Александр Попов - Выпуск 4. Семь пьес с необычной судьбой

• Название: Выпуск 4. Семь пьес с необычной судьбой
• Автор: Александр Попов
• Издательство: Независимое объединение петербургских авторов «Домик драматургов»
• Жанр: Драматургия
• Год: 1998

Это четвертый сборник Независимого объединения петербургских авторов «Домик драматургов» из серии «Ландскрона» (название шведской крепости на месте современного Петербурга).

Эксклюзивное издание для сети Internet.

Руководитель проекта: Андрей Зинчук.

---

ТОЛЯ. Мне вот тоже последнее время не везет.

МУСОРЩИК. Почему это, — тоже?

ТОЛЯ. А что?

МУСОРЩИК. Если бы мне не везло, я бы не пел.

ТОЛЯ. А почему вы поете?

МУСОРЩИК. Потому что…

Пауза.

Вот послушай… Природа рождает миллиарды растений и животных, и самое совершенное из всего на земле — человек. Я родился человеком, — разве мне повезло?.. А потом! В детстве я мог умереть от какой-нибудь болезни. В юности я мог попасть под машину. Разве мне не повезло, что я дожил до старости? Почему же мне грустить?.. Бедность — не порок, это всем понятно. А то, что умру — так все умрем. Чего же мне грустить, если я остаюсь человеком и умру, как человек. Я — человек. Поэтому я пою.

Пауза.

Поеду. Это вообще-то не мой участок. (Уезжает.)

Толя остается один.

Он поднимается на крыльцо, открывает дверь, проходит по коридору в свою комнату и, не зажигая света, садится за стоящий у окна письменный стол… Пауза… Сидит не двигаясь.

ТОЛЯ (пишет письмо). Здравствуй, моя дорогая мама… (Задумался, смотри в окно.)

Конец второй части.

Эпилог

Утро, очень тихо. Во всех окнах флигеля, кроме Толиного, темно. Сквозь стекла широкого окна Толиной комнаты со двора видно, что Толя сидит за письменным столом у окна, положив голову на локти — спит. На столе книги, бумаги, чайник, стакан, папиросы, пепельница, спички. Все это освещает старая настольная лампа с самодельным абажуром из ватмана.

Позывные первой утренней радиопередачи.

Толя поднимает голову и смотрит в окно на узкий заасфальтированный двор. Вид из окна ему привычен.

Проходит немного времени, открывается дверь соседней комнаты и появляется Полина. Она выглядит плохо, как-то помято. Похоже на то, что сегодня она спала, не раздеваясь.

Полина открывает окно в коридоре и смотрит направо под арку. Никого не увидев, она идет на кухню, подходит к раковине и открывает на полную воду кран. Потом заходит в туалет.

Льется вода.

Толя по-прежнему смотрит в окно.

Полина выходит из туалета, снимает с гвоздя ковшик, ополаскивает его, набирает из-под крана воды и пьет. Видно, что от холодной воды ей становится легче. Повесив ковшик обратно на гвоздь, Полина снова идет к окну в коридоре и снова смотрит под арку. Не увидев никого и на этот раз, она отходит от окна, берет в углу коридора у входной двери метлу, промывает ее под раковиной на кухне, идет в свою комнату и закрывает дверь.

Проходит время.

Толя по-прежнему смотрит в окно.

Появляется Вергильевна.

Вергильевна проходит под окнами через дверь, пропадает на некоторое время, потом снова появляется. Теперь в руках у нее метла.

ВИРГИЛЬЕВНА. Полина… Полина… (Стучит в окно в коридоре ручкой метлы.) Полина, вставай.

ПОЛИНА (выходит из комнаты). Не кричи, встала.

ВИРГИЛЬЕВНА. Я оттуда начну сегодня. (Показывает в угол двора.)

ПОЛИНА. Давай. Мне все равно.

Начинает подметать.

ВИРГИЛЬЕВНА. Не могу я этот двор подметать. Хуже всего идет. Хоть и свой он, а никакой радости от этого нет.

Подметают. Шших… шших… шших…

Толя, что? — так всю ночь лампу и не гасил?

ПОЛИНА. Занимается. Говорит, что экзамен у него. Всю дорогу сидит. И сам никуда не ходит, и к нему никто.

ВИРГИЛЬЕВНА. А жена, — что?

ПОЛИНА. Говорит, что в командировке.

ВИРГИЛЬЕВНА. Знаю я эту командировку. Просто не хочет в эту дыру лезть. Понятно, кому захочется.

ПОЛИНА. Жалко. Глаза-то совсем испортит. Я ему говорю, — ты бы хоть в воскресенье отдыхал.

ВИРГИЛЬЕВНА. А он?

ПОЛИНА. Говорит, потом. Говорит, что не время.

ВИРГИЛЬЕВНА. Как же не время? Самое то время. Потом никакого времени не будет.

Заканчивает мести.

Хватит, Полина, все равно без толку.

Уходят.

Проходит еще некоторое время.

Появляется Оля. В руке у нее чемодан. Она входит во двор, осматривает флигель, подходит к крыльцу. Увидев на двери крупно написанный номер квартиры, она облегченно вздыхает, ставит чемодан под окном на асфальт, садится на него, достает из сумки сигареты, спички. Пауза… Сидит, не закурив.

Пауза.

«Кр-ррр-р» — скрипит за ее спиной дверь.

ОЛЯ (вскакивает, кричит). То-ля-ааа!!!

ТОЛЯ (срывается с места, бежит по коридору, выбегает на крыльцо, сбегает по ступенькам вниз, бежит к Оле и прижимает ее к себе.) Олечка… Оля… Все, Оля, все, я с тобой, все, все, все… все хорошо…

Пауза.

ОЛЯ. Я испугалась.

ТОЛЯ. Чего?

ОЛЯ. Не знаю… (Пауза. Смотрит на Толю.) А если бы тебя не было, что бы я делала? С ума можно сойти.

ТОЛЯ. Чего ты испугалась?

ОЛЯ. Не знаю… Страшно стало.

ТОЛЯ. Отчего?

ОЛЯ (высвобождается). Чего-чего, — не знаю.

ТОЛЯ. Ты же ничего не боялась раньше?

ОЛЯ. Да. Раньше.

ТОЛЯ. Ну ладно. Проехали.

ОЛЯ. Проехали.

ТОЛЯ. Это твой чемодан?

ОЛЯ. Мой. Чей же еще?

ТОЛЯ (берет ее чемодан). Пошли?

ОЛЯ (показывает на флигель). Сюда, что ли?

ТОЛЯ. Да. Китайцы живут в Китае. (Идет к крыльцу, поднимается по ступенькам.)

ОЛЯ (поднимается за ним). Крыльцо… Как не в городе.

ТОЛЯ (проводит ее по коридору и открывает перед ней дверь в свою комнату). Вот, пожалуйста… Я обещал тебе построить для нас жилье…

ОЛЯ. И ты построил? (Заходит в комнату.)

ТОЛЯ. Да.

ОЛЯ. И это твое?

ТОЛЯ. Да.

ОЛЯ. Навсегда?

ТОЛЯ. Да.

ОЛЯ. И никто не пришлет телеграмму?

ТОЛЯ. Да.

ОЛЯ. Хорошо…

ТОЛЯ. Да. Хорошо.

ОЛЯ. Зеркало тоже твое?

ТОЛЯ. Мое.

ОЛЯ. Мне оно нравится. Я люблю старые зеркала. Женщины в них красивее.

ТОЛЯ. Я принес его из мастерской. Я очень хотел, чтобы оно тебе понравилось.

ОЛЯ. А стол?

ТОЛЯ. Стол тоже из мастерской.

ОЛЯ. И стулья?

ТОЛЯ. И стулья тоже.

ОЛЯ. Красивые… (Садится на стул.)

Пауза.

А я — из Москвы. Прямо с вокзала.

ТОЛЯ. Хорошо, что ты — прямо с вокзала.

ОЛЯ. Хорошо. (Вдруг спохватывается.) Я думала, что ты спишь. Хотела посмотреть на твой флигель.

ТОЛЯ. Чай будешь?

ОЛЯ. Буду. И сигарету тоже. А то я ту сигарету потеряла. Ну я и испугалась. Никогда мне не было так страшно. Ни разу в жизни.

ТОЛЯ. Ну и прекрасно.

ОЛЯ. Что — прекрасно? Опят ты за старое? Ничего прекрасного в том, что я испугалась, нет.

ТОЛЯ. Я о другом.

ОЛЯ. Все равно, я прошу тебя, не говори при мне это свое «прекрасно». А то я не знаю…

ТОЛЯ. Больше не буду.

ОЛЯ. Завари, пожалуйста, чай. А я похожу по твоей комнате. Можно?

ТОЛЯ. Можно. (Берет чайник, уходит на кухню.)

Пауза.

Оля осматривает комнату. Подходит к стене, трогает, смотрит на потолок. Потом подходит к окну. Смотрит во двор.

Входит Толя.

Оля… Оля…

ОЛЯ. А… (Оборачивается.) О, наши чашки. Я уже забыла, что у нас с тобой такие красивые чашки.

Берет у него чашки, идет к маленькому столику, расставляет. Толя уходит на кухню и сразу же возвращается с заваренным чаем.)

А этот столик у тебя откуда?

ТОЛЯ. Тоже из мастерской.

ОЛЯ. У тебя не мастерская, а клад. Я ни у кого не видела такого красивого столика.

ТОЛЯ. Здесь, кроме меня, никто старую мебель не собирает. Здесь в конторе примета есть. Считается, что тот, кто начинает собирать старую мебель, то никогда из жэка не выберется.

ОЛЯ. А ты боишься?

ТОЛЯ. Нет, не боюсь…

ОЛЯ. А я боюсь. Верю в приметы. Стала верить. Но к тебе это не относится. Ты, конечно, выберешься.

ТОЛЯ. Выберусь. (Улыбается.) А что мне еще остается делать, кроме как верить, что я исключение из правил? (Внезапно о чем-то задумался.) Погоди… (Показывает Оле на ее живот.) Ты как?.. очень испугалась? Это… ничего?