Наталья Нестерова - Уравнение со всеми известными

• Название: Уравнение со всеми известными
• Автор: Наталья Нестерова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065863-3, 978-5-271-27068-0

Анна и Вера обласканы судьбой: прекрасные семьи, любящие мужья, заграничные командировки… Знай себе плыви по течению и наслаждайся жизнью. Но одна семейная лодка разбивается в щепки, другая — прочно садится на мель. Покориться судьбе? Или собрать волю в кулак и взяться за решение задач, пугающих своей сложностью? Найти красивое решение уравнения по имени «Жизнь» — уравнения со всеми известными…

---

— Ах, не понравилось? — рассмеялся Юра. — Ну, погоди!

И догнал ее в три прыжка.

У них не было долгих объяснений, а сразу разговоры о свадьбе. Планировали, что поедут вместе в Донецк, чтобы Юра познакомился с мамой и сестрой Анны. Заявление нужно подать прямо сейчас, по приезде в Москву, а свадьбу сыграть в сентябре или в начале октября.

Оставшиеся десять дней в доме отдыха они редко выходили из комнаты, сломали казенную кровать.

Иногда Анна плакала — не знала, что чувствовать дальше. Забравшись на гору, альпинист спускается вниз. А здесь не было “вниз”. И “вверх” тоже кончилось.

Первый раз, когда у нее полились слезы, Юра растерялся.

— Что? — спрашивал он. — Что я сделал?

— Ты меня всю вытряхнул. У меня внутри не осталось ни одного моего органа, в голове — ни одной моей мысли. Везде — только ты. Я боюсь! Мне кажется, что без тебя я теперь не смогу ни дышать, ни ходить, ни думать.

— Все правильно. — От его объятия у Анны хрустнул позвоночник. — Ой, прости. У меня тоже осталось очень мало, что я могу сделать без тебя. Хочешь, я буду водить тебя в туалет?

— А я — тебя?

— Нет, это как раз и есть то малое, что мне придется делать самому.

— Ты деспот?

— Да. А ты — необыкновенная женщина. Я не ожидал, что ты такая необыкновенная.

Если она необыкновенная, то были другие, обыкновенные? Все чувства у Анны теперь обострились, и она от слез легко переходила к веселью, от ликования к грусти. В самом деле: Юра неутомимый, здесь, сейчас… А раньше? Когда они только ходили в кино и даже не целовались? Где-то он должен был растрачивать прорву энергии?

Юра ловко ушел от ответа, переведя стрелки на нее же. Анна удивительно соблазнительная и отзывчивая, будит в нем зверский аппетит. И все-таки? Ну была девушка, слава Богу, замуж вышла за другого. И более никакой информации — маленьким девочкам нечего совать нос в жизнь взрослых мужчин.

“Взрослый мужчина” в ответ на ее рассказ о школьном романе с Борисом Прокопенко покрылся красными пятнами от злости. Да, письмами заваливает. Жалко его, и иногда она отвечает на послания. И вообще подразумевалось, что Анна окончит институт, вернется домой и они поженятся.

— Это я на тебе поженюсь! — рявкнул Юра. — И больше не упоминай о своих воздыхателях! Я им головы откручу.

Потом успокоился и добавил:

— Грешно толкать меня на убийства юношей.

Глава 2

В медицинском кооперативе Костя Колесов работал три вечера в неделю по три часа. Платили в два раза больше, чем за полторы ставки в психиатрической больнице.

По понедельникам он занимался с группой из пяти человек. Самому старшему в ней, Игорю Петровичу, было шестьдесят пять, а самому младшему, Коле, недавно исполнилось семнадцать. Еще там были Наденька, упорно считавшая себя дурнушкой, скромный тихоня Виктор и потерявшая в автомобильной аварии мужа и дочь Татьяна. Колесов первым из специалистов его профиля занялся коллективной психотерапией и был доволен результатами, которые вполне могли служить темой для докторской диссертации.

По средам к Колесову приходили старые пациенты — те, кто упорно держался за свои неврозы, всячески лелеял их, хотя и заявлял о желании от них избавиться. Это были разные люди, зануды и симпатяги, мизантропы и альтруисты, деспоты и жертвы чужой деспотии, но Колесова их бытовые характеристики волновали лишь настолько, насколько помогали им избавиться от сладкой ноши застарелого невроза. Его задача заключалась в том, чтобы привести больного к “озарению” — к состоянию, когда он объективно поймет истоки своих невротических реакций, душевного дискомфорта и пожелает эти истоки иссушить, дабы стать здоровым. Со всеми пациентами Костя держался ровно и приветливо. Они в большинстве своем любили его, и каждый считал, что именно к нему доктор особенно внимателен. В этом была и доля истины, и элемент профессиональной игры в исключительность. Для самого Кости в работе заключались смысл, удовольствие и содержание жизни. Особенно последние пять лет после развода с женой.

В пятницу он принимал новеньких. Кооперативное начальство давно предлагало уйти из больницы, соблазняли двумя ставками. Но Костя не мог отказаться от клинической практики — привык к ней, врачей в больнице не хватало, материал для докторской еще не собран. Он рекомендовал в кооператив своего приятеля и коллегу по больнице Мишу Гришина. Он немного разгрузил поток пациентов к Косте, который уже назначал повторные приемы не раз в неделю, как следовало, а реже. Нужно бы вообще прекратить принимать новеньких, но кооперативщики решительно противились. По их принципам, если пациент желает доктора Колесова, то именно его и должен получить.

Нынче была пятница. В регистратуре Константин с облегчением узнал, что к нему записан лишь один человек. Ночью Костя дежурил в приемном покое, покой которого трижды нарушался “скорыми” с алкоголиками в белой горячке. А днем обычная круговерть: конференция врачей, обход, записи в истории болезни, два консилиума, одно заключение для милиции, три беседы с родственниками больных.

Пациентка уже ждала его возле кабинета с табличкой на двери “Психоаналитик. Кандидат медицинских наук К. В. Колесов”. Костя обратил внимание на прическу женщины — гладко убранные назад русые волосы собранны на затылке в узел с изящным гребнем. Костя грешил характерологическим формализмом — по внешним признакам судил о характере. Он считал, что женщины невротического слада или рефлексирующие по поводу своей внешности закрывают волосами лоб, виски, щеки — прячут себя от посторонних взглядов. Натуры цельные, самодостаточные или, напротив, равнодушные к себе, любят прически, открывающие лицо.

Но эти наблюдения были скорее игрой ума, а не аргументом в пользу диагноза. Глупо в фантазии парикмахера искать подсказки.

— Добрый вечер, — поздоровался Константин. — Через пять минут я вас приму. Хорошо?

Последняя часть вопроса была вовсе не обязательна. В самом деле, что можно ответить? “Нет, не хорошо”? Но он, этот вопрос, создавал видимость некоей зависимости врача от пациента, в противовес всегдашней и для многих неприятной зависимости пациента от врача.

— Здравствуйте. Конечно, — ответила спокойно женщина.

Именно спокойно. Она смотрела на него снизу вверх, и в ее взгляде не было привычного сплава смущения, робости, надежды, подозрительности, недоверия и желания разгадать: что за человек этот доктор, поможет ли он мне.

“Интересно”, — подумал Константин, входя в кабинет. Он снял плащ, поставил у стола портфель и, подняв руки, с удовольствием, с тихим рыком, потянулся. Ожившие мышцы напряглись, расслабились — кровь побежала быстрее.

— Отлично, — пробормотал он.

По дороге в поликлинику настраивал свой утомленные мозги на три часа работы, а потребуется только час. Так бывает, когда тащишься домой вечером, усталый и голодный, в неприбранную квартиру и проклинаешь те полчаса, которые понадобятся, чтобы приготовить ужин. А дома обнаруживаешь, что побывала мама, навела порядок и оставила массу вкуснятины.

Костя сделал несколько боксерских ударов в воздух, а затем приседаний. Ей от двадцати до двадцати пяти, лет на пять меня младше, подумал он. Закурить бы.

Но доставать сигареты не стал. Если от тебя несет табачищем, то даже курящему пациенту общение с тобой удовольствия не доставит.

— Проходите, пожалуйста, — пригласил он, открыв дверь. — Вот сюда.

Костя показал рукой на кресла у журнального столика и торшера в углу. Часто пациенты по привычке направлялись к письменному столу. Разговаривать там, в положении “начальник — посетитель”, было нелепо. В кабинете западного психоаналитика пациент возлежит во время исповеди на специальной мягкой кушетке. Таковая имелась и у Колесова. Но во время первого визита Костя пациента на нее не укладывал, а приручал к себе. Дважды у него были больные, которые на кушетке впадали в ступор. Как оказалось, девушка нервничала, опасаясь, что доктор увидит штопку на чулке, а аккуратист Игорь Петрович боялся измять брюки.

Мягкие кресла располагали к тому, чтобы занять удобную позу. Но спина женщины оставалась ровной и прямой без напряжения. Пианистка, наверное.

— Как вас зовут? — спросил Колесов.

На коленях он держал планшет с зажимом, удерживающим листы бумаги. Небольшой наклон планшета исключал возможность прочитать записи. Да и прочитав, неспециалист вряд ли что-нибудь в них понял.

— Вера Николаевна Крафт. Мне двадцать шесть лет. Замужем. По профессии экономист-международник. Работаю в Институте стран Азии и Африки Академии наук.

Все это она произнесла ровным спокойным голосом, безо всяких дополнительных вопросов со стороны Колесова. Услышав название института, он поднял голову от бумаг. В этом институте работал Игорь Петрович. Когда-то в подобные учреждения было трудно попасть. Туда пристраивали жен и дочерей номенклатуры после престижных вузов. Нынче академические институты влачили полуголодное существование: денег на исследования не было, нищенскую зарплату задерживали по несколько месяцев. Тяжелый невроз у Игоря Петровича развился потому, что дело всей его жизни — исследование истории и культуры одного центральноафриканского племени — оказалось никому не нужным. Плюс одиночество вдовца, возраст, в котором ни сил, ни желания заводить новые отношения не было.