Сергей Белкин - Корректор жизни

• Название: Корректор жизни
• Автор: Сергей Белкин
• Жанр: Современная проза

---

Нет ничего лучше прогулки вокруг Озера!

Во-первых, пока до него дойдешь, твой ум и твою душу успокаивает размеренный ритм кварталов верхней части Города, на тебя великолепными резными дверьми смотрят прекрасные особняки, из-за заборов к тебе тянутся ветви деревьев...

Когда же ты пересечешь Садовую, вспоминая бессмертное: "не пройти по Садовой в день цветения липы? - Нет, это не для меня!", и углубишься в самую необычную на свете улицу - Университетскую, на которой крыши домов слева находятся на одном уровне с порогами домов справа, ты уже почувствуешь приближение этого магического места: величественного ансамбля холмов, оврагов, воды и безбрежных далей, называемого Озером.

Но в этот день господину Драгошу не суждено было погулять по аллеям парка, окружавшего озеро.

На углу Армянской и Садовой словно именно его поджидал друг детства Вася Тимченко, бывший шофер, ныне спившийся. Вася стоял возле углового магазина, ожидая кого-нибудь, кто поможет ему собрать на первую бутылку. Увидев Раду, он замахал рукой и, как ему казалось, бодро и радостно поприветствовал:

-- Буна диминяца, домнул Драгош!

-- Привет, Вася, привет, - нехотя ответил господин Драгош, и продолжал двигаться вперед, пытаясь перейти Садовую, понимая, впрочем, что от расплаты не уйти.

-- Что, брезгуешь старому другу руку подать? - не унимался Вася, - Да я шучу, шеф! Лучше, господин инженер, помоги пролетариату, пока он не стал могильщиком буржуазии.

Господин Драгош знал, что у него в кармане два лея, отдавать которые было жалко и антипедагогично, поэтому он подошел к газетному киоску, купил за пол лея газету, собираясь пол лея отдать Васе, а один лей оставить себе, но не тут-то было: опытный Вася мгновенно просчитал всю комбинацию:

-- Спасибо, брат, как раз лея нам и не хватало! - с этими словами Вася сгреб монету с ладони Драгоша и, продолжая благодарить старого школьного товарища, чью доброту он никогда не забудет, поспешил к магазину, пытаясь перехватить спускающуюся со ступенек старушку, - Мадам Коган, разрешите вам помочь...

Господин Драгош вздохнул, свернул газету трубочкой и перешел на другую сторону улицы, оказавшись у входа на старинное Армянское кладбище.

Вход на кладбище был отмечен высокой каменной аркой, несоразмерной в своем великолепии с окружающими домишками и оградой, слева от которой торговали цветами, а справа сидел старик нищий, задремавший ненадолго, и поэтому пропустивший господина Драгоша без комментариев.

"Зайду-ка я на кладбище, - подумал господин Драгош, - давно я тут не был, а здесь так хорошо, так тихо. Посижу-ка я здесь, у центральных могил, а потом дальше пойду. Да и к могиле отца надо бы подойти..." С этими, или похожими на эти мыслями господин Драгош сел на садовую скамейку рядом с красивой могилой княгини Дадиани, умершей много более ста лет тому назад.

Перед ним была площадь, справа - церковь Всех Святых, слева - дорога, поворачивающая к входу на кладбище. На противоположной стороне площадки вплотную друг к другу теснились могилы наиболее знатных и богатых горожан, умерших в последние два века.

Раду Драгош, живя рядом с кладбищем всю жизнь, знал его, конечно, как свои пять пальцев. Во времена детства кладбище было местом их ребяческих забав и игр, им были доступны многочисленные дореволюционные склепы и часовни, лишившиеся присмотра из-за бесконечной череды войн и революций. Они еще застали не разграбленные могилы, они еще видели в гробах, вытащенных из ниш склепов, иссохшие трупы старух с нетленными длинными волосами и хорошо сохранившимися кружевами, их старшим товарищам еще доставались пуговицы с мундиров, золотые зубы, кольца...

Став постарше, они с друзьями ходили сюда просто так, чтоб распить бутылочку-другую вина. Все входы в склепы к тому времени уже забетонировали, или заварили сварочным аппаратом. Посетителей на кладбище было немного, хоронить на нем перестали. Только очень больших начальников иногда хоронили здесь, а простой народ хоронили на новом кладбище с поэтическим названием: "Дойна".

Впрочем, по религиозным праздникам, особенно на пасху, кладбище заполнялось основательно. Народ приходил семьями, на целый день. С собой приносили пасхальные куличи, яйца, вино. Убирали могилки, красили оградки, сажали цветы...

Вся алкашня города собиралась сюда, потому что наливали каждому.

"Сыночки, не проходите мимо, выпейте стаканчик за упокой души... Помяните мужа моего, - причитают старушки, протягивая маленький стограммовый граненый стаканчик, до краев наполненный красным вином, - а вот закусите, это хорошая, сырная пасха, яичко возьмите..."

Так встречали на каждых двух метрах, у каждой могилы. Пиршество продолжалось до самого вечера, доходило и до песнопений, вовсе, казалось бы, не приличествующих скорбному мероприятию, однако душа простого народа требовала, чего хотела, и получала это сполна. Души же умерших радовались, слетались по этим дням к своим могилкам, встречались с еще живущими родственниками, слушали их разговоры, знакомились с родившимися после их смерти потомками.

По окончании мероприятия на могилку ссыпались хлебные и пасхальные крошки, скорлупки от крашеных яиц, иногда оставляли и стакан с вином, и кусок пасхи. Не забывали и могилки соседей, на которые в этот раз не пришел никто.

И птицы тоже знали про этот день, и прилетали за своим угощением, собирая с могильных холмиков, оставленное для них, и окрестные собаки, и бомжи, и алкоголики, и нищие - все в этот день праздновали.

Господин Драгош вспоминал эти шумные дни, вспоминал, как единственный в нижней части кладбища деревянный туалет на два очка, разделенных стенкой, продырявленной, как решето, сотнями озабоченных ручонок, трещал по швам: очередь выстраивалась человек на пятьдесят. Как они мальчишками тоже выстаивали в этой очереди, имея единственную цель: вдруг повезет, и в соседнюю кабинку одновременно с тобой зайдет тетка, - тогда можно будет подсмотреть! А потом зайдет следующая, а потом еще, и еще... А очередь кричит: "Давай, выходи, хватит тебе там глазеть!"

Господин Драгош прикрыл глаза, предаваясь воспоминаниям...

-- Вы позволите присесть рядом с вами? - спросил по-русски чистенький старичок, тщательно и точно выговаривая все буквы. На старичке был светлый пиджак и светлые брюки, почему-то заправленные в высокие хромовые, "офицерские" сапоги. В руках у него была длинная темно-вишневая трость с бронзовым набалдашником.

-- Пофтим, пожалуйста, - ответил сразу на двух языках господин Драгош: по привычке, и чтоб не обижать собеседника.

-- Уже конец октября, а теплынь летняя, - продолжил старичок, - как вы думаете, долго еще продержится?

-- Кто ж его знает... Недельку, я думаю, еще будет тепло, а потом, все-таки, должно похолодать.

-- Смотрите-ка, на платане листья не только не все опали, они даже не полностью пожелтели. Удивительная осень, - продолжал болтать старик, начиная надоедать господину Драгошу, поэтому он никак не ответил, и стал разворачивать газету.

Старичок, казалось, это понял и замолчал, откинувшись на спинку садовой скамейки. Идиллия продолжалась минут пять, покуда к ним не подошла старуха нищенка, ковылявшая в сторону церкви.

-- Подайте, Христа ради... Дай вам Бог здоровья, и деткам вашим, и всем вашим близким, добра вам и удачи во всех делах, - запричитала она и по ее речи было ясно, что это занятие давно стало для нее привычным.

Господин Драгош продолжал читать газету, не обращая на нее внимания. Старуха не унималась:

-- Богородица за вас молится, беду от вас отводит, врагов ваших побеждает, подайте копеечку... Милосерд будь, заповедал нам Господь Бог наш, - продолжала бормотать старуха, протягивая сухонькую, почти черную от времени и загара ручонку.

-- "И что она пристала. Ведь у старика-то она явно не просит, весь этот спектакль для меня. Придется, видимо, дать, а то как-то неудобно..." - подумал господин Драгош и протянул старухе пол лея, - "многовато, но у меня других-то монеток нет".

-- Спасибо тебе, Раду, - с поклоном ответила старуха, - живи сто лет и не жалей полтинничек для бабы Жени. Я за тебя Богу буду молиться, а сегодня день для тебя будет хороший.

Старуха поковыляла к церкви, а застывший, как высохший стручок фасоли, старичок неожиданно расшевелился:

-- Так старуха вас знает? Вы, что, здесь часто бываете? У вас, должно быть, здесь кто-то похоронен? - затараторил он как типичный папарацци.

-- Я просто рядом живу... Но я и сам не понимаю, откуда она меня знает... - неохотно начал отвечать Раду Драгош, - а здесь у меня похоронен отец и дед, и другие родственники есть...

-- А матушка ваша на Дойне? - уточнил старичок.

-- Да, а вы...

-- Елисей Семенович, пенсионер, - перебивая его, представился старичок и протянул для рукопожатия ладонь, - в прошлом - юрисконсульт.

-- Раду Драгош, инженер, - ответил господин Драгош, протягивая в знак знакомства руку.