплект.

Ленц вызвал по рации санитарный вертолёт. Бёрнс почти терял сознание; через несколько минут его посадили на борт и благополучно отправили в тыловой госпиталь.

По наводке Ленца на блиндажи противника обрушился удар с воздуха — лавина 750-фунтовых бомб и напалма.

— Где этот коротышка в очках? Кто видел журналиста? Он был рядом с Бёрнсом и Джинксом. Его подстрелили? Он выбрался? Кто-нибудь знает?

Это справлялся о моём здоровье первый сержант — упрямый, резкий, храбрый Джим Котт, 40 лет.

— Эй, командир, я здесь, всё в порядке!

— Хвала Господу…мы уж подумали, что ты остался там.

— Видно, не судьба, командир…

Парни из «Си-Би-Эс» были в самой гуще и во всех красках снимали смерть для вечернего выпуска новостей Уолтера Кронкайта. Чуть позже их на вертушке увезли в Лай Кхе, откуда путь им лежал в Сайгон.

Примерно час «Фантомы» сбрасывали на головы Вьет Конга всё, что было, а мы в это время приканчивали сухие пайки.

Джинкс приосанился и, как опытный индейский воин, уверял, что ждёт не дождётся возвращения в джунгли, чтобы крошить врагов. Ему очень не понравилось, что нас выгнала из леса кучка желтолицых.

— Сегодня я заработаю деньжат, — говорил он, — вот увидите, заработаю…

После воздушного налёта мы отправились назад зачищать и выкорчёвывать то, что выжило.

На сей раз для неожиданности капитан Ленц решил подобраться к лагерю с другой стороны…

Удар с воздуха не попал в цель: он пришёлся на 100 метров в сторону, тем не менее капитан приказал идти вперёд. В лесу мы обнаружили ещё больше бетонных убежищ и даже пыхающую дымом кухонную печь. Не успели мы углубиться на 150 метров в лес, как в нашего головного выстрелил снайпер. И тут же в него бросили гранату.

Прозвучала команда остановиться. Мы бросились в укрытия. Какой-то сержант забежал за блиндаж, из которого вёлся огонь, бросил туда гранату и отскочил.

ВАМП!

Он вернулся и осторожно заглянул внутрь: два партизана готовы.

— Получилось, — хмыкнул он.

Мы двинулись дальше — к лагерю ВК. Снова раздался крик петуха — значит, партизаны рядом.

— Слышали? Тот же петух, что кричал утром, когда нам дали под жопу, — сказал Котт, осторожно переступая через валежник.

Ещё 200 метров — сквозь густые кусты, переплетения лиан и заросли гевей, всё время начеку, всё время высматривая врага, растяжки, ямы-пунджи, мины, всё время борясь с красными муравьями и жарой.

Вдруг раздались автоматные выстрелы. Мы опять угодили в переделку, на этот раз в настоящий мешок. Прямо в зону поражения грёбаных косорылых.

Вьетконговцы засели в укреплённых блиндажах и замаскированных окопах. На сторожевых деревьях висели снайперы и стреляли в нас. Наступать пришлось на пузе и под свинцовым дождём.

Молниями гремели гранаты. Огонь автоматических винтовок резал воздух. У вьетнамцев был 7,62-мм пулемёт, и его пули свистели над нами.

Падая на землю, я слышал, как с сосущим звуком пули летят и вгрызаются в деревья в нескольких дюймах над моей головой.

И мне снова показалось, что я смотрю фильм…

То же чувство отстранённости, что и раньше, когда мозги сверлит мысль, уж не в этот ли день азиаты лишат меня будущего. Пропустите ход, не собирайте боевую жатву, умрите прежде жизни и убирайтесь прямиком в Мир Духов.

Плотный огонь не утихал. Мы отстреливались. Мне не хватало воздуха. Не было сил сделать глубокий вдох. Я задыхался.

Жёлтые ублюдки пытались пустить насмарку весь мой день. Зачем они стреляют в меня? Что я им сделал? Майору Бум-Буму это совсем не понравится. Если они убьют меня, он не получит репортажа, а я не смогу приукрасить армию…

О Господи, прошу, дай мне пройти через это! Это не моя грёбаная война! Мне ещё жить и жить: встречать людей, посещать города, видеть страны, делать дела, познавать женщин — о, я просто не готов. Защити меня от этих козлов и от их пуль, прошу, дай мне жить, дай мне жить, ДАЙ МНЕ ЖИТЬ…

Залпы огня стригли джунгли, как лужайку. Вьет Конг обрекал нас на смерть и вечные муки. Я слышал, как взрывается тело и кричит человек, разорванный на куски летящим металлом.

Джи-ай валились костяшками домино. Мёртвые. Раненые. Нужна была санитарная машина, чтобы вывезти всех.

Я врос в почву.

В нескольких метрах впереди Джинкс стрелял с колена. Вдруг он крутанулся и упал, прошитый в спину шестью пулями «Калашникова». Никто не объяснил Джинксу, что раны его смертельны, поэтому крепкий парень из Кунтукки поднялся на колени, поднял пулемёт и снова вжарил по косоглазым, отрезая их с фланга.

Он заметил четверых партизан — развернул пулемёт и заставил их отступить. Эти несколько секунд позволили роте занять позиции и ответить Вьет Конгу теми же пилюлями.

Джинкс сражался молча, выдавая одну длинную очередь за другой и не понимая, что он уже мёртв. Но вот патроны кончились, и тогда он медленно сел на землю и замер с открытыми глазами.

Пулемёт подхватил другой солдат, вставил новую ленту и, послав врагу очередь в ритме «стаккато», начал оттуда, где закончил Джинкс.

Санитар Хансен пополз к Джинксу сквозь волны огня, надеясь, что тот ещё жив. Да, видно, плохо прижимался к земле. Пуля попала ему в правую руку и разорвала от плеча до локтя. Но всё же Хансену удалось протащить Джинкса под перекрёстным огнём 20 метров, вколоть морфий и перевязать раны.

И только после этой геройской работы Хансен сообразил, что пулемётчику его помощь уже не нужна.

Партизаны были вооружены до зубов. Гранаты РПГ Б-40 градом сыпались на нас. Над головой свистели пули. Я расстрелял один рожок, вставил другой и продолжал бешено палить в сторону азиатов.

Весь район был в минах и ловушках. Летели трассирующие пули, гранаты рвали воздух на части.

Просто так «Железным треугольником» не назовут. Злая земля была под нами. У азиатов были железные убежища — почти неприступные для сухопутных войск. На этот раз мы вступили в самое пакостное дерьмо. Петля вокруг нас сжималась. И я не видел, как нам из неё выбираться.

Вьетконговцы ждали нашего появления. Снайперы с деревьев подстреливали нас, как уток. Снайперы стреляли из блиндажей. Они были в подземных ходах. Они сидели в замысловатых сетях окопов и швыряли в нас пригоршнями китайские гранаты.

Я не мог ничего разобрать. Вокруг меня солдаты падали, кричали, молили о помощи и ругались.

Это не драка. Это кровавая баня! Нас громили со страшной силой…

Снова и снова в нас летели гранаты.

ХУМ, ХУМ, ХУМ!

Солдат чуть позади меня получил пулю и осколком гранаты в левую ногу: кость раздроблена и вырван огромный кусок плоти.

— Санитар! Сюда! Здесь раненый! — орал сержант.

На какой-то миг воцарился кромешный ад и паника. Где партизаны? Сколько их? То они здесь. То они там. Казалось, они прут разом и отовсюду.

Я опорожнил уже четыре магазина, но куда стреляю, не видел. Просто лихорадочно изводил патроны.

Парню, стрелявшему из пулемёта Джинкса, пуля попала в лицо. Изо рта тонкой струйкой потекла кровь. Он помотал головой, выплюнул осколки зубов и кровавые куски плоти и дал новую очередь в сторону жёлтой чумы.

Светловолосый голубоглазый солдатик с грустным выражением лица, как у бассет-хаунда, привстал, чтобы оттащить товарища в безопасное место и — схлопотал осколки в бедра и живот.

— Санитар! На помощь! — крикнул он.

Ноги его стали похожи на сырой гамбургер. Сквозь огонь к нему подполз санитар.

— Что там, док?

— Если вытащим тебя, будешь жить, Гофер, но папой не будешь и девку не трахнешь…

Парень почувствовал кровь между ног и завыл от боли.

— Прикончи меня, док… убей меня, ты должен…кто-нибудь, ПРИСТРЕЛИТЕ МЕНЯ-А-А-А-А!

Ему было восемнадцать лет. Чтобы справиться с болью, он сжал кулаки так, что пальцы в суставах побелели.

— О БОЖЕ…КТО-НИБУДЬ, ПРИСТРЕЛИТЕ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА-А-А-А!

Санитар вколол солдату морфий, кое-как перевязал и отполз к другому, чью спину, как консервную банку, развалила пополам очередь из «калаша».

Тот был едва в сознании. Глаза застыли.

— Что это, блин, со мной? — спросил он.